мухи — то роями, то одинокими светящимися точками. Поезд втягивался в темноту, все удаляясь. Грохот колес стихал, искры исчезли. Я думал о том, что вот опять эшелон мчится на Запад — туда, где советские бойцы бьются с фашистами и, наверное, очень ждут этот поезд, который только что прошел через мост…
Не доходя до нашего места, на берегу, за невысоким кустом я приметил темную фигуру у самой воды, а перед ней две удочки на рогульках. Рыболов, казалось, дремал, свесив голову на грудь. Кто он такой? — разглядеть в темноте не удалось. «Кто-нибудь из наших поселковых», — подумал я.
Ребята уснули, прижавшись друг к другу на куче веток. Я подсел к ним.
Пришло время проверять донки. На них попали ерши. Осмотрев снасти, мы опять закинули их в воду. Петька вытер руки о полы ватника и вдруг воскликнул:
— Глядите, огонь!
Мы обернулись. Слева из-за кустов вырывались небольшие, но яркие языки пламени. Еще не совсем рассвело, и огонь был хорошо заметен.
— Кто развел костер? — возмутился Сережка.
— Там сидел рыболов, — ответил я. — Наверное, он.
— Идем, скажем, чтобы погасил.
Мы побежали на огонь и крикнули из-за кустов рыбаку:
— Эй! Гаси костер!
— Тут нельзя разводить огонь!
Человек сидел перед небольшим костерком и грел руки. Он обернулся к нам, и мы узнали Шито-крыто.
— Нельзя? А почему? — недовольно, хриплым басом спросил Шито-крыто. Язык у него немного заплетался. В бороде играли отблески пламени, глаза смотрели из-под густых бровей колюче, настороженно.
— Запретная зона рядом. Вот заметит часовой — и вам попадет!
Шито-крыто тяжело поднялся с чурбака, на котором сидел, ни слова не говоря, взял свое ведерко, вытряхнул из него рыбу, зачерпнул воды и залил костер.
В это время высоко в небе загудел самолет. Мы подняли головы: чей это? Наш?
И тут земля дрогнула под ногами от артиллерийского залпа: по самолету стала бить зенитная батарея, которая охраняла мост. Вокруг самолета, выше и ниже его, появились белые облачка разрывов.
Мы растерянно топтались на месте и не знали, что делать — бежать домой или ждать, что будет дальше. Зенитки били часто и гулко. Стоял неимоверный грохот. К ударам орудий прибавилось два тяжких взрыва где-то в стороне от моста. Самолет, видимо, сбросил бомбы, но мимо цели.
— Эх, уйдет! — вырвалось у Петьки.
Но в это время самолет как-то странно качнулся и пошел вниз все быстрее, все отвеснее. И позади него появился сначала чуть заметный, а потом густой дымный хвост.
— Подбили! — обрадовались мы.
Самолет врезался в землю где-то далеко, в стороне Воронина болота. Над лесом таяло облако дыма. Оттуда донесся, словно удар грома, далекий взрыв.
И тут мы вспомнили о Шито-крыто и о костре. Петька в сильном волнении закричал:
— Это он развел костер, чтобы навести самолет на цель!
— Шпион! — мы были готовы броситься на Шито-крыто. Но он исчез. Только что был тут, на берегу, и скрылся. Пока мы смотрели, как сбивают самолет, он смотал удочки и даже успел собрать свою рыбешку. Возле кострища валялась только пустая бутылка.
Глава двенадцатая
О ТОМ, ЧТО БЫЛО ДАЛЬШЕ
— Бежим за ним! — сказал Петька.
Но из-за кустов послышалось:
— Стоять на месте!
Мы обернулись и чуть не присели от неожиданности: из кустов вымахнула огромная серая овчарка. Пасть у нее была разинута, торчали белые клыки. Шумно и часто дыша, собака вся подобралась, готовая к прыжку, но ее сдерживал на поводке молодой боец с наганом на боку. Мы попятились… Из-за спины бойца появились еще двое в военной форме с карабинами. Один из них, с сержантскими нашивками на погонах спросил:
— Кто такие?
С перепугу мы не могли выговорить ни слова. Наконец Сережка, заикаясь, ответил:
— М-м-мы р-р-рыболовы…
— Рыболовы? — сержант склонился над кострищем, потрогал рукой золу. — Костер только что залили. Это вы его развели? — обратился он к нам.
— Нет, нет! — закричали мы. — Это Шито-крыто!
— Шито-крыто? — переспросил сержант. — Что такое?
— Это шпион! — ответил Петька. — Мы его так зовем — Шито-крыто. Мы за ним давно следим.
— Шпион? Почему вы так думаете?
— Он развел костер специально, чтобы навести самолет на мост!
Сержант дал знак бойцу с собакой. Тот приспустил поводок, и собака принялась обнюхивать землю вокруг костра. Обежала кострище, посмотрела на проводника и быстро пошла в сторону станции, опустив морду к траве. Проводник, держась за повод, помчался за ней.
— Соколов! — сержант обратился к оставшемуся бойцу. Отведи двух рыбаков к командиру. Третий пойдет со мной. Кто из вас, — повернулся он к нам, — укажет мне, где живет этот ваш… Шито-крыто?
— Я! — вызвался Петька и вместе с сержантом направился в сторону станции.
— Ну что ж, рыболовы, идем к командиру. Боец, которого назвали Соколовым, пропустил нас вперед и пошел вслед за нами.
Понурив головы, мы потопали по направлению к лесу, что был справа от моста. Мы знали, что там расположена воинская часть, но никогда не бывали там, так как лес в этом месте охранялся, и никого близко к нему не подпускали.
Увидев наши удочки на берегу, Соколов сказал:
— Ваши? Заберите с собой.
Мы взяли удочки и пошагали дальше. «Ничего себе делишки! Влипли в историю!»
Сережка пробовал на ходу объясняться:
— Товарищ боец, отпустите нас. Мы же ни в чем не виноваты!
Соколов был молод, круглолиц, с добрыми чуть-чуть улыбающимися глазами.
— А вот придем куда надо и во всем разберемся. А покамест идите без разговоров. Правее! Теперь все прямо… — указывал он дорогу. — Шире шаг!
Мы пошли быстрее. Сердце у меня колотилось часто и тревожно, голову сверлила неотвязная мысль: «Что-то теперь будет?»
Соколов привел нас к деревянной арке с решетчатыми воротами, которые за кустами не сразу и заметишь. Ворота были открыты, и возле них стоял часовой с винтовкой. Когда мы подошли, он приставил винтовку к ноге и вопросительно посмотрел на Соколова. Тот объяснил:
— Приказано доставить этих ребят к командиру.
Часовой пропустил нас. Скоро показались строения, наполовину врытые в землю, под дерновыми крышами, видимо, землянки. Часовой ввел нас в одну из них, сказав, чтобы мы оставили рыболовные принадлежности у входа.
Войдя в землянку, мы осмотрелись. Под потолком в стене — широкое и низенькое окно. В него видны верхушки сосен, позолоченные ранним солнцем. Слева — железная койка, застланная серым суконным одеялом. На стене — шинель и полевая сумка. Посреди землянки за столом сидел лейтенант. Соколов доложил:
— Товарищ лейтенант! Доставил в ваше распоряжение ребят, задержанных в районе моста
