Санька с утра рыл силосную траншею вместе со всеми ребятами и пытался разобраться в совершенно новых для него ощущениях.
Подумать только! В городе этих девчонок — табуны! И хоть бы раз он снизошел до мало-мальски дружеских отношений с одной из них! Он разговаривал с ними лишь на пионерских сборах, да и то снисходительным тоном. А в обычные дни Санька воспринимал девчонок как неизбежное, но совершенно ненужное окружение.
«Это все из-за Гришки! — думал Санька. — Если бы не он, я и не взглянул бы на Катьку! Очень она мне нужна! Просто обидно! Что я — хуже Гришки?..»
— Санька! Послушай-ка!
Но Санька, занятый своими мыслями, не слушал. Тогда Вовка похлопал его по спине и прошептал на ухо:
Может, сгоняем вечером в Обречье? Помнишь? К учительнице!
Санька помолчал, хотел сказать: «Нет!» — а сказал неожиданно для себя:
— Ладно!
Почему он согласился? Зачем? Кто знает! Может быть, потому, что не отказался в первый раз — во время болезни. А может быть, потому, что это предложение застало его врасплох.
Опасная вечерняя вылазка в Обречье отвлекла мысли. Предстоящую операцию требовалось обдумать со всех сторон. Уж если совершить набег, то красиво, без неприятных последствий! И Санька стал разрабатывать подробный план. Он постарался предусмотреть любую неожиданность. Конечно, остались неясными кое-какие мелочи, но уточнить их можно было только на месте. Например, овчарка. Вовка клялся и божился, что она и не тявкнет.
— Я же две кости ей принес! — уверял он. — Она теперь что кошка — замурлычет от радости, когда меня учует!
— А меня? — спросил Санька.
— Ты ж со мной!.. Она не дура! Поймет! Овчарки — самые умные собаки!
— Посмотрим! — сказал Санька. — Если она не узнает тебя, я один приемчик применю! Живо успокоится!
Вовка навострил уши, но Санька не стал объяснять. Слышал он когда-то, что надо стоять спокойно и смотреть в глаза собаке, тогда она не залает и не укусит. Но как это сделать в темноте? Глаз-то не видно! Потому Санька и решил не вдаваться в подробности.
После работы усачи обычно уходили домой, а потом собирались в штабе. Но сегодня Санька заявил, что не придет в штаб.
— Отец просил помочь в одном деле, — серьезно сказал он.
— А мне велели печку побелить! — тотчас добавил Вовка.
Мишук распустил звено до завтра. И — странное дело — как только мальчишки стали расходиться, Санька испытал что-то похожее на сожаление. Это чувство усилилось, когда он вспомнил, что так и не успел расспросить об автомате. Все некогда было: то мост, то еще что-нибудь. А ведь Гришка дал понять, что автомат починен.
— Гриша-а! Подожди! — крикнул Санька. По деревенской улице они пошли вместе.
— Что ты тогда подмигивал? — спросил Санька. — Починил?
— Очистил от грязи, смазал — пружина и заработала!
— И... стреляет?
— Как пулемет! Только... Мишук зажал патроны и не дает ни штуки! Говорит: «Разорвет — отвечай за тебя!» Грозился председателю сказать, чтобы он забрал оружие!
— Трус несчастный! — выпалил Санька.
— Да не трус он! — возразил Гриша. — Мозги у него вывернуты, и думает он не как все мальчишки! Но меня ему не перехитрить! Я знаешь что сделал?
— Что?
— Перепрятал автомат!
— Куда?
Гриша не торопился отвечать.
— Ты что — мне не веришь?! — воскликнул Санька.
— Тебе скажу! Но без меня не трогай! — предупредил Гриша.
— И ты тоже! — поспешно вставил Санька.— Давай договоримся: пусть автомат будет нашим — твоим и моим, моим и твоим! И больше чтоб никто! А патроны мы выудим у Мишука!..
— Согласен! — ответил Гриша.
— Ну? Где ж ты его спрятал?
— Под полом в штабе... Под третьей от окна доской... Не проговорись!
— Ты сам не проговорись! Особенно этой... Катьке!
Гриша остановился и подозрительно посмотрел на Саньку.
— При чем тут она?
— Очень уж ты с ней... это... самое! — Санька повертел в воздухе пальцами.
— А что ты так беспокоишься? — прищурившись, спросил Гриша. — Влопался в нее, что ли?
Санька громко расхохотался. Пожалуй, слишком громко.
— Нашел что сказать! Мне они надоели вот так! — Санька провел ребром ладони поперек горла. — В городе их — как травы! Так под ногами и снуют! Ходить мешают!
— Тогда и вспоминать о ней нечего! — сказал Гриша. — Мне она тоже... как... дождь на сенокосе!
— А про гажу узнал? — вспомнил Санька.
— Ой, забыл!
