— Со мной ничего не случится! — Клинт чуть не плакал. — Я должен найти Бастера…
— Тс-с!
Но Клинт уже услышал чьё-то мощное дыхание. Вот оно снова — ещё громче и тяжелее. Дыхание то наполняло мрак, который доносил эти звуки до них, то сменялось тишиной. Оглянувшись, Клинт увидел, как к лодке отца метнулся длинный язык фосфоресцирующего пламени.
— Папа, берегись!
Его крик заглушил мощный храп и шум мотора. Холодное пламя оказалось огромной спиной с плавником, серпом, изогнувшимся на фоне неба. В последнюю секунду спина, чуть отклонившись в сторону, скользнула мимо лодки отца и ушла в глубину, и только шестифутовый плавник резал волны, разбрасывая в стороны фосфоресцирующие брызги.
— Дельфины!
Клинт услышал свой собственный крик, похожий на шёпот. Затем откуда-то издалека донёсся голос отца:
— Берегись, сынок!
Он оглянулся и увидел, как закипела огнём чёрная вода, и на поверхность прямо против него поднялся второй дельфин. Дельфин был слишком близко и шёл на слишком большой скорости, чтобы от него можно было уйти. Клинту оставалось только ждать, когда они столкнутся. Но спина чуть отклонилась и, разбрасывая огонь огромным серповидным плавником, промчалась мимо его мечущегося в волнах ялика. А мрак был по-прежнему полон громкого храпа и рёва волн.
У себя за спиной Клинт видел ещё дельфинов, они были похожи на облитые фосфором машины, несущие на себе храпящих великанов. Один за другим цепочкой они с шумом выскакивали из воды прямо на ялик, отклоняясь лишь в последний момент, и проходили мимо то с одной, то с другой стороны ялика. Большие, толстые спины и плавники, мечущие брызги пламени, казались чернее всею виденного Клинтом на свете.
Девять дельфинов, а лодки ещё оставались на плаву. Клинт увидел, как сверкнул фонарь в руках отца, и услышал его приглушённый голос:
— Берегись, сынок! Вот он!
Луч света сверкнул по гигантской спине и плавнику, который поднялся так близко, что уклониться от встречи они уже не могли. Дельфин шёл прямо на них, и Клинту показалось, что до него можно дотронуться веслом, как вдруг он резко пошёл вниз, и только плавник разрезал волну между лодками. Ялик бешено заметался в том водовороте, что разверзся под ним, и зачерпнул воды. Потом Клинт услышал стук дождевых капель по плащу, шум волн и медленный, вкрадчивый стук подвесного мотора. Раздался голос отца:
— Близко прошёл, сынок? Подойди ко мне вплотную и перебирайся в мою лодку, пока не потонул.
По дороге домой даже шум мотора не мог заглушить доносившийся издали храп дельфинов.
— Они были так близко, что хоть вешай шляпу на их плавники, — сказал отец. — Предпочёл бы больше не встречаться с ними, но такой случай упустить было бы жаль! Ты видел, сколько на них фосфора? Горят, что рождественская ёлка!
Клинт знал, что при дневном свете дельфины-касатки любят подойти к лодке как можно ближе, но никогда её не трогают. Он вообще не слышал, чтобы дельфины нападали на людей. Но, быть может, в темноте они различают лодку, только когда находятся прямо над ней? Клинт, можно сказать, по своей воле попал в эту историю. Отец же пошёл ему на помощь — и мог поплатиться за это жизнью. Мальчик понял, что продолжать поиски безрассудно.
Когда они вытащили лодки из воды, отец сказал:
— Маме о случившемся не надо рассказывать. Она и так всегда волнуется.
— Хорошо.
У себя в комнате, сидя за уроками, Клинт всё ещё видел перед собой мечущихся во мраке чёрных, как ночь, дельфинов, разбрасывающих фосфоресцирующие брызги. Это было самое большое приключение в его жизни, но радоваться он не мог, ибо был не в силах забыть про Бастера, который пропал где-то во мраке, погиб или очутился в ловушке… А Клинт делает уроки!
И вдруг он содрогнулся, вспомнив, что дельфины приходят в Пюджет-Саунд в поисках тюленей. Быть может, они уже давным-давно поймали Бастера. А если до сих пор не поймали, то оставалось только надеяться, что они его не встретят. Залив был такой широкий, а Бастер такой маленький…
Сердитый звонок будильника разбудил Клинта. Было ещё совсем темно. Он взглянул на часы: 6.30 — и выключил звонок. Пора вставать. С трудом он выбрался из постели и обнаружил, что уже одет. Бастер! Пропал Бастер, и он лёг, не раздеваясь, чтобы попозже пойти посмотреть, не вернулся ли тюлень домой. И заснул. Но если Бастеру вообще суждено вернуться, значит, он уже дома.
Клинт широко распахнул окно, и в комнату ворвался свежий, какой бывает только после шторма, воздух.
