Возвращались так же осторожно. Поцарапанные, в белых нитках паутины, ребята пришли на берег и бросились в воду. Купались до тех пор, пока не посинели, а потом уселись на траве и стали обсуждать свои дела.
— В землянке наверняка живет ракетчик. Давайте возьмем его этой ночью? — предложил Витя.
— Да-а, возьмешь его. Он как даст! — усомнился Коля.
Тоже верно. Витя задумался. Мелькнула мысль о том, что нужно сообщить о землянке Курбатову, но перед глазами возникла другая картина: он идет к катеру с трофейным автоматом в руках, а перед ним, руки назад, шпион. Тогда сразу узнают, что за человек Витя Орехов! А то, подумаешь, списали на берег, как маленького!.. С другой стороны, так, голыми руками, его не возьмешь…
— Вот если бы с оружием, — нерешительно высказал эту же мысль и Ваня.
— Достану! — крикнул Витя. — Честное слово, настоящий автомат достану!
— А я у брата нож возьму! Во! — показал Коля руками размеры ножа. — Он такой острый! Только заденешь, а он — чжик — и готово!
Договорились о главном и разошлись. Витя с нетерпением ждал вечера, когда катера обычно подходили к берегу, чтобы поставить на ночь тралы, и едва трап упал на гальку, как Витя вбежал по нему на катер.
— Витя, иди кушать. Я тебе от обеда компот оставил!
— Потом, Трофим Федорович, сейчас занят я! — крикнул Витя и побежал в каюту Курбатова, где выпалил еще с порога: — Разрешите обратиться, товарищ капитан-лейтенант?
Курбатов приподнял осунувшееся лицо с черными кругами под глазами и ответил:
— Обращайтесь, юнга.
— Мы, Василий Николаевич, сегодня хотим тоже идти наблюдать за минной постановкой. Разрешите?
Больше для очистки совести Курбатов предупредил:
— Под обстрел не попадите.
— Что вы! У нас такой наблюдательный пункт, что бомба не прошибет!
Тоже верно. Данилыч и матросы сделали для ребят настоящий блиндаж с потолком из двух рядов дубовых бревен, или, как говорят фронтовики, в два наката.
— Что ж, поешь и иди…
Витя не уходит. Там, на берегу, все казалось так просто, а как сказать сейчас, что нужен автомат? Сразу расспросы начнутся. Вот и стоит Витя у порога, рассматривает порванный осколками реглан капитан-лейтенанта и молчит.
— Что еще, Витя?
— Можно автомат взять?
Брови капитан-лейтенанта приподнялись.
— Зачем?
— Так… Коля с Ваней посмотрят…
В просьбе нет ничего особенного. Витя давно научился пользоваться автоматом, стрелял из него наравне с матросами, и за ним был закреплен один из автоматов.
— Я честное слово дал, — прошептал Витя, приводя последний, по его мнению, самый веский, убедительный довод.
— Вот это и плохо! — сказал Василий Николаевич. — Обещать можно лишь то, что полностью зависит от тебя. Автомат брать запрещаю! Может, ты завтра пообещаешь пулемет снять с катера и установить его на берегу? Что тогда делать? Снять с катера пулемет, установить его на берегу, и лишь потому, что ты дал слово?.. Вы, юнга, не имеете права давать такие обещания. Поняли? Идите.
Вот и принес автомат!..
Когда Витя сошел на берег, за его поясом торчал небольшой топорик, которым он обычно колол чурку.
Приятели несколько критически осмотрели его вооружение, но он успокоил их:
— Так даже лучше. Подкрадусь к нему — замахнусь и скомандую: «Хенде хох!..» Шума лишнего не будет.
Довод убедил, и все трое зашагали к лесу. Впереди, сжимая нож, шел Коля, за ним с топориком за поясом — Витя, а сзади — Ваня. У него в руках веревка. Ее взяли для того, чтобы связать ракетчика.
Ветви низких кустарников хватают за ноги. Грозно сверкают глаза лисиц, предостерегающе ухает филин.
Страшно, очень страшно, но ребята все же ползут к землянке. Топор мешает, и Витя привязал его за спиной. Где-то справа и сзади стреляют катера, сбрасывают бомбы самолеты, а ребята притаились в кустах и ждут.
Боя не видно, и поэтому он кажется особенно яростным и упорным. В просветах между ветвями мерцают звезды. Но вот между ними, шипя, как змея, проползла ракета.
— Выпустил! Прозевали! — прошептал Витя.
А сзади грохотал бой. Он становился все ожесточеннее. Раздался вой новых бомб. Удар — и небо стало багровым, померкли звезды. Клубы густого черного дыма тучей повисли над рекой. Ракетчик навел самолет на цель, и бомба попала в нефтеналивную баржу.
