Низкорослый парень схватил Пашку сильными руками, и оба едва не полетели в грязь. Переводя дыхание, Пашка взглянул на него и сразу же узнал Семена Ушакова. Узнал и Семен Пашку:
— А, здорово, брат! От кого ты тикаешь?
— Так просто, тренируюсь, — сказал Пашка.
— Ну, как живешь?
— Ничего. Вот приехал на работу устраиваться.
— Дело, — похвалил Семен. — Какую специальность имеешь?
— Чего?
— Специальность, говорю, какую имеешь?
— Никакую.
— Значит, зря приехал, — убежденно сказал Семен. — Без специальности не возьмут.
— Меня брат устроит, — похвастался Пашка, но все-таки ему сделалось очень неприятно от слов Семена.
Они пошли рядом по скользкой дороге к общежитию. Семен рассказывал:
— Работы много. Сейчас небольшой перерыв, и опять — на лед. Будем третью нитку дюкера сваривать, как только шоферы трубы подвезут…
— Что это за дюкер? — спросил Пашка.
— Эх, ты! Отстал от жизни.
И Семен начал подробно рассказывать о дюкере. Уже у самой двери общежития Пашка спросил:
— А нельзя в сварщики поступить?
Семен даже нахмурился.
— Нет, нельзя. Учиться долго нужно.
В общежитие Пашка не пошел. Крадучись, чтобы не встретиться с Лодыгиным или Смирновым, пробрался он снова на берег. Но там никого не было, все, пользуясь короткой передышкой, разошлись отдыхать. Тяжелый намокший ветер упруго толкал в грудь, ерошил воду в длинной, через всю реку, проруби, или «майне», как оказал Семен. Шурша, сползал с крутого берега снег.
Одиноко стало Пашке и жалко себя. Никто не понимает его, гонят, словно он задумал что-то плохое. А он ведь просто, как и все, хочет работать на стройке, помогать великому делу. Маленький! Ну что же! Разве слабее от этого желание быть здесь?
Ветер разрывал серые облака, низко нес их над землей, в промежинах открывалось голубое солнечное небо. Неподалеку от Пашки сел крупный блестящий грач. Крепким носом деловито ткнул грязный комок снега, склонив голову набок, и посмотрел на Пашку круглым глазом, словно спрашивая: «Не тронешь?». Решил, что не тронет, и крикнул на своем грачином языке. Тотчас же слетелись еще грачи, начали долбить носами комки снега, вскидывая их и разбивая.
Пашка, задумавшись, стоял так тихо, что грачи не боялись его, подходя совсем близко…
5
На обратном пути Емельянов перед спуском на лед остановил машину. Дорога была залита мутной водой, отсвечивающей яркими бликами. Водитель посмотрел из-под руки на далекий правый берег, — черными точками виднелись на нем люди. Они ждали возвращения машин.
Емельянов нажал стартер и плавно вывел машину на лед. Ничего, держит. Вода, переполняя колеи дороги, разливалась по сторонам. Приподнявшись с сидения, Емельянов посмотрел в заднее окно. Машины его бригады одна за другой спускались к реке. Те, которые уже были на льду, казались плывущими по воде.
А на берегу в это время инженер Смирнов настойчиво вызывал по телефону кабинет начальника строительного района.
— Поймите же, мне срочно, — убеждал он телефонистку.
— Всем срочно, — ледяным голосом отвечала она. — Ставлю вас седьмым на очередь.
— Нет уж, вы, пожалуйста, пропустите меня без очереди.
— Не могу.
— Но вы поймите, — они уже едут…
— Едут? — быстро спросила телефонистка мгновенно потеплевшим голосом. — И Коля едет… То есть товарищ Емельянов?
— И он едет.
— Включаю.
— Василий Никанорович. — сказал Смирнов, возвращаются.
— Я иду, — коротко ответил Лодыгин.
В этой суматохе, загоревшись общим возбуждением, метался Пашка. Ему хотелось забраться повыше, чтобы видеть весь плес Волги и вереницу машин на нем. Он забрался на бугор земли, но мокрая — она оползала под ногами, и Пашка съезжал вниз. Только перемазался весь в глине.
Головная машина пошла вдоль берега, повернулась боком, и все увидели, что в кузове у нее не три трубы, а — пять. Остановив машину, из кабинки выскочил Николай — потный, без шапки, со спутанными волосами. Сразу было видно, что досталось человеку!
