Это история с вампирской песней произвела на Женю сильное впечатление.
Когда она вернулась домой, то была задумчива, не стала даже целоваться с Дженни, а только потрепала ее за холку и почесала за ухом. И в ответ на обычные расспросы бабушки заявила:
— Прежде чем задавать вопросы, надо накормить человека. И не забудь, пожалуйста, достать из холодильника моченые яблоки. И мороженое на десерт.
Бабушка, несколько испуганная деловитым тоном внучки — быть может, что-то случилось — не стала ни о чем спрашивать и накрыла на стол.
Пока Женя пила из большой дедовой кружки куриный бульон с пирожком с капустой, она не произнесла ни слова. А потом спросила:
— А вот ты знаешь, бабушка, песню Когда я на почте?
— Конечно. Это старинная народная песня. Ямщицкая. А тебе зачем, внученька?
— Ах, бабушка, ты не в теме. Это песня вампирская.
— Какая, какая? — обомлела бабушка.
— Ах, там целая история со стенной газетой и с этой песней. Нет, нет, меня это не касается. Это старший Вовка там опубликовал свою поэму. Ну, и ему досталось.
— Что за старший Вовка?
— Ну, брат Витьки-Вампира. И вообще, бабушка, не задавай так много вопросов. А то я подумаю, что ты не умеешь поддерживать застольную беседу.
— Ну вот, дожили, — вздохнула бабушка. — Теперь она будет учить меня хорошим манерам…
К вечеру вернулась с работы мама.
— Ну что, как твой Вампир? — спросила она уже с порога, улыбаясь и целуя дочку в нос.
Женя промолчала. Но за ужином, когда пришел и дедушка, она неожиданно объявила:
— Ну, ничего, он еще будет за мной ранец носить.
И взрослые переглянулись. Откуда такие женские задатки в их семилетней дочери и внучке.
В субботу, как обычно, дедушка собрался на рынок. Далеко ходить было не надо, выездной рынок по выходным теперь сам прибывал на площадь. Когда дедушка возвращался с полным рюкзаком и двумя пакетами в руках, и бабушка принималась разбирать добычу, квартира наполнялась особыми, субботними, волшебными запахами. Заманчиво пахло квашеной капустой, малосольными огурцами и мочеными яблоками, острыми специями и самой разной зеленью, пахло пряно и празднично.
Женя часто бывала с дедом на рынке, и любила, когда он покупал яблоки, груши и виноград. Особенно Женя нравилось, когда продавец-кавказец замечал ее у прилавка, вернее сказать, замечал ее шапочку под прилавком.
— Дэвочка, — говорил, — попробуй груш.
И он отрезал маленькую ароматную сочную дольку. И протягивал Жене на узком лезвии перочинного ножа.
Женя осторожно брала дольку и отправляла в рот. Отчего-то здесь, на рынке груши казались много вкуснее, чем оказывались потом дома.
— Сладкий груш? — спрашивал продавец.
— Вкусный груш, — соглашалась Женя, и дедушка просил взвесить ему килограмм.
— Только бабушке не говори, что ты пробовала груши на базаре, — шептал дедушка заговорщицки, — она скажет, что это — антисанитария.
И вот в эту субботу Женя взмолилась:
— Деда, возьми на рынок нас с Дженни.
— С собаками на базар не ходят, — сказала бабушка. — Это антисанитария.
Бабушка никогда не говорила рынок, но всегда базар. Например, сегодня у нас на обед будут кислые щи с базарной свининой.
— Это наша чистейшая Дженни — антисанитария? — возмутилась Женя. — Да она сама ходячая санитария.
— Ты посмотрела бы, Таня, сколько на рынке шатается беспризорных шелудивых псов, — заметил дедушка.
— И ты туда же. Ты что же, Сережа, не понимаешь, что брать Дженни туда нельзя. Там ей не место. Подцепит еще от этих бродячих псов какую-нибудь заразу.
— Наша Дженни с бродячими не общается, — сказала Женя.
А дедушка лишь развел руками:
— Не позволяют, маленькая, — обратился дедушка к Дженни.
— Ну, сказать о Дженни, что она маленькая — это все-таки некоторое преувеличение, — заметила Женя.
— А тебя возьму, почему нет, — сказал дедушка.
— Нет уж, — сказала Женя, — если так, то иди один. А мы с Дженни посмотрим по культуре передачу про американских бульдогов.
И тут из своей комнаты вышла заспанная мама в одном халате — в субботний день она позволяла себе поспать подольше.
— Женя, а знаешь, кто звонил мне вчера на работу? Хозяйка Дженни. И пригласила завтра, в воскресенье, на выставку молодняка.
— Ура! — закричала Женя. — Дженни, ты слышала? Ты получишь медаль, если будешь меня слушаться.
