— Привет!
Я хочу, чтобы она крикнула ему: «Уходи!» Но она говорит мне: «Поплыли, Кэтрин!» — и с разбега бросается в воду.
Я не хочу ее обгонять. Я плыву брассом, надолго задерживая лицо под водой, чтобы не видеть Райана, который ждет нас на пляже.
Скрестив руки на груди, я выхожу на берег и направляюсь к полотенцу и шортам.
— Твоя мама сказала, что ты тут, — говорит Райан, обращаясь к Кристи. — Ты уже спросила Кэтрин?
Спросила? Меня?
Кристи улыбается.
— Кэтрин, ты ведь знаешь, что культурный центр устраивает танцы в субботу?
Я киваю.
— Они попросили меня помочь им с оформлением, — говорит Кристи. — Я надеюсь…
— Я могу тебе с этим помочь, — отвечаю я. — Я хорошо рисую плакаты.
— Вообще-то я хотела спросить, не пойдешь ли ты? — Кристи бросает взгляд на Райана. — Мы с Райаном и ты с кем-нибудь, а? Будет весело. Я прошу тебя.
Я заворачиваюсь в полотенце, очень плотно.
— Мне не с кем пойти.
— Позови Джейсона, — предлагает Кристи. — Того, которого ты рисовала. Прекрасная возможность пригласить его куда-нибудь.
Мне хочется объясниться, но, глядя на ухмылку Райана, я решаю промолчать.
Но молчу я не только из-за него.
— Я не танцую, — говорю я, засовывая ноги в кеды.
— Я научу тебя, — предлагает Кристи.
— Мой папа работает допоздна, и вряд ли я смогу приехать.
— Моя мама может отвезти нас и привезти обратно.
По дороге домой Кристи находит ответы на все мои возражения. Она одолжит мне одежду и поможет уложить волосы.
— Позови его, — уговаривает она.
Когда мы подходим к ее дому, Кристи удается добиться от меня неуверенного: «Гм, я подумаю».
У себя в комнате я стягиваю влажный купальник и надеваю первое, что подворачивается под руку, — старую футболку и шорты, которые совсем не подходят друг к другу.
Расчесывая мокрые спутавшиеся волосы, я смотрю, как мини-вэн отъезжает от дома Кристи. Интересно, Кристи позвала меня потому, что ей разрешили пойти с Райаном при условии, что я пойду с ними?
Мини-вэн исчезает из виду. Я поворачиваюсь к своей доске объявлений с открыткой из Диснейленда, пришпиленной сверху. Жаль, что звонить в Калифорнию так дорого. Мне хочется рассказать все Мелиссе и услышать от нее: «Не переживай, Кэтрин». Но объяснять все пришлось бы слишком долго, и, наверное, ей бы не понравилось, что я так стремлюсь подружиться с Кристи.
Я пытаюсь нарисовать в альбоме свои лодыжки, искаженные водой. Но выглядит это неинтересно. На рисунке они кажутся не изогнутыми, а сломанными.
Я записываю слова на свободном месте рядом с наброском. Но после слов «пруд» и «ледяной» мне приходят в голову только «вина», «сложно», «скрытый» и «слабость».
Я закрываю альбом.
Решая одну проблему, можно создать другую
Я смотрю поверх альбома на маму Джейсона — она пришла одна.
Прежде чем я успеваю спросить, где Джейсон, она открывает дверь, и он въезжает в приемную. Сам!
У него новая коляска с джойстиком на подлокотнике. Пальцы Джейсона обхватывают джойстик, и кресло катится мимо окон по ковру — прямо ко мне.
— Ух ты!
Я бросаю альбом на диван.
— Вот это да! — удивляется мама.
— Раньше он не хотел коляску с электроприводом. — Миссис Морхаус улыбается моей маме. — А теперь он все хочет делать сам. Он даже снова начал выполнять упражнения для кисти.
Джейсон, краснея, листает свой разговорник.
— А поскольку в эти выходные у него день рождения, — продолжает миссис Морхаус, — то мы с отцом решили, что для него это лучший подарок.
— Здорово. — Я наклоняюсь, чтобы разглядеть коляску. — А как она устроена?
Джейсон кладет руку на джойстик, и кресло перемещается на фут вперед и возвращается обратно. Кэтрин. Гулять.
На улице. Я тоже.
— Ты хочешь пойти на улицу? — Я бросаю взгляд на его маму. — Со мной?
— Возьми мой мобильный. — Она открывает сумочку. — Звони прямо сюда, если я понадоблюсь. Номер телефона есть на визитке у администратора.
Администратор обводит номер на визитке в кружок. Но даже с этим номером, мобильным, парой чистых карточек и карандашом в кармане я не чувствую себя достаточно подготовленной. А если я не смогу ему помочь? Или ему что-то понадобится, а я не пойму что?
