Ольга Дзюба
Где же ты моя мечта
Она считала себя очень счастливым человеком. Несмотря ни на что. И хотя многие одноклассницы щеголяли чуть ли не каждую неделю в супермодных обновках и в разговоре небрежно роняли: «Вчера в боулинге была неплохая игра», давая понять, что дни там завсегдатаи, Лена не обращала на это внимания. Мало ли кто где бывает!
Правда, когда Лариска Пономарева похвасталась, что была на концерте знаменитого Майкла Флэтли, чья группа исполняет танцы под ирландскую народную музыку, вот тогда Лена слегка позавидовала. Его спектакль «Lord of the Dance» она давно хотела посмотреть. Но он давал в Москве только одно представление, и самые дешевые билеты — если без переплаты! — стоили по шестьсот рублей. А за место в партере, да с рук — цена доходила до тысячи. Причем долларов. Откуда взять школьнице такие деньги, если у нее родители не владельцы газовой компании? Или турагентства, как у Лариски? Так что оставалось только надеяться, что когда-нибудь ей достанется на время видеокассета с записью концерта, которая гуляла по школе.
Однако и тут была проблема — видеомагнитофон, далеко не новый, который стоял у нее дома, вполне мог отказать в любой момент. Этот видик, можно сказать, подарила ей подружка Татьяна. Когда Танины родители покупали себе другой, суперсовременный, они не знали, куда девать старый — ну не продавать же через газету объявлений, в самом деле! Вот Танька и уговорила их отдать его Лене. У нее ведь никакого нет. И то — откуда у Ленкиных родителей деньги! Папа, правда, работал на крупном предприятии, но зарплату там задерживали постоянно, и свои три тысячи еще надо было дождаться. А мама и вовсе — инженером в конструкторском бюро за две тысячи вместе с премией. Попробуй проживи на эти деньги! Тут не до видеомагнитофона, босоножки бы купить.
Сейчас как раз весна, за зиму Лена выросла, и к новому сезону ей надо было столько всего приобрести, что мама за голову хваталась.
— Когда ты расти перестанешь? — слегка досадовала она, но тут же добавляла: — Шучу, расти, сколько хочешь. Что-нибудь придумаем.
И доставала старенькую швейную машинку. Мама прекрасно шила, еще со школы, и обшивала всю семью.
Так и получалось, что Ленкиным обновкам порой завидовали одноклассницы даже из весьма состоятельных семей. Они косились на брюки, сшитые по последней моде из старого вечернего платья Танюшкиной мамы и пытались выведать, где она такие раздобыла. Лена небрежно пожимала плечами:
— На той неделе мама из Куала-Лумпура привезла, — и они с Танькой хохотали, глядя на озадаченные лица модниц.
Но сшить можно все, кроме обуви. И вот сейчас Лена переобувалась в школьной раздевалке в раздрызганные за зиму слишком теплые для такой погоды ботинки и мечтала найти где-нибудь на дороге рублей пятьсот. В соседнем магазине продавались неплохие туфли за триста пятьдесят, а на остальные деньги можно было купить колготки, себе и маме.
— Милена, ты не забыла, что в мае у нас экскурсия?
Девочка вздрогнула. Елена Николаевна, как всегда, подошла неслышно, а голос у нее был пронзительный. Миленой ее называла только она.
— Помню, — поспешно сказала девочка. — Но я деньги еще не сдала.
— Мы оплатили ее из школьных денег, потом принесешь. Экскурсия обязательна для всех! — строго сказала классная руководительница и удалилась.
Лена вздохнула. Ну вот, еще один расход! Но на экскурсию не пойти нельзя. Иначе учительница по москвоведению зачет не поставит.
Девочка вздохнула еще раз, завязала шнурки и пошла к выходу из школы. Она действительно была Миленой. Так родители назвали — неизвестно, с какой радости. Сначала ее ласково звали Миля, вплоть до детского сада. Но там один продвинутый ребенок заявил, что «Миля — это вроде километра». И когда ее начали дразнить Метром и Километром, девочка взбунтовалась, расквасила умнику нос, а остальным пообещала то же самое. Обиделась на родителей, и с тех пор иначе как на имя Лена — не откликалась. Правда, мама обещала, что потом, когда она будет взрослая, никто не станет над ее именем смеяться, потому что на самом деле оно очень красивое. Но это еще когда…
На улице красота! Теплынь, почти пятнадцать градусов. Почки на деревьях распускаются. Травка пробивается на школьном дворе… Середина апреля.
А она — в зимних ботинках! Из-за того, что зарплата у мамы не раньше, чем через неделю. Да надо еще заплатить за квартиру. Жуть! Лена махнула на туфли рукой. Ну и ладно. Всего две недели потерпеть, а там можно и босоножки надеть. Ничего, что они маловаты — у них носы открытые, пускай пальцы чуть выпирают.