— Узнай! — буркнул Санька. — Это что-то деревенское.
И они разошлись не очень довольные друг другом.
В сумерках на чердак к Саньке забрался Вовка, одетый во все темное.
— Так незаметнее! — пояснил он. — Пошли!
— Подожди! — шепотом ответил Санька. — Мои заснут — тогда! Сиди тихо!
Вовка устроился на полу, а Санька потушил лампу и сел на кровать.
— Ты лег, Саня? — послышалось снизу.
— Лег, мам! — крикнул Санька.
— Спокойной ночи, сынок!
— Спокночи, мам!.. Спокночи, пап!
— Спи, спи! — ответил отец.
Санька поерзал на кровати, чтобы родители услышали скрип железной сетки, и замер. Вовка терпеливо ждал.
Потом они крадучись спустились по лесенке, выбрались за околицу и растворились в темноте.
До Обречья было два километра. Когда мальчишки прошли больше половины, Санька спросил:
— Кость взял?
— С собой...
Еще минут десять они молча двигались по дороге. Нагретая за день пыль скрадывала шаги. Впереди пролаяла собака.
— Это не та?
— Может, и та, — сказал Вовка, — От нечего делать... Сидит, караулит и тявкает!
— Что она караулит? — насмешливо спросил Санька. — Может, в огороде, кроме крапивы, ничего нет!
— А вдруг там клубника! — вкрадчиво произнес Вовка.— Тебе хочется ягод?
Санька подумал. Нет, ему не хотелось клубники!
— Не очень! — сказал он.
— И мне! — признался Вовка. — Я бы в этот огород и не полез! Из-за собаки все! Интересно, когда сторожат, а когда открыто, тогда и пачкаться не хочется!
Санька не ответил. Он рассуждал. В самом деле, какая сила тащит их в огород к учительнице? Усмехнулся Санька в темноте, удивленный странностью своего и Вовкиного характера. Он даже попытался подвести под эту странность научную базу. «Так жили в доисторические времена! — подумал он. — Мужской инстинкт охотника и воина. Совершается обычный набег на соседнее племя!» Саньке стало беспричинно весело, и он быстрее зашлепал босыми ногами по мягкой пыли.
Домик Марии Петровны стоял пятым слева от дороги, сразу же за колхозным клубом. Окна в доме, да и почти во всей деревне не светились. Только из клуба доносился шумок, слышалась музыка — там еще был народ. За клубом тарахтел движок.
— Картину крутят! — сказал Вовка. — Давай поскорей! Проскочить надо, пока сеанс не кончился!
Но проскочить не удалось. Двери клуба распахнулись, и люди стали выходить на улицу. Вовка потащил Саньку в какой-то узенький проулок. Там они и присели под забором в темном углу.
По дороге к Усачам прошли два человека.
— Переждем! — шепнул Вовка.
Но остальные не торопились расходиться. У многих были фонарики. Веселые огоньки бегали туда и сюда по улице точно играли в пятнашки. Слышались крики ребятишек.
— Мальчики! Девочки! Спать пора! — раздался у клуба властный голос.
— Она! — шепнул Вовка.
— Кто? — спросил Санька.
— Да учительница! Не понимаешь! Мария Петровна! Теперь долго ждать придется — пока она не уляжется!
Голоса притихли. Санька понял, что учительницу уважают и побаиваются.
На дороге показался мальчишка с фонариком. Светлый зайчик метнулся вперед — мимо проулка, в котором прятались Санька и Вовка. Потом, описав широкую дугу, луч умчался назад — к клубу. Мальчишка остановился, похлопал себя по ноге и крикнул:
— Шарик! Шарик!.. Домой!
Откуда-то из придорожной канавы выкатился темный клубок и побежал следом за хозяином. Был пес обычной дворняжкой, но все же уловил косматым ухом подозрительный шорох и, повернув голову к проулку, повел носом.
— Никак заметил! — шепнул Вовка.
— Молчи! — тоже шепотом произнес Санька.
— У тебя же... приемчик! — ответил Вовка. — Попробуй! А?..
— Тихо! — Санька зажал ему рот. — Приемчик! Понимать надо! Он на таких собак не рассчитан! Это же дворняга! Глупая как пробка! Ты ей смотришь в глаза, а она тебя — за ногу!
Шарик ощетинил шерсть на загривке и с лаем бросился в проулок. За ним заскользил по земле светлый зайчик фонарика. Когда он коснулся Вовкиных ног, Санька понял, что им не отсидеться. Он вскочил и пнул подбежавшую собаку. Лучик фонарика переметнулся с Вовки на Саньку и на мгновение ослепил его.
— Усачи! — удивленно воскликнул обреченский мальчишка.
Санька по голосу признал в нем одного из тех, с кем подрался у силосной ямы.
— Ребята-а-а! — заорал мальчишка. — Я усачей поймал! Сюда! Ко мне!..