— Хозяйка спросила, знает ли Дженни команду к ноге. И иди рядом.
— И что же ты сказалась?
— Сказала, что не очень-то.
— Но ты сказала, надеюсь, что Дженни умеет разговаривать?
— Боюсь, это не входит в необходимую дрессуру, — сказала мама и ушла в ванную. — И за это медаль не дадут.
— Вот что, бабушка, приготовь нам, пожалуйста, много-много кусочков черного хлеба, и мы пойдем во двор дрессироваться. Дженни, ко мне.
Дженни подошла к хозяйке, села перед ней и сказала ав.
— Вот видите, ко мне она знает. Осталось, Дженни, научиться к завтра команде иди рядом. Ты меня поняла?
Дженни наклонила голову на бок, подняла уши и пошевелила хвостом. Это означало, что она озадачена и не очень понимает, что такое от нее требуется.
— Не забудь родословную Дженни и свой паспорт, — прокричала мама из ванной. — Ах, у тебя же еще нет паспорта.
— Значит, ты должна взять свой, — прокричала в дверь ванной Женя, — собака записана на тебя…
И с этими словами Женя и Дженни пошли гулять во двор. Вампир был тут как тут: он готовился кататься на роликах.
— Ну что, чмо, привела свою толстуху, — заорал он и надул из жвачки, которую он вечно жевал, большой серый пузырь.
Женя не умела надувать пузыри из жвачки. Она тоже хотела бы этому научиться, конечно, но виду не подала. Сейчас она гордо отвернулась и сделала вид, что Вампира не замечает. Действительно, что обращать внимание на хулиганов, много чести.
— Иди в свой гугль, — только и сказала она.
— Что, прочитала про пиратов? — заорал Вампир и оттолкнулся ногой. И покатил по двору с шипом и с шиком. Ах, как хотела Женя тоже иметь роликовые коньки.
— Иди в гугль и читай про попугаев, — сказала Женя, но Вампир ее уже не слышал…
А на следующее утро они втроем — мама, Женя и Дженни — уселись в автомобиль и поехали на собачью выставку.
Выставка молодняка Общества служебного собаководства проходила на заброшенном стадионе, на футбольном поле. Трибуны здесь давно заросли травой, а кое-где между переломанных пластмассовых кресел показывались пожелтелые кустики.
Это была комбинированная выставка, и табличка лабрадоры была воткнута на палке справа от покосившихся футбольных ворот. Неподалеку располагались ризен-шнауцеры, которые лаяли и порывались подраться. Дальше шли шелти, уменьшенные копии овчарок колли — по легенде, они получились такими маленькими, потому что однажды колли стали разводить на маленьком шотландском острове. Им негде было бегать и они не смогли вырасти до нормальных размеров.
На футбольном поле стоял лай, вой и визг, но смирная домашняя Дженни молчала и не обращала никакого внимания на эту какофонию. Она даже не залаяла, когда на нее сзади запрыгнул кудрявый палевый лабрадор, похожий на Афоню, а только негромко зарычала. И оскалила зубы. И Женя подумала, что ее Дженни в отличие от нее самой отлично умеет обращаться с посторонними нахальными мальчишками, где только научилась. Может и ей самой стоит натренироваться рычать и показывать зубы.
Они подошли к табличке. За раскладным столиком с разложенными на нем бумагами на раскладном стульчике сидела большая женщина с усами в красной китайской дутой куртке. То есть, у нее были не такие большие усы, как у Афониного хозяина, но заметные темные усики под носом, над верней губой. Женщина и сама была похожа на упитанного лабрадора, потому что щеки у нее свисали, как брылья у Дженни. Она покрутила в руках мамин паспорт, внимательно просмотрела родословную и спросила:
— Вы хозяйка?
— Хозяйка она, — указала мама на Женю. — Но собака записана на меня.
— Сука? — спросила женщина-лабрадор.
— Сука, — согласилась мама.
— Вот, получите талончик с номером. Вы — девятнадцатая. Когда я вас вызову, вы должны будете пройти перед судьями. От того, как вы пройдете, зависит очередность вязки.
Вот как, подумала Женя, оказывается, вязка зависит даже не от внешнего вида, но от походки. Она уже знала, что такое вязка.
Они ждали, пока восемнадцать собачьих недорослей-лабрадоров проделают свое дефиле. Почти все довольно покорно шли у ног хозяев, хотя некоторые вдруг взбрыкивали и рвались вбок, в сторону секции ризен-шнауцеров. Один лабрадор, которого вел красивый чистенький мальчик в очках, чуть постарше Жени, был особенно хорош — снежно-белый красавец. Вот этого бы нам в женихи, подумала Женя, но постеснялась при маме произнести это вслух. Еще подумает, что ей понравился мальчишка.
