Когда мы вошли в зал, где уже развешивали картины, Пётр говорил высокому здоровяку с совершенно чёрной кожей:
– Понимаешь, старик, чем больше абсурда в голове подростка, тем веселее ему жить!
«Старик» заметил нас и кашлянул, а Пётр, совершенно не смутившись, засмеялся:
– Это же прописная истина, спроси у них, если не веришь!
Мы с Кощем притормозили в сторонке. Нелька подошла к здоровяку и сказала:
– Папа! Дядя Петя! Познакомьтесь, это Ваня и Лёша, мои друзья, – она позвала нас: – Ну что вы встали? Идите сюда!
– Привет, Вань, – Пётр протянул мне руку. – И где она вас откопала?
– На речке, – ответил я.
– Ну теперь понятно! – Нелька хихикнула. – А то – «мысли читаю»! Вы что, знакомы?
– Ну да, – кивнул Пётр.
Кощей пожал руку ему, а потом кубинцу, который улыбался так широко, что были видны все его тридцать два белоснежных зуба, как на рекламе зубной пасты.
– Эрнесто. Художник и папа этой плутовки, – произнёс он с сильным акцентом певучим густым басом. – Мы приехали с Кубы. Наша мама собирается нам родить сына.
– Лёха, – ответил Кощей и потряс огромную ладонь Эрнесто двумя руками.
– Пап! Ты же обещал не называть меня плутовкой! – Нелька капризно надула губы.
Я думал, что она никогда не кокетничает, а с другой стороны – девчонка, им это на роду написано.
– Ты не простая плутовка, а плутовка всех плутовок! – Эрнесто воздел руки к небу. – Мобильник оставила и ускакала!
А мне пришлось волноваться! Тебя не было целый час! Если бы не Петя, я бы поднял на ноги Эм-Че-Эс!
МЧС он выговорил по буквам так громко, что в окнах задребезжали стёкла.
Нелька, не стесняясь никого, подскочила к отцу, встала на цыпочки и чмокнула его в щёку. Эрнесто моментально из сурового отца, каким он хотел казаться, превратился в самого добродушного в мире папу и снова расплылся в улыбке:
– Но Петя меня успокоил! Он сказал, что все русские девчонки непредсказуемы. Особенно если у них папы – кубинцы!
Эрнесто хотел было шлёпнуть Нельку, но она ловко увернулась и крикнула:
– Ого! Сколько вы уже повесили! А нам можно?
Пётр всё это время продолжал развешивать картины. Он ответил не сразу. Отошёл, полюбовался проделанной работой и наконец многозначительно произнёс:
– Если попросите как следует, почему бы и нет? Дело не хитрое – подал, подержал…
И мы с неподдельным рвением включились в процесс – подавать-держать, а Эрнесто и Пётр укрепляли картины на специальных деревянных каркасах с помощью лесок. Получалось красиво.
Чего только не было изображено на этих картинах! И океанские волны, и рыбаки, которые вытягивали сетями огромную акулу, и красивые девушки на берегу, и весёлая компания ребят в старом допотопном автомобиле.
Я тут же вспомнил про загадочную «Оку», про сундук, про книгу волшебника, про зеркало (всё никак его не доделаю), про Елену Прекрасную, даже почему-то про Василису, потом про маму. Огорчится она или нет, когда узнает, что я прогулял школу? Но тут же прогнал все эти мысли и даже произнёс вслух:
– Иногда можно делать не так, как задумал.
– Это точно, – отозвался Пётр. – Но если не уверен – не обгоняй! А ты о чём, Вань?
– Да так, – врать мне не хотелось, поэтому я принялся насвистывать.
Нет, я уверен, мама меня поймёт. Мы всегда поддерживаем друг друга.
– Круто! – вдруг сказал Лёха. – Профи!
В руках он держал картину, на которой были изображены два боксёра. Один из них лежал на ринге, а другой стоял рядом, вскинув над головой руку в перчатке. Между ними – рефери с разведёнными в стороны руками: остановил бой.
– Нокаут! – со знанием дела произнёс Лёха. – В первом раунде!
– Как ты понял, что в первом? – удивился Эрнесто. – Этого парня и правда отправили в нокаут на третьей минуте.
– А вы этот бой видели? – спросил Лёха.
– Да, – кивнул Эрнесто. – Я написал картину в тот же вечер. Был под большим впечатлением от поединка.
– На Кубе нет профессионального бокса! – из меня снова полезла никому не нужная информация.
– А это что? – возмутился Лёха. – Любители, что ли?! Балда!
– Не груби! – откликнулась Нелька. – Он знает, что говорит! Ваня, расскажи!
– На Кубе бокс любительский, – начал я выдавать сведения из Инета, прочно засевшие в моей голове. – То есть за свои бои боксёры не получают больших сумм, как профессионалы в других странах. Но кубинцы знают своё дело отлично! Когда легендарному Теофило Стивенсону, трижды олимпийскому чемпиону в тяжёлом весе, предложили огромные деньги за бой с Мохаммедом Али, он гордо ответил: «Лучше получить аплодисменты десяти миллионов кубинцев, чем один миллион долларов!»
