Минутой позже к Кольке подошел Шурка Гай. Взвесив все «за» и «против», он, как и Ромка, решил, что эта тройка — самый удобный вариант. Шурка подошел к Кольке не просто, а с деловым предложением.
— Давай создадим бригаду коммунистического труда?.. Ты — бригадир, Сивцев с нами, а я — третий… Я пока свободен.
— Опоздал! — хохотнул Ромка и, чтобы Колька не заменил его Шуркой, схватил в охапку принесенные из рощи палки. — Пора начинать!
Он напрасно опасался. Колька скептически относился к ним обоим, но к Ромке все-таки чуть лучше.
— Давай, пока не передумал! — настаивал Шурка, пропустив мимо ушей Ромкин смех.
— А ты передумай, — разрешил Колька.
Обиженно фыркнув, Шурка отошел. Пришлось ему возвращаться к Борису, но и та тройка оказалась укомплектованной. Зоя позвала к себе Лиду Юрьеву.
Шурка заметался, не зная, к кому пристать, и увидел Катю. Выбрав на опушке подходящее для кухни место, она собиралась разжечь костер. И тут Шурку осенило: ей же нужен помощник! Больше не раздумывая, он деловито зашагал к Кате, подбирая по пути мелкие хворостинки и размочаленные стебельки камыша.
— От этого мусора только дым, — сказала Катя, решив, что Шурку прислал Борис.
— Не рубить же для костра хорошее дерево! — возмутился Шурка. — Знаешь, сколько из одного дерева бумаги получается?
Катя вздохнула: прислал же Борис помощничка!
— Дрова уже есть. — Катя показала на кучу сухого валежника, притащенного из рощи. — А ты, если хочешь, сходи за водой.
— Я бы сходил с удовольствием, если бы не костер, — ответил Шурка. — Не женское это дело.
Ничего не сказав, Катя взяла ведра и пошла по тропинке к реке.
А отряд уже втянулся в работу. Были намечены контуры будущих грядок и подняты первые метры островной целины. Земля охотно поддавалась лопатам. Паводки прошлых лет не позволили травам накрепко укорениться — дерн был нетолстый. Он резался с сочным хрустом, и увесистые ломти легко переворачивались верхним слоем вниз.
Наступление шло от кромки болота к роще. Всего пока ребята заложили восемь длинных грядок, отмеченных параллельными рядами палок. Двое копали, третий граблями разбивал комья земли и выравнивал поверхность грядки. Все это не было новым для ребят. Одному больше, другому меньше, но всем приходилось делать то же самое на собственном огороде. Смущала немного необычная длина грядок. Потому и помалкивали сначала ребята, поглядывая с опаской на ряды ограничительных вешек, тянувшихся к роще.
Быстрее всех набирала длину Колькина грядка. Сам он работал граблями, а Ромка и Сеня Сивцев копали. Ромка сразу же отстал от Сени. Не отстать от него было невозможно. Сеня пыхтел и сопел, но лопата в его руках казалась живой и неутомимой. Она будто сама без особых усилий входила в землю, отрезала аккуратный пласт, легким движением переворачивала его и сбрасывала под Колькины грабли. Пока Ромка отгрызал от целины один ломоть, Сеня справлялся с тремя.
— Сбавь обороты, Фефёла! — проворчал Ромка. — Я тебе не трактор!
Сеня шагнул к нему, плечом вытеснил за линию вешек и быстро подогнал Ромкину половину грядки до уровня своей. Когда граница вскопанной земли выровнялась, Сеня отмерил Ромке третью часть ширины грядки.
— Вот теперь другое дело! — поучительно произнес Ромка. — Совесть терять не надо!
В тройке Бориса ширину грядки тоже поделили не поровну. Но там об этом никакого разговора не было. Сам Борис отмерил себе больше половины, а Зоя спросила у Лиды Юрьевой:
— Лопата или грабли? Выбирай!
Лида предпочла грабли. Работала она усердно, то и дело перекидывая назад тяжелую золотистую косу, которая упрямо сползала со спины на грудь. Всегда нарядно одетая, Лида и здесь была не в косыночке, как большинство девчонок, а в модном вязаном берете, в новой курточке на молнии и щегольских высоких сапожках.
Борис и Зоя бок о бок вскапывали землю и, пятясь, отступали от болота. Лида с граблями двигалась за ними вдоль края грядки. Перед глазами Бориса все время мелькали и вызывающе поблескивали ее сапожки. Они мешали ему — заставляли осторожно сбрасывать с лопаты землю, чтобы не запачкать их. Борис любил хорошую одежду и обувь, но считал, что на работе это излишество, по которому можно безошибочно определить лодыря. «Вырядилась, как на праздник!» — недружелюбно подумал он и, не сдержав раздражения, сказал:
— Да убери ты свою косу! Мотается, как веревка, на шее!