Сквозь туман уже проглядывалась вода, но кругом ещё было темно, и не доносилось ни звука, кроме кукареканья старого Сенатора.
Надев башмаки, Клинт сбежал вниз и выскользнул на крыльцо.
Бастера нигде не было видно, но из-за угла, отряхиваясь и повизгивая в ожидании возни, появились собаки.
— Умники, — погладил их Клинт. — А где Бастер?
Они не знали.
— Давайте поищем его.
Собаки вместе с ним отправились на берег и там бегали взад и вперёд, принюхиваясь. Клинт знал, что делают они это из вежливости, ибо сами не знают, чего или кого ищут. Но и искать-то было некого.
За завтраком Клинт заявил, что не пойдёт в школу и будет искать Бастера.
— Ни в коем случае, — возразила мама. — Занятия в школе важнее, чем какой-то тюлень.
Отец стал на сторону мамы.
— Толку от этого будет мало, сынок. Если Бастер сможет вернуться домой, он вернётся. Завтракай и отправляйся в школу. Всегда надо делать главное, иначе какой из тебя помощник?
Клинт продолжал спорить:
— Может, если Бастеру помочь…
— Ты ему помочь не можешь, — сказала мама. — И ты пойдёшь в школу. Вот и всё!
— Мама права, сынок. Залив наш площадью в сто пятьдесят миль. Тебе и месяца не хватит обойти его весь.
— Если я сегодня не найду Бастера, я обещаю…
И вдруг Клинт услышал, как на крыльцо, захлебываясь лаем, вскочил Вулф.
— Похоже, твой тюлень вернулся домой и без посторонней помощи, — сказал отец.
Клинт бросился к двери. Отец вышел вслед за ним.
«Пойдёмте за мной», — лаял на крыльце Вулф. Он сбежал по ступенькам и понёсся к берегу, откуда доносился взволнованный лай Джерри.
Когда Клинт подбежал к причалу, его взору предстала направляющаяся к дому процессия: по берегу, с трудом преодолевая каждый дюйм, тащился Бастер; рядом, ободряя его лаем, крутился Джерри, а Вулф метался взад и вперёд между животными и людьми, словно желая связать их воедино.
— Бастер ранен, — сказал отец.
Клинт и сам это видел. Но он не представлял, насколько это серьёзно, пока не опустился на колени рядом с Бастером. Из глубокой раны на голове шла кровь, а когда Бастер попытался, опираясь на один ласт, приподняться, другой, окровавленный, беспомощно повис сбоку. Но духом Бастер не пал. Когда он здоровался, наклонив голову, в его позе была гордость за то, что он сумел добраться до дому.
— В него стреляли, — сказал отец. — Жаль, конечно, но этого следовало ожидать.
— Он вернулся, — возразил Клинт, — все заживёт. Правда, Бастер?
Бастер не сомневался.
— Боюсь, нет, — сказал отец. — Рана-то на голове, может, и заживёт, но он останется калекой с одним передним ластом.
Клинт осторожно, чтобы не задеть раненый ласт, поднял Бастера на руки.
— Я отнесу его домой.
— Хорошо. А потом отправляйся в школу. Я позабочусь об остальном.
Стиснув зубы, спотыкаясь — ему было тяжело, — Клинт нёс Бастера.
— Я не дам его убить.
— Но зачем же заставлять его мучиться?
— Я не дам его убить! — повторил Клинт.
Мама встретила их на полпути.
— Бедный Бастер! — В её глазах были слёзы. — Нужно избавить его от мучений, Джим.
Клинт ничего не сказал, пока не положил Бастера на крыльцо, подстелив под сломанный ласт лист газеты. До сих пор он даже не представлял, каким большим стал Бастер.
— Убить… Бастера… я… не дам! — еле переводя дух, произнёс Клинт. — Он мой друг, он вернулся домой, потому что верит в нас. Он добирался целую ночь, но добрался. Давайте попробуем ему помочь!
Он уговаривал родителей так, будто они были его враги. Но когда взглянул на них, то увидел, что они его друзья, даже если смотрят на вещи совсем по-иному.
Откашливаясь, отец сказал:
— Ты просто не понимаешь, сынок. Я хочу, чтобы Бастер жил… если он сможет жить хорошо. Но он будет калекой, с одним ластом, если вообще выживет.
— Мы вылечим его, — был убеждён Клинт.
Мама взглянула на отца:
— Твоё мнение?
— Не знаю, каким образом. Может быть, нам удастся соединить кости и наложить шину. Но как только он попытается подняться на этот ласт, он испортит всю нашу работу.
Клинт уже подумал об этом.
— Мы привяжем ласт к его телу так, чтобы он не мог им пользоваться, пока он не срастётся.
— Не забудь и о ране, — задумчиво продолжал отец. — Её нельзя обрабатывать после того, как мы наложим шину.
