— Все еще к востоку, но взяли много круче к северу, во. К вечеру войдут в лес, — доложила Керси, набрасываясь на еду.
Донси присоединился к ней, не обращая внимания на довольную улыбку капрала Задика.
Монокль вывалился из глаза командира и повис на шнурочке.
— Они нас на день с лишком опережают, сэр, во, — прикинул сержант.
Крамшо повернулся к сержанту Тарану:
— Круче к северу, сержант! Свирепые Сезоны, они же прут к аббатству!
МакБерл, знакомый с географией края только понаслышке, все же понял, о каком аббатстве идет речь. Догадался и Дуги.
— Аббатство Рэдволл? — спросил он. — Мы там никогда не были.
— Скоро его увидите, — бросил Крамшо, вставая. — Сержант, снимаемся. Разведчики, проследить за бандой — и обратно с докладом. Форсированным маршем к ночи до реки доберемся. Надо сократить разрыв, во.
Поздним вечером отряд вышел к реке. К этому времени выдохлись даже самые выносливые. Спотыкаясь от усталости, зайцы сползали по крутому склону. На берегу разбили лагерь и по приказу Крамшо развели два больших костра. Командир лелеял слабую надежду, что, если разведка врага заметит костры, они послужат приманкой и отвлекут войско Гуло от аббатства.
МакБерл в суматохе спуска по береговому откосу потерял из виду Дуги. Он как раз направлялся с капралом Задиком к водичке, чтобы охладить уставшие ступни, когда сзади поднялся шум и гвалт. Обернувшись, они заметили толпу зайцев, привлеченных происшествием.
Причиной беспорядка оказались, разумеется, Дикий Дуги и Фердимонд де Мэйн.
Ферди орал на окруживших их плотным кольцом зайцев, пытавшихся их разнять, и требовал очистить территорию, чтобы он мог «взмахнуть своим молодецким клинком, во». Дуги почти упирался носом в горло более высокого противника и из-за давки не мог даже вытащить свой палаш.
МакБерл рванулся к толпе, но сержант схватил его за лапу. Рядом с сержантом возник Крамшо.
— Предоставьте это нам, МакБерл, — проворчал командир. — Это приказ. Мы с ними сами разберемся.
Сержант Таран заорал, как на параде:
— Смирр-на-а-а! Вымпел командира!
Все зайцы замерли, расступаясь, лишь чтобы дать дорогу направившемуся к смутьянам командиру, за которым следовали сержант Таран и Рэкети Там. Сержант втиснулся между Дуги и Фердимондом, отпихнув их друг от друга.
— О чем беседуем, мистер Ферди? — обратился сержант к Фердимонду.
Фердимонд отдал честь и отрапортовал:
— Дело чести, сержант, во, между мной и этим… господином.
— А вы что скажете, мистер Дуги?
Горец скривился, как будто клюкву жевал.
— Мне нечего сказать, сержант. За меня клинок говорить будет с этим вот, в красном плаще который, как звать, не знаю, да и не желаю.
Крамшо встопорщил усы.
— Все дуэли запрещены законом, как частные, так и общественные. Нарушители подлежат наказанию. Если один из вас убьет другого, победителя мне придется казнить как убийцу. Квинс, Деррон, разоружить их!
Два капитана конфисковали у белки и зайца оружие.
Крамшо повернулся к сержанту:
— Сдается мне, сержант, что эти двое и без оружия не собираются обниматься-целоваться, во. Того и гляди носы-хвосты друг другу откусят. Что можете предложить?
Сержант снова развел драчунов в разные стороны, подальше друг от друга.
— Дак… Пусть подерутся, сэр, раз уж им так надо. Только по-джентльменски, по-спортивному, во.
— Отличная идея, — блеснул моноклем командир. — Устройте все по правилам, сержант, прошу вас. — И Крамшо провел своей тросточкой борозду в песке берегового пляжа.
— Прошу вас, господа, — пригласил сержант Дуги и Ферди, которым уже, казалось, было безразлично, каким образом, лишь бы добраться до ненавистного противника. — Ножки сюда, пожалуйста, во-во, так, вплотную одна к другой. Передние лапки сюда, вот этак, во. — Сержант подправил соперников. — Замерли! Слушай правила: не кусаться, не царапаться, ниже пояса не бить. Скажу «бой!» — драться. Скажу «стоп!» — замереть. Ясно? Согласны?
— Согласны! — проскрежетали оба, буравя друг друга горящими глазами.
— Благодарю, господа. — Сержант улыбнулся. — Приготовились… Бой!
Лапа Дуги метнулась вперед. Бух! Голова зайца мотнулась назад, из глаз потоком хлынули слезы. Но левая лапа Фердимонда уже врезалась в правый глаз соперника. Дуги метко поразил челюсть зайца, тот влепил белке в ухо. Удары сыпались градом, с такой же частотой раздавались и советы болельщиков, которых у Дуги оказалось почти столько же, сколько и у Фердимонда.
