И как я стану жить без неё? Без моей дорогой Жанки?
Об этом кто-нибудь подумал?
– Но если мы всё-таки решим ехать, – сказала мама, – только после твоего дня рождения, Гошенька…
«…Если мы всё-таки решим ехать…»
Да они уже всё решили без меня. Давным-давно! Они уже упаковали чемоданы! Купили билеты! Они уже там, в своей Москве!
Зачем они морочат мне голову?
– А как же бабушка? – спросил я.
– И бабушка переедет, – ответила мама.
– Там пенсия больше! – крикнул папа.
– Да, – сказала мама. – Намного больше…
Потом она обняла меня.
Я хотел отстраниться. Но не смог. Не мог я злиться на неё. На маму.
Бабушка наотрез отказывается переезжать.
Молодец, бабушка!
Я, как всегда, заскочил к ней в субботу и с порога завопил:
– Бабушка! Скажи! Как мне быть?!
– Мой руки, – сказала бабушка. – Пять раз! С мылом!
Бабушка обожает чистоту.
В бабушкином доме блестят не только полы, мебель, посуда и люстра, но и бабушкины руки. Мои, кстати, тоже. Когда я навещаю бабушку по субботам.
Бабушка признаёт только чистые дома.
Поэтому у нас она бывает редко. По праздникам.
В пятый раз намылив руки, я спросил:
– Бабушка, ты точно решила не ехать?
– Да, – ответила бабушка, подавая мне чистое полотенце.
– Как же ты будешь одна? – спросил я.
– Как всегда, – ответила бабушка. – И потом, кто тебе сказал, что я одна? А Маленький Человечек Амбарцумян?
Это верно. Я и забыл.
Вот уже девять лет за нашей бабушкой ухаживает маленький человечек по фамилии Амбарцумян. Даже не ухаживает, а как бы присматривает.
Бабушка овдовела девять лет тому назад. А Маленький Человечек Амбарцумян влюбился в нашу бабушку ещё до её замужества. Но так как Маленький Человечек Амбарцумян был другом нашего покойного дедушки (они работали вместе – портными в ателье), а бабушка любила только нашего дедушку, Маленький Человечек Амбарцумян заходил иногда в гости к бабушке и дедушке, угощался бабушкиными пирогами, слушал дедушкины байки, а потом, печально вздохнув, возвращался к себе домой.
Дедушка не ревновал бабушку. Он сочувствовал Маленькому Человечку Амбарцумяну, потому что был невероятно добрым.
Чтя память нашего доброго дедушки, после его кончины, Маленький Человечек Амбарцумян не решался предложить нашей бабушке руку и сердце.
Он просто продолжал регулярно наведываться к бабушке, смотрел на неё, вздыхал и исчезал до своего очередного посещения.
– Он только вздыхает и смотрит на тебя, – сказал я.
– Согласись, – заметила бабушка, – это совсем немало.
Я хмыкнул.
– Вот ты, – спросила бабушка, – часто смотришь на свою девочку и вздыхаешь, как Маленький Человечек Амбарцумян?
– На какую девочку? – смутился я.
– На свою, – сказала бабушка.
– Нет, – сконфузился я. – Не часто.
– Вот видишь!
Бабушка украдкой посмотрелась в зеркало. Бабушка обожает зеркала. Они висят у неё на каждой стене.
– Тебе далеко до Маленького Человечка Амбарцумяна, – сказала бабушка. – Очень далеко… Он маленький… Но он высокий!..
«Высокий! – подумал я. – Ха! Какой же он высокий, если я выше на целый сантиметр! Правда, когда он в тапочках, а я в ботинках…»
– Между прочим, – бабушка открыла коробку с конфетами, – ЭТО принёс он. Угощайся.
Я взял сразу две шоколадные конфеты…
Вкусные! Я такие люблю. С кисленьким мармеладом.
– И, между прочим, – сказала бабушка, со[одия он собирался ко мне зайти.
Бабушка взглянула на часы:
– Через десять минут… Ой, поставь, пожалуйста, чайник! И давай сменим скатерть! На ту, с розочками! Она в комоде!
Я побежал на кухню. Поставил на огонь чайник. Достал из комода скатерть с розочками.
И через десять минут на столе, на этой самой розовой скатерти с белыми розочками, стояла непочатая бутылка армянского коньяка, которую Маленький Человечек Амбарцумян подарил дедушке на день рождения двенадцать лет тому назад. А рядом с бутылкой коньяка красовались: коробка конфет Маленького Человечка Амбарцумяна с шоколадными конфетами, вазочка с бабушкиным вишнёвым вареньем и, конечно же, бабушкин фирменный яблочный пирог с корицей.
Раздался звонок.