– Да ты чё?! – поразился Лёха. – А был бы суперпоединок! Зря не согласился! Всё-таки Мохаммед Али!
– Ты слышал про Мохаммеда Али? – к нам подошёл Пётр.
– А то! – усмехнулся Лёха. – Его настоящее имя Кассиус Клей. Он – абсолютный чемпион мира в тяжёлом весе. Но это давно было. Ещё в прошлом веке.
– А ты часом не внук Прохора Петровича? – неожиданно спросил Пётр.
Лёха сразу сник, не сказал ничего, только кивнул. Да и Пётр произнёс единственное слово – «Понятно…» – и снова вернулся к картинам. Мы с Нелькой переглянулись.
Вроде ничего такого не произошло, но нам стало как-то неуютно на душе. И в зале наступила такая тишина, что было слышно, как о стекло бьётся бабочка.
Нелька подошла к окну, открыла его и выпустила капустницу, а потом вдруг рассмеялась.
– Эрнесто! – крикнула она. – У меня будет сестра!
– Почему ты так решила, дочка? – откликнулся художник и тоже расхохотался. Красивый у них смех, у кубинцев, видно, очень весёлая страна – Куба.
– Разве ты забыл? – крикнула Нелька. – Есть такая примета, если выпустить бабочку-капустницу, то обязательно будет девочка.
– Ах ты, плутовка! – сказал на это Эрнесто. – Разве есть такая примета?
– А если и не было, – со смехом ответила Нелька, – то теперь уж будет! Вот увидишь, па, наша мама подарит нам мальчика!
– Так девочку или мальчика? – вмешался Пётр.
– Да ну вас, – махнула рукой Нелька, – совсем меня запутали!
Мы дружно рассмеялись, и в этот момент в выставочном зале материализовался вахтёр Прохор Петрович – дед Кощея.
– Звали, что ли? – спросил он. – Без меня никак?
Дед у Кощея туговат на ухо, и ему может послышаться то, чего никто и не говорил.
– Да нет, спасибо, Прохор Петрович, – ответил Пётр. – Мы уже почти управились.
Тут-то дед и заметил внука. От удивления он даже схватился своей единственной рукой за сердце. Прищурившись, выкрикнул:
– Лёшка, ты, что ли? Ты чего тут делаешь?
– Дед, да всё нормально! – Лёха, не моргнув глазом, начал врать, причём так гладко, что сам поверил в собственное враньё: – Ты только не волнуйся! Меня от школы послали. Кубинскому товарищу помочь картины развешивать! Выставка сегодня! А потом экскурсия придёт.
– Чего-о? – не поверил дед и погрозил кулаком. – От какой школы? Снова шатаешься где попало? Ну, погоди, всыплю тебе по полной!
И тогда вмешался Пётр. Он подошёл к Лёхе, положил ему руку на плечо и сказал:
– А вот этого не надо – по полной. И знаете что, Прохор Петрович?
– Чего? – отозвался дед. – Ну слушаю я, говорите. Да громче!
– Кроме экскурсии у нас сегодня мастер-класс. Ведь верно, Эрнесто?
Кубинец подмигнул в ответ и заявил своим громоподобным голосом:
– Научим махать кисточкой любого, кто только пожелает!
– Ну махать и я могу научить, – перебил его Прохор Петрович. – Вы с ними поосторожней! А то научите! Потом все стены своей мазнёй испоганят!
– Вы про граффити? – улыбнулся Пётр. – Не буду спорить, и это дело требует вкуса.
– Вот и я о том же… Лёшка! Если наврал, смотри у меня, – дед повернулся, чтобы уйти, но приостановился и добавил: – Без компота оставлю!
И только потом вышел.
– Проживёшь без компота? – усмехнулся Пётр.
– У него это самое страшное, – объяснил Лёха. – Он детдомовский. Так у них, если кто чего натворит, без третьего оставляли, а иногда и вообще ничего не давали.
– А вы правда проведёте сегодня мастер-класс? – спросила Нелька.
– Правда, – ответил Пётр. – Мы словами не бросаемся, да, Эрнесто?
Эрнесто добродушно кивнул.
– И правда будет экскурсия? – спросила Нелька.
– Правда-правда, – ответил Пётр, – через час! А ещё столько всего надо сделать! Давайте уже за работу! Хватит бездельничать! Значит, так, Лёха, Нелька, берите ведро и швабру, мойте пол. А мы с Ваней и Эрнесто последние картины повесим.
Через час всё вокруг блестело, мы даже окна протёрли.
– А торжественное открытие будет? – спросила Нелька.
– Это завтра, – ответил Пётр.
Сегодня мы решили показать картины нашим гостям из школы и провести мастер-класс. Так что осталось притащить сюда несколько мольбертов из соседней комнаты.
– Я принесу! Пара пустяков, – улыбнулся Эрнесто и вышел из зала.
