2
На следующий день мы с Игорьком отправились в парк кататься на лыжах. Ярко светило солнце. На автобусной остановке, как обычно, скопилась армия лыжников. На двухметровых катушках с финским кабелем играли в пятнашки малыши. Отсюда же начиналась лыжня, ведущая в парк. Самые нетерпеливые лыжники, не желая толкаться в автобусе, брали старт прямо здесь и бежали километр вдоль шоссе. Там, за линией электропередачи, начиналось кладбище, а за ним тянулся парк.
Игорек перебежал дорогу и бросил лыжи на снег, чтобы надеть крепления.
Я тоже надел лыжи, потоптался на месте, чтобы проверить, как сели ботинки на крепление, и вдруг увидел Альбину. Она шагала по дорожке и везла за собою саночки. Обыкновенные детские санки, на которых в нашем парке все, даже взрослые, катаются с гор. Альбина была в оранжевой куртке, красивой вязаной шапочке. Рядом с ней шагал какой-то взрослый парень в очках и дубленке.
— Спортсменка! — восхитился Игорек.
— А что это за тип? — спросил я.
— Не знаю. В нашей школе такого нет, — подумав, сказал Игорек.
— Он же взрослый, ты что, не видишь?
Тут нас кто-то окликнул. Я обернулся и увидел Юрика. Проваливаясь по колено в мягкий снег, он прокладывал новую лыжню к остановке. Лыжи у него были непонятные: короче палок, но крепления и ботинки настоящие. Я догадался, что он просто-напросто сломал лыжи и, чтобы не выбрасывать, укоротил их своими силами.
— Привет! — сказал Игорек. — Ты почему вчера на бал не пришел?
— Не мог. Я лыжи переделывал, — ответил Юрик.
— Ну и дурак. Полякова со сцены пела, вместе с ансамблем. Вон она пошла.
Юрик догнал взглядом Альбину, нахмурил брови:
— А с ней что за парень?
— Мы сами не знаем, — сказал Игорек.
— Сейчас узнаем! — сказал Юрик и, оттолкнувшись палками, покатил вперед. Мы с Игорьком кинулись следом, но попали в толпу лыжников, которая осаждала автобус. Когда выбрались, Юрик был уже далеко.
— Давай лучше в автобус сядем, — вздохнув, предложил Игорек.
Я молча кивнул. Игорек бегать на лыжах совсем не умеет. На соревнованиях он пришел к финишу последним, когда судьи уже ушли. Мы сняли лыжи и залезли в длинный желтый «Икарус», который поехал вдоль лыжни. Юрик, часто-часто перебирая палками, старался не отстать от автобуса, но тут шоссе повернуло влево и лыжня пропала.
От остановки мы пошли к оврагу.
Во все стороны сбегали пологие раскатанные склоны. Вокруг было множество ребят. Они скользили под гору на санях, лыжах, на новеньких красных снегоходах «Чук и Гек», крутили слалом на горных лыжах, прыгали с трамплина и просто так глазели по сторонам.
Первым на горку вылетел Юрик. Он махнул нам рукой и, оттолкнувшись палками, лихо покатил вниз по склону, словно перед ним была детская деревянная горка, а не самая знаменитая, самая сложная в нашем овраге гора под названием «Верблюд». Как раз посередине спуска на ней возвышался трамплин, который не объехать ни справа, ни слева.
Я затаил дыхание. Юрик, маленький, сжавшийся как пружина, стремительно летел по склону. Трамплин был все ближе и ближе. На какой-то точке он потерял шапочку, но устоял на ногах и, стремительно взлетев в воздух, без всякого напряжения приземлился, поставив ноги елочкой, как бывалый прыгун.
— Во дает! — вздохнув, покачал головой Игорек.
Юрик уже карабкался вверх по склону. Мы решили ждать его на горе. Съехать с «Верблюда» с этой стороны еще сложнее, чем с той, а лететь носом в снег на глазах Альбины мне почему-то не хотелось.
— Я все узнал, — тяжело дыша, вымолвил Юрик, взобравшись на гору. — Это ее брат.
— Врешь! — воскликнул Игорек.
— Честно. Только не родной, а двоюродный. Студент.
Мы обошли овраг поверху.
Полякова играла с братом. Он пытался столкнуть санки вниз, а Альбина тормозила ногами, стараясь удержаться на склоне.
— Привет! — сказал Игорек.
— Здравствуйте, мальчики, — улыбнулась Полякова.
— Мы вчера на концерте были, — сообщил Игорек.
Полякова снова улыбнулась. Ее брат посмотрел на нас подозрительно.
— Э-э! Посторонись! — раздался чей-то крик.
С пригорка прямо на нас сломя голову летел лыжник.
Я прыгнул в сторону и потянул за собой Игорька. Мы упали в сугроб.
