Бруки тут же засмеялась:
— Ха-ха-ха-ха! Точно! Ну и умница ты, Армила! Не зря ты у нас ученый лекарь. А камушки я все равно лучше кидала, чаще попадала в солнце, больше «блинчиков» пекла. Ты лекарь, а я пекарь, ха-ха-ха-ха-ха! — Она заметила каменное выражение на окружавших ее физиономиях и еще раз сдавленно хихикнула: — Х-хи-кк, вы как вареные лягушки на меня смотрите.
Аббат сосредоточился на протирании очков, чтобы не захихикать в ответ на замечание Бруки. Он степенно откашлялся.
— Друзья, путь к истине вырисовывается все яснее. Я, кажется, тоже могу предложить решение одной строки.
Сестра Скрива подняла глаза от кусочка коры:
— Просим-просим, отец Монотон!
— Тут, впрочем, ничего сложного. Где дерево встречается с землей? У основания, у корней.
Сестра Скрива снова уткнулась в запись.
— Все верно! Итак, что у нас получилось? Мы ищем старый клен, обвитый плющом, растущий возле озера. Этот самый Камень, как бы он ни выглядел, зарыт у основания клена, надежно спрятан от свирепого сына Драмза, кем бы он ни был.
Джем поднялся.
— Если я не запамятовал, Драмз — отец Аскора. Брат Аскора, Гуло, убил отца. У Драмза был Камень, Аскор этот Камень захватил и сбежал. Нам Аскор сказал, что Гуло ищет его, чтобы отнять Камень. Но прошла зима, а мы об этом Гуло ничего не слышали. Почему бы это? Ох, спинушку ломит! Извините, братцы, приму-ка я теплую ванну да бухнусь в мягкую постельку. Слишком часто приходилось на скалах спать, на жестких да холодных.
Аббат тоже встал и подхватил кузена под лапу:
— Я с тобой, Джем. Тоже ведь не молодею. А после ужина можно встретиться снова.
Все разошлись по своим делам. Уолт остался в саду, собираясь с духом, чтобы посетить лечебницу. Армила и Бруки вошли в Большой зал и направились к лестнице. Сестра Армила ощутила вдруг необъяснимое беспокойство. Взгляд ее упал на портрет Мартина, и она резко остановилась.
— Бруки, срочно к аббату. — Она схватила подругу за лапу. — Пойдем немедленно.
Юфус Легкая Лапа — всем ворам вор. Толстощекий, курносый, полевка-береговушка в щегольской шоколадного цвета шкурке, он слыл прекрасным парнем, добрым, готовым поделиться последней коркой. Юфус беззаветно любил свою милую пухлую супругу — но не признавал права собственности. Жена его, Диджети, не уставала пилить супруга за приверженность к преступному присвоению ценностей, хотя втайне даже гордилась непревзойденным криминальным мастерством своего мужа.
— Юфус, старая скотина, ты бы звезды с неба спер, если бы они не были накрепко приколочены золотыми гвоздиками и если бы ты смог до них дотянуться.
Чем не комплимент? Благодарный Юфус ласково обнимал и целовал женушку за подобные замечания.
— Что ж поделаешь, сахарная моя, — притворно сокрушался он. — И вся семья наша такая, и предки все. Вот взять мою бабку. Стащит старуха пирог со стола и потом объявляет: «Ходили это мы с пирогом чего вкусненького для вас поискать».
Уютная норка Юфуса и Диджети находилась на берегу того самого озера, в котором Уолт Улепетун отмачивал ужаленный осою хвост. Вход в нору замаскирован по всем правилам не только природной, но и изощренной воровской конспирации. А за входом пряталась настоящая сокровищница. Картины, музыкальные инструменты, блюда, вазы, ювелирные изделия. Множество мелких поделок: резные хвостовые кольца, вязаные браслеты-налапники, броши, ожерелья, головные обручи и повязки. Все это сверкало и переливалось в свете художественно выполненных фонарей. Расчудесная нора!
Куда только не забредал Юфус в поисках добычи! Сведущ был в географии, разбирался в привычках и повадках лесных жителей. Тихим солнечным деньком пробирался он однажды по лесу и заметил сорочье гнездо. Украсть у вора — двойное удовольствие. Сороки — воришки известные, не упустят возможности прихватить блестящую вещицу, и не столь важно им, драгоценность это или простая побрякушка. Юфус тотчас спрятался в кустах и затаился, наблюдая за птичьей квартирой. Очень скоро крупная черно-белая хозяйка взметнулась из гнезда, искусно огибая деревья и ныряя под ветки, устремилась к юго-западным окраинам леса.
Юфус снял с плеча моток прочного шнура и пробормотал:
— Счастливого пути, белобокая! Не торопись обратно.
Гнездо сороки — место не безопасное. Птицы эти сильны и беспощадны к нарушителям своего покоя.
Сорока уже почти исчезла из виду, как вдруг ее пронзила выпущенная из лука стрела. Птица с предсмертным криком рухнула в кусты. Юфус вернул веревку на место и побежал к месту гибели сороки. Двигался он не только быстро, но и осторожно, понимая, что для него неизвестные охотники стрелы тоже не пожалеют. Заметив движение в кустах, Юфус бросился за дерево и замер, сжав в лапе кинжал.
