Отдыхая, Витька думал, что лучше будет того тигра не убивать, а приручить. Еду он сам себе достанет, зато на нем можно будет возить разный груз…
Как это получится здорово! Возвращается экспедиция по улицам Зеленограда мимо школы № 2. Все ученики и учителя глядят в окна, а за Витькой идет живой тигр, навьюченный, как какой-нибудь осел! Можно будет его хворостинкой подгонять, но не больно, а то вдруг обозлится!.. А потом привести этого тигра с собой в школу: пусть сидит на крыльце. Все учителя испугаются и уйдут домой, и занятий не будет…
Недалеко раздался свист. Витька тотчас откликнулся.
Из кустов появились двое одинаковых пацанов — братья-близнецы Коська и Котька.
— Ну как? — спросил Витька.
— Принесли.
— А ну?
Коська достал из-за пазухи сверток. В нем было несколько высушенных на солнце тоненьких кривых щурят и штук пять сухарей.
Витька взял одного щуренка, понюхал его, помял:
— Ничего. Лезь, прячь.
Ловко, как обезьяна, залез Коська на корявую дуплистую липу и заглянул в дупло.
— Все цело там? — спросил Витька.
— Все. Только муравьев тут полно! И каких-то мух…
— Ничего. Теперь скоро. Скоро поднимем мы паруса, и поминай как звали. Прячь и слезай.
Коська сунул в дупло сверток и спрыгнул на землю.
— А как шхуна? — спросил Витька.
— Ключ от замка уже узнали, где лежит. А весло возьмем в любое время.
— Тогда все в порядке. Значит, завтра в это время мы уже будем в открытом море! Уплывем в самые дебри и будем жить там, как какие-нибудь дикари!.. Ночью плыть будем, а днем скрываться во всяких там заливах, затонах… Вот переполоху будет! Куда делись?.. А мы уже где-нибудь за сто километров, на острове! И никто нас никогда не найдет, хоть тысячу собак пускай по нашему следу! Давно я об этом мечтал, с самого детства!
Витька повалился на спину и загорланил прославленную песню:
Пятнадцать человек на сундук мертвеца,
Ио-хо-хо, и бутылка рому!
Коська и Котька подхватили припев хриплыми пиратскими голосами.
Когда песня была пропета несколько раз, они сказали:
— Теперь нам надо домой…
— Мы за клевером отпросились.
И ушли. Витька посидел еще немного, мечтая о завтрашнем дне. План путешествия возник уже давно. Долго — целую неделю — длились приготовления. И теперь настает время покрыть себя неувядаемой славой!
Знали б о такой штуке кружковцы — лопнули бы от зависти! Это не то что всякие там букашки-таракашки!
Витька приоткрыл коробочку, проверил, как чувствует себя Попова Собака, встал и не спеша пошел к домикам лагеря, белеющим среди деревьев.
Витька принимает новое решение
Возле кухни вкусно пахло лавровым листом и жареным луком.
Над кирпичной плитой под навесом, уставленной большими кастрюлями, в которых что-то булькало и кипело, колдовала толстая тетя с круглым добрым лицом — повариха тетя Поля.
Витька остановился неподалеку и, заложив руки за спину, молча уставился на кастрюли, сковороды.
— Ты, бестолошный, чего заявился? Обедать нацелился? — спросила его тетя Поля.
— Нет, я так…
— Оно и видно, что так… Марина-то по шее тебя благословила из кружка? Давно пора! Другие-то дети как дети, любо глянуть: чистенькие, да смирные, да уважительные. Один ты чисто Меркушка, разбойник-воитель! Все от него криком кричат!
— Никто не кричит.
— Как же никто? А намедни Петяше кто пакость какую-то в рот совал?
— Сороке, что ль? Никакую не пакость… Обыкновенная муха…
— Ну, а муху-то это хорошо? Ты б себе сунул…
— Мне не за что…
— А он чем провинился? Малый тихий…
— Нет, вы не знаете, тетя Поль, — заволновался Витька. — Я вам расскажу, как было… В поход пошли, а у него была бутылка ситро, он ее потихоньку пил, никому не давал. Мне она не нужна, я могу из реки пить. Только этого терпеть нельзя, а то получится из него какой-нибудь кулак!.. А потом, когда в бутылке оставалось два глоточка, он ее достал и говорит: «Выпить, что ли?» Я говорю: «Конечно, выпей. На вот, мухой закуси!» Как начало его тошнить, рвать, прямо как нашу кошку, когда она кузнечиков наестся!
Витька радостно захохотал: смешную штуку всегда приятно вспомнить!
— И-и! Дубина! И рад!.. Рубашка вся порватая! Волки, что ль, ее на тебе рвут! Чем зря стоять тут столбом, взял бы вон под деревом чайник да побежал воды зачерпнул… Видит — тетя Поля вконец замоталась, нет чтобы помочь, стоит — рот разинул. Да проворней!
