Отец ушел. Катя собрала то, что осталось от золотой сахарницы. «Говорят, осколки — к счастью. Конечно, к счастью!» Через минуту она за них получила сполна. Розга свистела в маминой руке, а Катя плакала так громко, что пришлось закрыть окно.
В главе восьмой появляются новые друзья
У Кати дела шли все хуже и хуже. Дедушка дал ей новое имя: барышня Противная. И странно, не нашлось никого, кто бы воскликнул с упреком: «Ну что вы, доктор!»
Она сердилась на всех сразу и на каждого в отдельности. И даже на бабушку. «К чему это она рассказывает мне всякие поучительные истории? — думала Катя. — Не лучше ли было бы рассказывать обыкновенные сказки о детишках, которые кушают морковку, попивают молочко и живут себе припеваючи? Почему бабушка не скажет прямо: „Учись, Катюша, читай больше и усердней занимайся. Если будешь хорошо учиться, перед тобой откроются все двери!“».
Катя была уверена, что эта бабушкина история — сущая выдумка. Если уж не каждое слово, то, по крайней мере, сама история приукрашена и подправлена таким образом, чтобы оказать нравственное воздействие на барышню Противную.
Сейчас она в дурном расположении духа бродила по саду и проверяла, поспел ли уже ренклод и заслуживает ли он своего названия — медовка. Ее окликнули. Кате не хотелось отзываться, и она нарочно забралась в самую гущу сада. Голос приближался, но она упорно делала вид, что не слышит.
Вдруг она увидела перед собой бабушку.
— К тебе гости!
Вот это был сюрприз! И чудесный сюрприз.
Что, кто, когда, как, почему? Это были Вылетяловы. Дочь и сын тех самых…
Без всякого удовольствия Катя вспомнила пролитый кофе и вечер в слезах.
Их звали Ольга и Зденек, и бабушка говорила, что им лет шестнадцать-семнадцать. Они явились к Кате с ответным визитом.
— Сейчас, одну минуточку! — бросила Катя и скрылась в мансарде.
Умывальник на деревянной подставке — пережиток старины. Это особенно чувствуется, когда вы очень спешите.
Катя не предполагала, что обольет все кругом. «Уберу, вытру потом…» — думала она, мысленно проклиная себя за то, что именно сегодня она такая замарашка — в выгоревших трусах и майке. Второпях, недолго думая, она надела синее шелковое платье. Когда она спускалась по лестнице, оно нежно шелестело. Сердце ее радостно трепетало. «Наконец-то! Теперь, может быть, сбудется. „Шестнадцать или семнадцать“, — сказала бабушка. Ну, скажем, семнадцать. Чудо должно совершиться!»
В комнатах, на веранде, в палисаднике перед домом никого не было. На лужайке перед палатками, за беседкой — тоже. Не могли же их оставить где-нибудь одних! Вряд ли они могут быть у сарая. Там такой хаос! Ребята чинят лодки, все пропахло дегтем, всюду опилки, гвозди…
Она быстро сбежала вниз и с облегчением перевела дух: ни во дворе, ни у сарая не было видно ни молодой дамы с братом, ни юноши с сестрой.
Вера кусала огромный ломоть арбуза и беззаботно размазывала сок по лицу и голым коленкам. Кате очень хотелось крикнуть ей: «Верасек, на что ты похожа? Пожалуйста, пойди домой и умойся. У меня гости». Но никаких гостей не было видно. Качек барахтался со щенком на траве, мальчишки возились под большой лодкой, поставленной на козлы, и их почти не было видно.
Мальчишки? У Кати потемнело в глазах. Значит, Станда и Енда. А почему из-под лодки торчат… раз, два… четыре пары ног?
Сороконожка? Да нет же, это и есть Катины гости. Они вылезли все в мусоре, в опилках. И вовсе не дама с молодым человеком, а просто мальчик и девочка. Может быть, немного старше Кати. Но совсем не намного. Похожие друг на друга, оба стройные, сильные, румяные, с блестящими волосами цвета спелых каштанов, одеты в одинаково поношенные шорты и футболки с какими-то спортивными значками на груди.
Разочарование… Вдруг они заметили Катю, и девочка шагнула ей навстречу:
— Вы Катя? А мы Вылетяловы. Ольга. А это Зденек.
И она слегка подтолкнула брата.
Катя пробормотала: «Очень приятно», но на этом ее искусство поддерживать светский разговор было исчерпано.
У Ольги это получалось лучше.
— Ты как будто куда-то собралась? — спросила она, рассматривая Катин наряд. — Нет? Это хорошо. Мы пришли позвать тебя на речку. Собственно, не тебя, а вас. Дело в том…
— Мы не знали, что вас так много, — пришел ей на помощь Зденек.