Из зарослей папоротника вышли четыре горностая, все пятнистые, бело-рыжеватые по сезону. Каждый вооружен коротким луком и колчаном со стрелами. Один из них поднял убитую сороку и обратился к другому:
— Только ты остался пока без птицы, Грик. У нас на троих голубь, скворец и эта сорока. Лорд Гуло вряд ли будет доволен, если ты вернешься без добычи.
Трое удалились, волоча сумки с птицами, оставив неудачника Грика позади. Юфус издали следил за оставшимся охотником. Тому вскоре повезло: на ветку чуть ли не над горностаем уселся и затарахтел ничего не подозревающий дрозд. Грик сбил дрозда, свернул ему шею и, перекинув через плечо, отправился догонять товарищей. А Юфус Легкая Лапа отправился за Гриком.
Очень скоро Юфус устроился в густых зарослях барбариса и начал наблюдение за лагерем нечисти. Его не пугала сотня свирепых хищников, он видел в ней источник добычи. Почти все песцы и горностаи носили браслеты, налапные кольца, ожерелья из янтаря, кораллов, раковин. А какое у них оружие! Владеть мечом или саблей всегда было заветной мечтой Юфуса. Ну а уж без чего-нибудь для Диджети он отсюда не уйдет. Вот только дождется темноты — и за работу.
Гуло грыз недожаренного голубя. Рядом с ним дрались из-за объедков привязанные к шесту две оставленные в живых крысы, Косоглаз и Синерыл.
Гуло покосился в их сторону:
— Скоро наконец ваш Рэдволл?
— Скоро, уже скоро, господин, — мгновенно выпалил Косоглаз.
Гуло наклонился к крысам, и они испуганно отпрянули, натянув веревки.
— Скажи-ка еще раз, что за зверье там живет?
— Лесные зверюшки, господин, — заныл Синерыл, — никакие они не воины. Мыши, кроты да ежи, да и не много их там.
Гуло снова выпрямился на барабане, своем излюбленном сиденье.
— Мирные, стало быть, жители. Люблю мирных жителей. А ты, Шрад?
Песец-капитан ответил сдержанно:
— Приятно слышать, но правда ли это, мы не знаем, о могучий.
— Мудро молвил, как всегда. Возьми-ка ты десятка два бойцов да сгоняй в разведку. Гуло свирепо уставился на крыс. — Ох, если вы мне врете…
Косоглаз и Синерыл зарыдали от ужаса:
— Чистая правда, истинно говорим, господин!
— Пожалуйста, господин, не трогайте нас!
— Цыц, поганки. До возвращения моего капитана доживете. Шрад, отправляйся сразу, мы за тобой без спешки.
— Твое желание — закон для меня, о могучий.
Юфус наблюдал за лагерем из-за куста барбариса, а на лес опускалась ночь. Зверя, похожего на Гуло, он однажды уже видел. Тот зверь умер у него на глазах. Проследил Юфус и как Уолт Улепетун и Джем Туда-Сюда завалили того зверя, чем могли.
Юфус не слышал, о чем говорили Шрад, Гуло и две крысы. Но он ведь не грязный шпион, а благородный вор. До других ему дела нет, он интересуется только двумя существами: своею милой Диджети и самим собой.
Догорали костры, утихали споры, ссоры и сплетни, лагерь затихал. Капитаны выставили четверых часовых. Юфус выждал еще немного и неслышно, как привидение, прокрался в лагерь. Храпела нечисть, бормотали во сне крысы, которых короткие веревки вынуждали спать сидя. Легкая Лапа злорадно ухмыльнулся. Честный вор терпеть не мог речных крыс, этих мерзких грабителей и убийц. Скользя по лагерю, подобно лунной тени, Юфус оценивающим взглядом обшаривал спящее зверье, выбирая добычу. Вот он обратил внимание на четырех горностаев, растянувшихся возле угасающего костра. Над углями висит котел с остатками пищи. Любопытный Юсуф сунул нос и в котел. Он тут же сморщился и отвернулся: месиво из птичьих перьев и костей!
Первым делом Юфус ловко снял с хвоста ближнего горностая голубую ленту, украшенную кораллами. Следующий лишился кожаного пояса, расшитого янтарем. Далее — серебряное кольцо с жемчужиной. Неплохой вкус у этих белошкурых — но только не в отношении еды! И тут Юфус замер. Невдалеке храпел белый лис, накинув на себя какое-то странное одеяло. Диджети найдет применение для такого отличного одеяла… И скатерть прекрасная получится… А какое украшение для стены! Знамя короля Аральтума, под которым храпел песец, Гуло велел прикрепить к двум древкам на манер транспаранта. Вор вынул нож и перерезал четыре бечевки по углам этого одеяла-транспаранта. Потом слегка пощекотал нос спящего песца. Тот почесал оскорбленный нос, заворочался, позволив Юфусу легко и изящно сдернуть ткань. Тут возникло непредвиденное осложнение: песец чихнул и уселся.