Домой шла не спеша. Во-первых, погода очень хорошая — солнышко, ветра нет почти совсем, и вообще — уже чувствуется, что скоро лето. А лето — это всегда здорово. Лена, наверное, снова поедет к бабушке в деревню. Совсем недалеко, в поселке, такая библиотека! И речка рядом! А главное — свобода. Жаль только, что Таньки с ней не будет. Она второй год просится с Леной в деревню, но родители опять утащат ее куда-нибудь на Кипр. Или в Турцию. Подружка говорит, что турецкие стерильные пляжи ей до смерти надоели, к тому же мама с папой там чуть ли не за руку водят дочку. А Лене летом живется отлично. Бабушка даст задание на день — здесь прополоть, здесь полить, и все. Сделал — и гуляй. Красота!
Сегодня Таньки в школе не было. Она еще вчера позвонила и сказала, что не придет — у нее по музыке последнее прослушивание перед выпускными экзаменами. Седьмой год человек мучается! С первого класса. Правда, в обычной школе они уже в восьмом, но это потому, что из третьего класса их сразу перевели в пятый. Просто в начальной школе учились три года, а не четыре.
В общем, сегодня до самого вечера ее не будет. Обидно — по пятницам они с Танькой обычно устраивали посиделки. Болтали, пекли какое-нибудь печенье. Иногда гадали по смешным детским гадалкам о разном. Чаще всего о мальчишках.
В прошлый раз получилась смешная история.
То ли Танюшка ошиблась, то ли в самом деле так звезды встали, только вышло, что в Лену кто-то влюбится, и очень скоро. И она тоже. Вот тут чехарда вышла — Танька сдвинула карты, и получилось, что Лена не в того влюбится. И дальше как ни бились — так и не смогли выяснить, в кого это «не в того». То ли не в того, кто полюбит, то ли просто в «недостойного любви». Это Танька так выразилась с умным видом, таращась в разложенные на столе картинки. А потом смешала их в кучку и махнула рукой — все равно ерунда это!
Школа от дома была недалеко, и девочка дошла быстро. Около подъезда стоял чей-то «Мерседес». Она удивилась — надо же, на какой машине в их дом приехали! Но потом сообразила — на седьмом этаже еще осенью купили квартиру новые русские. Даже не одну, а две. Хотя это, конечно, могли быть разные люди. Всю осень и всю зиму над ними — Лена с родителями жила на шестом — пилили, строгали, вколачивали гвозди, Выли какие-то жуткие инструменты, а в подъезде вечно сновали люди в строительных спецовках. Понятно, обустраивались всерьез и надолго. Сначала соседи интересовались, кто же это будет там жить, но потом все как-то улеглось и забылось. И вот теперь, похоже, новые хозяева приехали инспектировать свое жилье.
Ну и хорошо. Въедут они, и наконец закончится этот кошмар. Наверное, при них ничего пилить и колотить не станут! Так что все к лучшему. Если только они не устроят им потоп. Танька рассказывала, что в одном старом доме в центре Москвы вот так же новый русский сделал ремонт. А так как ванная там была крохотная, он поместил свою здоровенную джакузи в центре одной из комнат. Конечно, подвел трубы, как положено. Все учел, кроме одного: в этом здании перекрытия были деревянные и не очень прочные. А его ультрасовременная ванна вместе с водой тянула под тонну. Но пока в ней была только вода — еще ничего. Держалась. Зато потом, когда этот новый русский разделся — а он был не хилый молодой человек — и лег в ванну всей своей тушей, она рухнула. Жильцы внизу были в шоке: они как раз обедать сели. И прямо на стол эдакий подарок свалился.
Надо надеяться, что в их доме перекрытия более прочные, и все равно соседство с новыми русскими вызывало беспокойство. Мало ли что может случиться!
Но никто не знает наверняка, что с ним будет дальше. И Лена точно так же не ведала, что ближайшее время ее жизнь круто и всерьез изменится.
У лифта она постояла немного, дожидаясь, пока он придет. Можно, конечно, и пешком, но зачем идти, когда можно ехать? Лифт пришел скоро. Из него вывалился какой-то пакет с раздутыми боками — Лена даже слегка посторонилась, не понимая, что происходит. Потом прямо на нее выкатилась коляска с ребенком. Ребенок сидел и самозабвенно лупил совком по колесу. Следом вышла из лифта очень молодая, какая-то растерянная женщина. Одной рукой она держала коляску, а другой тащила за собой каталку на колесиках и с длинной ручкой. Каталка была в виде бабочки и при каждом повороте маленьких колесиков взмахивала огромными пластиковыми крыльями, цепляясь за ноги женщины и стенки лифта.