Бабушка заторопилась в коридор, открыла дверь и в замешательстве отступила назад. Я придержал бабушку. Чтобы она не упала.
На пороге стоял Маленький Человечек Амбарцумян. Он держал в руках огромный букет цветов, среди которых я узнал тюльпаны, розы, гвоздики, гладиолусы. Такого букета я не видел никогда в жизни! Вот это красота!
Маленький Человечек Амбарцумян с трудом выглянул из-за букета и сказал моей бабушке:
– Милая! Стань моей женой! Я тебя люблю!
Меня Маленький Человечек Амбарцумян так и не заметил.
Я увидел такой сон.
Не касаясь пола ногами, мы плыли с Жанкой по школьному коридору. А первоклашки осыпали нас цветами: тюльпанами, розами, гвоздиками, астрами, гладиолусами…
Коридор был длинный… Цветы салютом взлетали над нашими головами… А мы плыли и плыли… Плыли по длинному солнечному коридору…
Я проснулся. Вскочил. Схватил ручку и принялся записывать в дневнике своё первое стихотворение. Оно мне показалось безумно красивым.
Наверное, нескромно хвалить собственное сочинение. Но оно мне очень понравилось. Очень. Честное слово!
Я подарю тебе цветы!Они как ты!Я подарю тебе тюльпан!Твой стройный станНа этот вот похож тюльпан!Ну а потомПриду к тебе с букетом роз!Чтобы его твой нюхал нос,Его принёс в твой дом!Ты полюби мои цветы!Они живут для красоты! Когда-нибудь люди прочтут это стихотворение и узнают, что я посвятил его тебе.
Жанка! Ты мне будешь писать, когда я умчусь на поезде в эту далёкую-далёкую Москву?! Я буду! Каждый день! И каждую ночь! Под одеялом, с фонариком.
Баран рассказал анекдот. Про динозаврика.
Шёл по лесу динозаврик. Вдруг навстречу волк.
– Значит, так, – говорит динозаврик. – Завтра утром придёшь на опушку леса. Я тебя съем. Вопросы есть?
– Нет, – ответил волк.
Назавтра он пришёл на опушку леса. Динозаврик съел волка.
Пошёл динозаврик дальше. Вдруг навстречу лиса.
– Значит, так, – говорит динозаврик. – Завтра утром придёшь на опушку леса. Я тебя съем. Вопросы есть?
– Нет, – ответила лиса.
Назавтра она пришла на опушку леса. Динозаврик съел лису.
Пошёл динозаврик дальше. Вдруг навстречу заяц.
– Значит, так, – говорит динозаврик. – Завтра утром придёшь на опушку леса. Я тебя съем. Вопросы есть?
– Есть, – отвечает заяц. – А можно не приходить?
– Можно.
Баран рассказал анекдот и попросил:
– Объясни.
Пошутил, конечно. Научился Баран понимать анекдоты…
– Боря, – сказал я, – а мы скоро переедем.
– На новую квартиру? – обрадовался Баран.
– Нет, Боря, – сказал я. – Мы вообще уезжаем… В Москву!
– Да ты что?! – ещё больше обрадовался Баран. – Здорово! А когда?
– В начале лета… – вздохнул я.
– А чего ты такой кислый? – удивился Баран.
– Ничего ты не понимаешь, Боря… – ответил я. – Ничего ты не понимаешь…
– Объясни! – потребовал Баран.
– Это, Боря, не анекдот… – сказал я. – У меня не получится…
– Да брось ты, Гошан! – Баран легонько ткнул меня в плечо своим красным кулаком. – Понял я! Не дрейфь! У меня брательник в Москве! Он, это… самбист!
– Сколько их у тебя? – спросил я. – Этих брательников?
Боря прикинул в уме и сказал:
– Много! Это мой двоюродный брательник. Лёха Баранов. Он в Солнцево живёт. Если что, звони ему. Я тебе потом его телефончик продиктую!
– Ладно… – сказал я. – Спасибо… Но только дело не в этом… Я не дрейфю…
– А чего? – ласково спросил Баран.
– Я уеду… – в горле у меня застрял комок. – А вы же тут останетесь! Ты, Гоша, Жанка…
Баран задумался.
– А мы к тебе в гости завалим! – вдруг сказал Баран. – Хочешь?
– Хочу… – ответил я. – Конечно…
– На Новый год и завалим! – пообещал Баран. – А до этого письма будем писать.
– Ладно… – сказал я. – Конечно…
– Письма писать научусь! – обрадовался Баран. – Я никогда писем не писал. И получал только от брательника. Из тюрьмы… Его скоро выпустят, обещали!
– Конечно, – сказал я. – Выпустят. Он же не виноват.
– Не виноват, – кивнул Баран и весело улыбнулся. – Как динозаврик! Так далее.
11 мая.