— Берегись левой, Дуги!
— Серию, во, долби серию!
— Под солнышко, Ферди!
— Нырок и крюк правой, правой, во-во-во!
Дуэлянты еще не растратили энергии, но облик их показывал, что трудились они добросовестно. Правый глаз Дуги почти ничего не видел. Нос Фердимонда напоминал перезрелую сливу. Вот заяц выбросил вперед левую, но белка уклонилась, и тут же мощный удар в челюсть снизу оторвал Фердимонда от земли. Оглушенный, он уселся на песок.
— Стоп! — заорал сержант и нагнулся к Фердимонду. — Вы закончили, мистер де Мэйн?
— Закончил? — прохрипел Фердимонд и выплюнул выбитый зуб. — Я еще толком не начал, во.
Сержант вернул бойцов в исходную позицию и снова провозгласил:
— Бой!
Лишившись зуба, заяц почему-то сделался подвижнее. Мощный удар левой послал Дуги наземь. Теперь сержант пригнулся к толстому горцу:
— Достаточно, мистер Дуги?
— Да что вы, сержант?! Вот достану этого… тогда и будет достаточно. Поехали!
Наконец удары ослабели и соперники, разъезжаясь лапами по песку, упали наземь и замерли.
Сержант наполнил щит Дуги водой и посмотрел на Крамшо. Тот кивнул.
Плюх! Вода окатила неподвижную пару. Оба очнулись, расцепились, с трудом сели, тяжко дыша и постанывая.
— Команды «стоп» не было, господа! Прошу продолжать! Поднимайтесь, поднимайтесь, отрывайте задочки от песочка.
Противники встали и, с трудом поднимая свинцовые лапы, добросовестно принялись исполнять команду сержанта. Большинство вялых ударов попадало в воздух. Раз они даже столкнулись спинами, ища соперника перед собой. Болельщики мрачно молчали. Наконец, споткнувшись друг о друга, оба рухнули как подкошенные.
Крамшо кивнул сержанту, и тот вполголоса провозгласил финальный «стоп».
— Э-эй… господа, вы меня слышите? Достаточно? Может, хватит?
Фердимонд попытался приподнять голову:
— X… х… во, хватит, если и ему хватает.
Дуги пошевелил распухшей лапой:
— Коль ему хватит, то мне и подавно.
Крамшо подошел к сержанту. Вдвоем они помогли Дуги и Фердимонду подняться на ноги.
— Вот и отлично, — похвалил командир. — Схватка образцовая, во. Обоим объявляю благодарность. Ура!
Троекратное «ура» прогремело над водной гладью.
Командир похлопал обоих по спинам:
— Молодцы! Надеюсь, все мелкие недоразумения между вами в прошлом. А теперь пожмите друг другу лапы и освежитесь в речке.
Заяц и белка встретились больными, побитыми лапами.
— Прости, друг, — кривя от боли губы, пробормотал заяц, — я зря о тебе гадости говорил, в-во. Ты настоящий воин.
Дуги попытался подмигнуть, но оба распухших глаза не слушались.
— Ох, друг, я и сам хорош, ты уж меня извини.
Держась друг за друга, сопровождаемые поощрительными возгласами, новоиспеченные друзья направились к воде.
На следующее утро после праздника кротов молодой хранитель погребов Берлап проснулся раньше аббата. Берлап прошелся по погребу, выбрал бочку Октябрьского эля и начал вбивать в нее кран-втулку, чтобы было удобнее разливать напиток. От стука проснулся аббат Монотон. Он зевнул, потянулся и быстро оделся. Берлап виновато коснулся лапой головных иголок.
— Ох, извините, отец Монотон. Я вас разбудил.
— Ничего страшного, Берлап, дано пора вставать. Заспался старичок после вчерашнего пира. Хорошо повеселились, правда?
— Отличный праздник, отец Монотон. Только вот бочку эля-то Октябрьского прикончили, пришлось новую наживлять.
— Вот только вряд ли ты знаешь, чем я с утра собирался заняться, — уставился отец аббат на своего молодого воспитанника.
— Должно быть, позавтракать сначала, — попытался помочь старшему другу Берлап.
— М-да, пожалуй… а потом? — Аббат задумчиво скреб иглы. — А, вот, вспомнил: загадку разгадывать. Позову-ка я брата Гордила, братца моего бродячего Джема, приятеля его Уолта, и вместе примемся за стишок. Если кто меня искать вздумает, пусть посмотрят в саду.
— Понял, отец Монотон.
Монотон вошел в кухню. Среди собравшихся позавтракать обитателей аббатства никого из троих нужных ему не было.
— С добрым утром, отец Монотон, — подошла к нему сестра Армила, молодая целительница. — Кого-то ищете?
