Виктор Голявкин - Полосы на окнах

Дождь быстро прошёл.

Мы запрыгали под радугой, запели наши куплеты, наверное, было слышно на бульваре.

— Нырнём ещё?

— Нырнём.

Подул внезапно ветер. Закачалась старая купальня, заскрипела. И радуга пропала. Задёргались судёнышки, заходили мачты яхт.

— Алло, барон, какие сводки? — запел Вовка.

— Меняется погода, — сказал Толик, — давайте вылезать.

Море забурлило, и нас кидало как мячики.

Вылезли из воды и заплясали, чтобы согреться.

Небо прояснилось, и опять появилась радуга.

Море разделилось на три части: первая часть свинцово-холодная, вторая свинцово-красная и третья синяя…

Бумажные полоски клеились на окна крест-накрест, чтобы уберечь стёкла от взрывной волны. Наш город не бомбили. Стёкла пылились, а полосы желтели.

А сейчас мама, Боба и я снимали газетные полосы, мочили их водой, счищали.

Потом мыли стёкла.

Они становились чистые и прозрачные.

— Я что-то нашёл, — сказал Боба, царапая подоконник.

Моя пуля, удивился я, вот она где застряла. А мы-то её искали! Везёт Бобе, всегда всё найдёт.

— Соскобли-ка вон ту полоску, — отвлёк я Бобу и выковырял пулю на память.

— Здесь что-то было, а теперь нет, — сказал Боба, возвращаясь к подоконнику.

— Тебе, наверное, показалось, — сказал я, и он недоверчиво на меня покосился.

— Звонила тётя Сона, — сказала мама, — приглашает нас в гости, а мне до сих пор за Бобу стыдно, как вспомню…

— Он был тогда ещё совсем малыш, — заступился я за Бобу, — а тётя Сона ведь знает, что наш папа погиб на войне…

Вернулся отец Вовки.

Не вернулись к старикам их сыновья.

Поблёскивала на стене рядом с портретом отца выточенная мною звёздочка.