Витька подхватил чайник и помчался за водой.
В сырой лощинке под кустами орешника среди сочной травы тек ручей — маленький, в любом месте перешагнуть можно. Назывался ручей Громок.
Витька нагнулся к ручью и опустил в воду чайник. Если сильно сощурить глаза, то получится, что ручей — это большая река, а кусты по берегам — непроходимый тропический лес.
Течет в лесных дебрях быстрая и глубокая река Громок, и нависают над ней чудесные громадные деревья — шиповник и крапива, переплетенные колючими лианами — ежевикой.
Если самому сделаться маленьким, с палец, то чайник будет как корабль. Залезть в него и плыть. Носик у чайника как труба. Устроить в нем маленький моторчик, и можно плыть против течения среди сказочных лесов далеко-далеко — туда, откуда этот ручей вытекает. Вплыть под землю, захватив побольше продовольствия, в сырую темную пещеру, где…
У Витьки даже дух захватило.
Расплескивая воду, он побежал к тете Поле.
— За смертью тебя посылать!.. — проворчала она, когда запыхавшийся Витька бухнул чайник на стол. — Я уж розыск хотела посылать… Думаю — может, он там заснул…
— Тетя Поля а тетя Поля! — горячо заговорил Витька. — Вы не знаете, откуда Громок вытекает?
— А бог его знает… Из-под земли… Откуда ж ему течь?
— Значит, там и пещера есть?
— Может, и есть, почем я знаю… А тебе на что?
— Вот хорошо, тетя Поля! Правда, хорошо? Ну скажите, хорошо?
— Почем я знаю… Может, и хорошо, а может, и плохо… А ты чего возрадовался-то?.. Да не вертись ты под ногами, а то ошпарю вот кипятком, и будет тебе пещера! Юла!
— Теть Поля, давайте я вам чего-нибудь помогу!
— Что ж, помоги, потрудись… Накося поверти мясорубку.
Витька вцепился в ручку мясорубки, завертел ее изо всех сил и загорланил во весь лес:
Шалтай-болтай, горилла!
Горилла!
Горилла!
— И-и, дурила! — укоризненно сказала тетя Поля. — Только и на уме: горилла да крокодила… Тьфу! И песни-то все у него дурацкие! Где они и научаются! Какие хорошие песни с ними разучивают — заслушаешься… Вот, к примеру сказать, «Синичка». Давай-ка лучше споем «Синичку». Ну, пой: «Ты, синичка, где была…» — запела тетя Поля тоненьким голосом.
Но Витька терпеть не мог «Синичку».
— Это ерундовая песня, — сказал он. — Ее малышей учат петь…
— А тебя чему учат? — разозлилась тетя Поля. — Фулиганничать? Ну-ка, иди-ка отсюда! Мясорубку еще сломаешь со своей ухваткой, несуразный черт! Иди!
Витька, отойдя немного, спел еще раз «Гориллу», вызывал тетю Полю погнаться за ним, но она издали погрозила ему тряпкой, и Витька ушел.
Во время обеда все только и говорили о завтрашнем походе к Моховому озеру.
Витька в общем ликовании участия не принимал. Он сидел молча, задумчивый и таинственный, потому что за маленьким столиком сидели вместе с ним две девочки — Галя и ее подруга Маруся.
Витька давно хотел заговорить с Галей, да все не было случая. До этого он много всяких подвигов совершил только для нее — чтобы она могла сразу видеть, какой Витька бесстрашный, ловкий и веселый человек, не какой-нибудь там тихоня и слюнтяй.
Правда, сейчас мешала Маруся, черная и остроносая, как галка. Она и глазом косила по-галочьи, пытаясь влезть в разговор. Но Витька ей не давал.
А разговор был очень интересный.
— Я могу вовсе никогда не обедать, — начал Витька, когда принесли суп. — Это что за суп! Вот ракушки — это да! Я ел.
— Ой-ей-ей! — испугалась Галя. — Ну… и что?
— Ничего. Самая лучшая индейская еда. Если б можно было, я б одни ракушки ел, больше ничего бы не стал…
— А вот и врешь… — сказала Маруся.
Но Витька только презрительно покосился на нее через плечо, а Галя, глядя на Витьку с восхищением и ужасом, спросила:
— И… Много ты их уже съел?
— Три штуки. Для пробы. Вот скоро все удивятся… — загадочно пообещал Витька. — Надоели мне эти всякие завтраки, обеды, ужины… Скоро меня поминай как звали. Вот когда наемся я ракушек, как какой-нибудь дикарь!
— А у меня есть маленькая сестренка, — задумчиво сказала Галя, — она один раз бусинку проглотила…