Мимо промчалась долговязая фигура. Сделав крутой вираж, лыжник остановился в двух шагах от Альбины. Я узнал в нем девятиклассника из ансамбля, который вчера выгнал нас с репетиции.
— Вам понравился концерт? — спросила Полякова, не обращая на долговязого ни малейшего внимания.
— Ерунда! — сказал Игорек. — Это не ансамбль, а обыкновенный оркестр. Кроме солистки, никто не поет.
— Критик нашелся. Что ты понимаешь?.. — ввязался в разговор долговязый.
— Игорь очень хорошо поет, — заметила Альбина.
— Тогда пусть приходит в ансамбль, нам голоса нужны. — Долговязый ради Альбины был готов подписать мир.
— Без вас обойдемся, — ответил Игорек. — У нас скоро свой ансамбль будет.
— У вас? — усмехнулся долговязый. — Ты гитару хоть раз в руках держал?
— Битлы, если хочешь знать, тоже в четырнадцать лет начинали…
— Ой мама! Тоже мне битлы нашлись, — оскорбительно хмыкнул долговязый и укатил вниз.
— У вас есть свой ансамбль? — без всякой иронии спросил студент. Мы переглянулись.
— Мы только учимся, — чтобы не ударить в грязь лицом, сказал Игорек.
— Правда? — обрадовалась Альбина. Она приняла слова Игорька за чистую монету.
— А на каких инструментах вы играете? — продолжал расспросы студент.
— Чур, я на ударнике! — воскликнул Юрик.
— Я на рояле в музыкальной школе занимаюсь, — сообщил Игорек.
— А кто же у вас на гитарах играет? — Альбина взглянула на меня.
Я отвел глаза. Так выходило, что на гитаре играть должен я, хотя никогда в жизни не держал ее в руках.
— А где это вы про битлов прочитали? — спросил студент.
— У меня книжка есть «Музыка бунта», — объяснил Игорек. — Там написано, что битлы еще в школе свой ансамбль организовали.
— Правильно, — кивнул студент. — Только тогда ансамбль у них назывался «Кворименс».
— Откуда вы знаете? — удивился Игорек.
— У меня альбом есть, а там фотография.
— У Вити не только альбом, но и все диски, — похвалилась Альбина.
— И «Монастырская дорога» есть? — спросил Игорек, чтобы показать свою эрудицию. В нашей школе он знает о бит-группах больше всех. Еще в шестом классе он завел блокнотик, куда записывает все, что услышит по радио или вычитает в «Ровеснике».
— А мы сегодня на концерт идем во Дворец спорта, — вдруг сообщила Альбина. — На «Веселых ребят». Вы такую группу знаете?
— Конечно, знаем! У меня два диска есть, — сказал я.
— А у нас, между прочим, лишние билеты. — Альбина посмотрела на брата. Тот внимательно изучал нас сквозь свои дымчатые очки.
— Я не пойду. Мне с сестренкой надо сидеть, — сказал Юрик.
— Почему? — огорчилась Альбина. — Попроси маму. Что ж, тебе один раз на концерт сходить нельзя?
Юрик молчал.
В классе только наша компания знает, что Юрик сирота, что у него нет ни отца, ни матери. Он боится, что все станут его жалеть, и тщательно это скрывает. Даже в журнале графа «Родители» заполнена у него полностью. Мамой он называет тетку, вместо отца записан дядя, который давно с нею развелся и живет на Севере.
— А вы пойдете? — спросила Альбина, взглянув на нас с Игорьком. Она решила, что Юрик просто не желает идти на концерт с девчонкой.
— Конечно, пойдем, — сказал я и тут же понял, что выразил готовность слишком рьяно: брат Альбины посмотрел на меня долгим, пронизывающим насквозь взглядом. По губам его скользнула снисходительная улыбка.
На следующий день я опоздал в школу на пять минут. По пятницам у нас вместо нулевого урока — политинформация, начинается она ровно в восемь. Входную дверь уже закрыли. Через стекло было видно, как в вестибюле прогуливаются Ритка и Ольга Дугинец. Это означало, что по школе опять вне очереди дежурит наш класс.
Я дождался, пока Ритка посмотрит в мою сторону, и постучал. Ритка повернула голову, но сделала вид, что ничего не видит. Я постучал снова. На этот раз Ритка соизволила меня заметить, но, вместо того чтобы открыть дверь, развела руками, давая понять, что она при исполнении обязанностей и ни на какие поблажки не пойдет.
Я опустил сумку на крыльцо и сел на урну. Это было самое настоящее хамство! Сколько раз я дежурил в школе, и мы никогда своих не задерживали. Через стекло на меня сочувственно поглядывала Ольга Дугинец, маленькая, коротко стриженная под мальчишку. В РИТОЛО это самая хорошая девчонка. Живет она без отца и одевается скромно.
Через пять минут на горизонте появился Саня. Он одним прыжком перелетел через забор. В руке у него болталась расстегнутая сумка, а шарф свисал почти до земли.