К Смирнову подошел Лодыгин, поздоровался с рабочими. Продолжали прибывать машины, и на каждой было по пять труб. Не скрывая своего торжества, Смирнов взглянул на начальника что, мол, я говорил тебе, Василий Никанорович?
Рабочие стали сгружать трубы. И сразу всем, стоявшим на берегу, нашлось дело: электросварщики наладили свои аппараты и стали брызгать вокруг дюкера синими искрами; водолазы, завинтив шлемы, ушли под воду готовить для него «постель»; шоферы снова сели в машины. И только Пашка остался стоять, как стоял, — вымазанный в глине.
Емельянов разговаривал с Лодыгиным и Смирновым. До Пашки доносились их слова.
— Тяжела дорога? — спросил Лодыгин.
— Ничего, — ответил водитель, — лишь бы Волга простояла еще денек — другой.
— Не рискуйте очень-то, — тихо посоветовал начальник, и Смирнов тоже сказал:
— Смотри, Емельянов, осторожней.
Тот улыбнулся, пожал обоим руки и направился к машине. Тогда Пашка, сорвавшись с места, кинулся к брату, горячо зашептал:
— Слушай, братуха, возьми меня с собой. Не останусь я тут один, возьми.
Николай смутился, посмотрел в сторону Лодыгина и Смирнова и, увидев, что те заметили все происшедшее, смутился еще больше.
— Глупый ты, — тихо сказал он Пашке, — нельзя, понимаешь? Мешать ты мне будешь, да и… опасно.
— Хочу, где опасно, — сказал Пашка, но увидев, что Лодыгин широкими шагами подходит к ним, поник головой.
— Вот понимаете, товарищ начальник, — смущенно и виновато сказал Николай, — братишка приехал, из дому сбежал. Болельщик, одним словом…
— Хорошо, поезжайте, — сказал Лодыгин, — я позабочусь о нем.
6
В кабинете начальника было светло, просторно. Лодыгин сидел за столом, Пашка — напротив. Оба долго молчали. Наконец начальник спросил несердито, по-дружески:
— Зачем приехал?
У Пашки от этого тона защекотало в горле.
— Жить здесь хотел, работать…
— Ах, да! — вспомнил начальник. — Ты «кем-нибудь» просился. Ну что ж, нам вот экскаваторщики нужны. Могу зачислить.
Пашка просиял.
— Учеником?
— Нет, правда, такой должности, но в виде исключения разве, за заслуги брата. Какое у тебя образование?
— Пять классов… неполных.
— М-м-м! Недостаточно. Экскаваторщику нужно физику знать — электромотор; механику. Вот, например, шагающим экскаватором у нас управляет инженер с высшим образованием. Что же делать?
— Может, попроще что-нибудь есть? — с надеждой спросил Пашка. — Подносить или смазывать.
— Эх, Пашка, Пашка, — покачал головой Лодыгин, смеясь, и сказал то же самое, что и Семен давеча: — Отстал ты от жизни. Не требуется теперь таких должностей, нет их, понимаешь? Кругом техника высокого класса, и без знаний к ней лучше не подходи.
«Вижу, к чему клоните», — подумал Пашка.
А начальник продолжал:
— Знаешь, кого мы болельщиками зовем? Вот таких ребят, как ты, которые прибегают к нам, вместо того, чтобы учиться в школе. Ничего они еще не умеют, ничему не выучились, а едут на стройку — давай им работу, «кем-нибудь»! Ну, точно болельщики на футболе — играть не умеют, а волнуются от всего сердца.
«Так значит, я просто болельщик» — подумал Пашка, а вслух сказал:
— Стройка-то кончится, пока учишься.
— На твой век хватит, не последняя, — улыбнулся Лодыгин и нажал кнопку. Вошла девушка — секретарь начальника.
— Позовите Митю, — попросил Лодыгин.
Через пять минут вошел парень в короткой кожанке, сдернул с головы кепочку с маленьким козырьком и бойко крикнул:
— Что прикажете, Василий Никанорыч?!
— Пройдет «Победа» в Ставрополь?
— У нас хоть в Москву пройдет!
— Заводи.
Лодыгин надел кожаное пальто, взял в руку военную фуражку.
— Мне нужно в Управление. Кстати могу захватить тебя. Поедешь?
Пашка встал и молча побрел к двери, утешаясь тем, что хоть довелось ему проехаться с начальником на «Победе».