Я придерживаю дверь, и с четвертой попытки Джейсон проезжает. Пока мы спускаемся по пандусу, я, затаив дыхание, твержу про себя как молитву: не спеши, не спеши, чтобы он, не дай бог, не разогнался, не упал и не ударился.
Когда пандус остается позади, я вздыхаю с облегчением — уф!
— Куда пойдем?
У магазинов толпятся люди, а мощеные тротуары кажутся ухабистыми и неровными для инвалидного кресла. Мне бы хотелось пойти с Джейсоном в лавку Эллиота, чтобы показать ему всякие бутылки и старинные вещи, но там длинный лестничный пролет, а проход между полками слишком узкий для его кресла.
Джейсон показывает: Вода.
— Хочешь пить?
Идти. Там. Вода.
Между домами волны сверкают на солнце, как алмазы. Я прикидываю сложность маршрута: через парковку (трещины в асфальте и решетки водостоков); на ту сторону улицы (это просто); затем по дороге, ведущей к хозяйственному магазину Отиса, и по пандусу на бордюр (крутой поворот); по тротуару вдоль склада судового и портового оборудования (отсюда он кажется ровным). А дальше по утоптанным дорожкам прибрежного парка (мы у цели). Я оглядываюсь на здание клиники. Мама и миссис Морхаус машут из окна.
— Ладно, пойдем, только ненадолго, а то твоя мама с ума сойдет, если мы пропустим развитие речи.
Плевать. Развитие речи.
Шагая рядом с его коляской, я изображаю логопеда:
— Ну что, Джейсон!!! Похоже, день у тебя сегодня выдался гнусный и…
За спиной слышится топот, и нас с обеих сторон обгоняют две женщины. Они бегут трусцой, и одна из них награждает Джейсона жалостливым взглядом.
Глядя на удаляющиеся подошвы их кроссовок, я засовываю руки в карманы и нащупываю карандаш, визитку и выпуклые клавиши телефона миссис Морхаус.
Может, не стоило соглашаться идти так далеко?
Когда мы подходим к переходу, машина останавливается, чтобы пропустить нас. Когда мы переходим улицу, я смотрю на завитки волос на шее у Джейсона.
На тротуаре стоит пожилая пара, женщина что-то ищет в сумочке.
— Разрешите, — говорю я.
— Ах, извините! — Мужчина бросает взгляд на ноги Джейсона. Пожилая пара уступает нам дорогу, при этом женщина продолжает рыться в сумочке.
Я иду впереди Джейсона по тротуару и отбрасываю в сторону шишки, камушки и палочки, чтобы они не попали под колеса его коляски. Я оборачиваюсь: Джейсон едет за мной, его скрюченные пальцы лежат на разговорнике, взгляд прикован к воде.
— Правда, красиво?
Он кивает. Больше. Чем. Обалдеть! Что?
— Какое слово означает больше, чем «Обалдеть»?
Да.
Я смотрю, как искрятся на солнце волны, и не нахожу слов.
— Похоже, нет у нас такого слова.
Сделать. Карточку. Нет слов.
Хотя мы перегородили дорожку, и людям, чтобы обойти нас, приходится топтать газон, я достаю из кармана чистую карточку и сверху пишу: «нет слов». Надо что-то нарисовать, но даже океана кажется мало.
Нет. Рисунок.
Карточка отличается от тех, которые я сделала раньше. В разговорнике она похожа на заснеженное поле.
— Ты прав, — соглашаюсь я. — Так ты сможешь представить себе все, что захочешь.
В воздухе пахнет рыбой, это такой коричневато-зеленый глубоководный запах. Я сворачиваю на дорожку, ведущую вдоль берега к ряду красных скамеек с видом на океан.
Чуть дальше рыбацкая лодка швартуется у причала рыбного ресторана, и человек в длинном белом переднике спешит по сходням к рыбакам.
Так, не спеша, мы с Джейсоном добираемся до конца дорожки.
Нас обгоняет девочка с парой черных пуделей, она задевает мою руку.
— Простите, — бросает она через плечо.
Я шепчу Джейсону:
— Она опаздывает на выставку собак.
Джейсон улыбается мне в ответ.
— Пошли вон на ту скамейку у пристани?
Обычно мне нравится слушать скрип досок, гул моторов и пронзительные крики чаек, но сегодня мне кажется, что уши у меня заложены от жужжания, которое издает коляска Джейсона, и от звенящей тишины, которая наступает всякий раз, когда люди нас замечают.
Я ловлю на себе взгляд мужчины. Он улыбается мне, но я только киваю ему в ответ не в силах разжать стиснутые зубы.
На большой городской пристани чайка на ножках-палочках сушит перья и чистит клювом крылья, а группа дошколят, перегибаясь через перила, бросает в воду камни.
Мы подходим к пристани, и до нас доносятся обрывки разговора.
— Конечно, это совсем необязательно, но так будет лучше.