Витя представил себе эту огромную баржу с домиком. Она одна заменяла несколько эшелонов, а теперь пылающим костром обжигает берег; горят склонившиеся над водой деревья, едкий дым окутывает снующие по реке катера…
А где-то далеко, может быть на переднем крае или на тыловом заводе, работающем для фронта, тысячи людей с нетерпением ждут баржу с горючим.
Хрустнула ветка. Кто-то торопливо, но осторожно шел по направлению к ребятам.
Кусты зашелестели над головой, и чужой сапог наступил Вите на ногу. Не столько от боли, сколько от неожиданности, Витя вскрикнул, сел и ткнулся лицом в штанину человека.
Тот сначала испуганно замер на месте, потом злобно выругался, схватил Витю за волосы, пробежал пальцами по его лицу и прошипел:
— Щенок!
И от этого шипения, от того что русское слово прозвучало с чужим акцентом, в душе Вити поднялось какое-то новое, неведомое чувство. Как живые, встали перед глазами мать и отец, потом они исчезли. Осталось только желание держать за ногу этого человека, который рвет его волосы, держать и не пускать, кусать его, царапать.
Витя закричал. Это был не крик о помощи. Кричал он потому, что чувствовал свое бессилие перед врагом, кричал потому, что ненавидел его и боялся выпустить.
Потной, липкой ладонью человек зажал Вите рот и сильно ударил его кулаком по голове. Голова мотнулась, перед глазами замелькали разноцветные искорки, но Витя не разжал рук, а еще плотнее прильнул к пахнущей рыбой штанине, стараясь уберечь лицо от нового удара.
Внезапно ракетчик вскрикнул, ударил кого-то другого, метнулся к кустам, но упал. Витя почувствовал, что рядом с ним повисли на незнакомце товарищи, такие же упрямые и злые, как он сам.
Ракетчик быстро поднялся, несколькими сильными ударами расшвырял ребят, но в это время прозвучал знакомый голос:
— Стой! Руки вверх!
— Николай Петрович! Я здесь! — крикнул Витя, вскочил на ноги, но в тот же момент почувствовал, как что-то тяжелое опустилось на голову. Стало темно и удивительно тихо. Витя разжал руки и упал на землю. Он не слышал выстрелов, не видел, как из кустов выскочили матросы, набросились на ракетчика и повалили его.
Очнулся Витя уже на кровати.
Бревенчатые стены домика кажутся розовыми, дрожащими от отблесков горящей нефти. Даже здесь слышен вой огня. У стола сидят Курбатов, Данилыч, Коля и Ваня с завязанной головой. Ваня всхлипывает и рукавом рубахи размазывает кровь, идущую из носа. Немного в сторонке стоят матросы. Они хмуро смотрят на человека, сидящего у печки. Его Витя видит впервые. Кто он? Зачем здесь? Ах, это тот, из-за которого горит баржа и так болит голова. Вите хочется получше рассмотреть его, и он повернулся, но тут же застонал от боли. Курбатов быстро подошел к кровати, зачем-то взял Витю за руку повыше кисти и спросил, взглянув ему в глаза:
— Лучше, Витя?
Глаза у Василия Николаевича ласковые и грустные. Витя кивнул, открыл было рот, чтобы рассказать о случившемся, но Василий Николаевич остановил его:
— Все знаю. Спи, а утром поговорим.
И Вите вдруг очень захотелось спать, глаза сами собой закрылись, и исчезли комната, ракетчик, матросы, Ваня и Коля…
Курбатов постоял немного над мальчиком и вернулся к столу. Много событий произошло за одну ночь: баржа с нефтью, ракетчик, ребята, Петрович.
…После той ночи, когда над рекой впервые взвилась ракета, Николай Петрович вместе с матросами осмотрел берег. Они долго искали следы шпиона, в конце концов выследили его, устроили засаду, но тут в ход операции вмешались ребята. Они чуть-чуть все не сорвали: встревоженный их появлением, ракетчик наверняка ушел бы с насиженного места, и его пришлось бы искать снова.
Услышав крик ребят, Николай Петрович и матросы побежали на помощь. Еще мгновение — и, разделавшись с ребятами, ракетчик исчез бы в лесу, но моряки подоспели вовремя. Только Николай Петрович, который раньше всех бросился к ребятам, сейчас раненый лежит на катере. Ракетчик выстрелил ему в живот…
От Коли, который пострадал меньше всех, Василий Николаевич узнал подробности. Чем больше думал Курбатов над тем, что произошло, тем больше убеждался в том, что главная доля вины лежит на нем. Нельзя было оставлять ребят без присмотра там, где появился враг! Теперь отчетливо выплыло перед глазами смущенное лицо Вити в тот момент, когда он просил автомат. Одно это должно было заставить Курбатова насторожиться.