По лицу Лиды пробежала тень. Отложив грабли, она сняла берет, закинула руки за голову и стянула косу в тугой узел на затылке.
— Ну и сравненьица у тебя! — неодобрительно сказала Зоя Борису. — Такой косе все девчата завидуют!
— Я в этом не разбираюсь, — глухо ответил Борис, почувствовав свою нетактичность.
Лида сложила берет, спрятала его в карман курточки и заработала граблями еще усердней.
Неизвестно, как долго работали бы ребята без перерыва. Может быть, до самого обеда, потому что копалось в первый день в охотку. Ромка затеял разговор о перерыве. Подготовку он начал с Сени Сивцева — толкнул его локтем.
— Не перегрейся, а то подшипники полетят!.. Понял? Нет?
Сеня только покосился на него и продолжал ворочать лопатой.
Тогда Ромка взглянул на Кольку.
— Воткнем штыки в землю?.. Покоя сердце просит!
— Я не командир, — ответил Колька.
Ромка тут же прицепился к этому слову и заорал во все горло:
— Есть тут командир или нету?.. Заботы о себе не чувствую!
Работа приостановилась на всех грядках. Сначала ребята удивленно посмотрели на Ромку, который стоял с вызывающим видом и вертел вихрастой головой, будто искал и не находил командира. Потом все повернулись к Борису. Он тоже ничего не понимал и сердито спросил:
— Чего орешь как чокнутый?
— Командира не вижу! — засмеялся Ромка. — Если его нет, так выбрать надо, чтоб было кому перерыв объявлять!
Борис обязательно одернул бы Ромку, но Зоя тихо сказала:
— Пора передохнуть.
— Перерыв — десять минут! — неохотно объявил Борис и еще долго сердился на Ромку.
Оставив у грядок лопаты и грабли, почти все потянулись к костру, у которого хлопотала Катя. И только Лида Юрьева пошла к болоту. Зоя увидела, как она ступила на мох и, найдя ямку с водой, опустила в нее кисти рук.
— Натерла? — подбежав к ней, спросила Зоя.
— Немножко.
— Это пройдет! — утешила ее Зоя. — Привыкнуть надо. Кожа затвердеет и болеть не будет, как у меня.
Она раскрыла свои ладони — широкие, с сильными пальцами и огрубевшей от работы кожей.
— Я и стираю, и полы мою — и хоть бы что, даже ногти не трескаются.
Лида вынула руки из воды и тоже повернула ладонями вверх. У нее были очень красивые точеные пальцы с розовыми миндалинками ногтей. Зоя поспешно опустила свои руки, но не зависть, а сочувствие охватило ее: на ладонях и пальцах у Лиды виднелись натертые бугры.
— Ты что же, никогда на своем огороде не работала?
— Работала немножко, — виновато произнесла Лида. — Много мама не велит… Говорит, у меня…
Она не закончила фразу, потому что у них с Зоей никогда не было тесной дружбы — обычные средние отношения, не претендующие на полную откровенность. Но Зоя так сочувственно смотрела на ее пальцы, такая заботливость слышалась в голосе, что Лида все-таки сказала:
— Говорит, у меня слух есть… Музыкальный… Я, может, глупая, что поверила? Но очень хочется верить!.. Тебе не смешно?
— Ничуть! — воскликнула Зоя. — Что же тут смешного?
— Осенью в районе откроется музыкальная школа, — продолжала Лида, ободренная участием Зои. — Мама и говорит: туда с мозолями не сунешься, пальчики должны быть гибкими, а не как грабли.
— Ты вот что! — решительно сказала Зоя. — Ты больше на грядке не работай! С Борисом я переговорю!
От волнения лицо Лиды покрылось крупными пятнами.
— Ничего ему не говори! Прошу тебя!.. Прошу — не надо!.. Я буду как все!.. А до осени заживет! Вазелином помажу…
Зоя обняла ее за плечи.
— Чего ты так испугалась?.. Борис поймет.
— Не надо! Умоляю!..
После короткого перерыва работа возобновилась и пошла даже веселее, чем раньше. Немало бодрости придавал и ветерок, доносивший от рощи аппетитный запах мясных консервов. Банки открывал Шурка Гай и делал это с удовольствием.
Лида по-прежнему рыхлила граблями землю, стараясь ничем не выдать, что ей больно. Зоя во время перерыва успела спросить у многих ребят, нет ли у кого случайно перчаток или рукавичек, но никто не захватил их с собой. Зато сейчас Зоя все-таки придумала, как помочь Лиде: стала резать лопатой тонкие ломтики земли, чтобы их легче было разбивать граблями. И Борису Зоя сказала:
— Зачем ты такие глыбы отрезаешь? Их никакими граблями не распушить. Грядка получится плохая.