— Наши говорили, что ты была у нас одна. Как раз когда мы были в Праге! — добавила Ольга.
— У тети, — дополнил Зденек.
Они перебрасывали фразы друг другу, как перебрасывают мячик, играя в пинг-понг. Легко и быстро. Они говорили, так сказать, пополам; казалось, что они и думают сообща.
— Катя тоже приехала сюда из Праги! — сказала Верасек, старательно вытирая липкие руки о загорелые ножки. — А у вас есть лодка?
— Есть! — горделиво прозвучал ответ.
А сестра эхом отозвалась:
— «Отважный».
Обернувшись к Кате, Ольга спросила:
— А сколько вас, собственно, едет в путешествие?
— Четверо на большой лодке и двое вот на этой, поменьше, — ответил за Катю Зденек. — Яснее ясного!
— А пан доктор в самом деле поедет с вами? Да?
Ольга все время обращалась к Кате, словно не замечая, как у Кати пылают щеки и что все эти вопросы приводят ее в замешательство.
Зденек считал на пальцах:
— Два, четыре… — И, показывая взглядом на Качека: — Младенец тоже едет?
— Тс-с! — Катя зашикала и покачала головой.
На эту тему запрещалось говорить: Качек все еще рассчитывал беспрерывным хныканьем добиться того, чтобы его взяли с собой.
Ольга это поняла.
— Но щенка, щенка-то возьмете? — старалась она загладить впечатление от неудачно заданного вопроса.
Качек весь обратился в слух.
— Зачем ты спрашиваешь у Кати? — Станда высунул голову из-под лодки. — Она же с нами не едет. Ей некогда заниматься чепухой.
— Она для этого слишком взрослая! — послышался голос Енды с другой стороны.
Катя готова была провалиться сквозь землю.
— Скажи… — Ольга с любопытством взглянула на Катю: — Собственно, сколько тебе лет?
— Пятнадцать, — ответила Катя сдавленным голосом. Да и кому какое дело — неделей больше, неделей меньше!
Вылетяловы были удивлены:
— И только?
— А сколько вам? — спросила она.
И они гордо ответили:
— Без пяти месяцев тридцать три!
— Каким образом?
— Раздели пополам!
— Раздели пополам!
— Что это значит?
— То, что мы — близнецы.
Это было поразительно. Даже Качека позвали, чтобы он пришел посмотреть. Близнецы — такого тут еще не было!
Станда вылез и произнес длинный трактат о близнецах двуклеточных, или ложных, и одноклеточных, то есть истинных; при этом он встряхивал головой совершенно так же, как дедушка, и под конец заявил, что это очень оригинальная штука.
Вера была в восторге: какая прелесть! Енда испытующе разглядывал их, а потом спросил у Зденека:
— Но почему же она — девочка? Это удивительно… — И он начал сбивчиво и длинно пересказывать содержание какой-то книги, в которой в центре всех приключений находились двое мальчишек-близнецов. Были там преследования, были преследователи, и близнецы всякий раз одерживали верх, потому что каждый из них по очереди выдавал себя за другого. Был искусно запутанный волнующий сюжет, была и стрельба из пистолетов, машины мчались со скоростью сто километров в час. У Енды глаза горели от восхищения, когда он обо всем этом рассказывал. И он ручался, что тоже мог бы разыграть такую комедию.
Катя его одернула, но Ольга вступилась за восторженного Енду:
— Оставь, ведь он так интересно рассказывает!
А Енда, почувствовав поддержку, преподнес гостям серию номеров из своего набора обезьяньих ужимок. Катя была разочарована: не успели Вылетяловы ей понравиться, как все пошло прахом. Того и гляди, начнут играть с Ендой в индейцев.
— А что же ты, Катя, делаешь, если… — Ольга сделала широкий жест, который должен был означать, что Катя избегает всех остальных.
— Ну… я… — не слишком вразумительно ответила она.
Станда опередил ее:
— Что делает Катя? Мучает себя… и нас.
— Вот как? — обиделась Катя. — В таком случае, я хоть сейчас могу уйти.
— Подожди… подожди! — закричала ей вслед Ольга. — Мы пришли позвать тебя покататься с нами на лодке!
Катя даже не обернулась.
— Конечно, она с нами не поедет… раз она такая… странная, — обернулась Ольга к остальным.
— Да… но интересная, — пробурчал Зденек, и сестра бросила на него укоризненный взгляд.
Вместо Кати на приглашение покататься откликнулись Верасек, Енда, Станда и Качек. С веселыми криками все поспешили к реке. Катя сидела на задней веранде, озираясь по сторонам. Но никто, никто не вернулся, никто не позвал: «Катя, брось, поедем с нами…» Только Енда крикнул уже от калитки:
