зимой продают.
– Тогда я не знаю, – вздохнула Катька, – мы уже целую неделю думаем и никак не можем ничего придумать. Выходит, что лето начинается само по себе.
– Нет, так не бывает. Ничего само по себе не происходит.
Ромка остановился у забора Катькиного дома и, опёршись на него, посмотрел на небо, на котором яркими огоньками рассыпались звёзды.
– Может быть, лето начинается тогда, когда становится виден Млечный Путь?
Катька запрокинула голову, и вдруг кое-что произошло. Ромка, стоявший у забора, неуклюже шагнул к ней и, опустив голову, быстро поцеловал её в щёку. Она даже не сразу поняла, что случилось.
– Ладно, я пойду домой… – опустив глаза, тихо произнесла она. – Давай завтра ещё подумаем?
– Да, – кивнул Ромка и густо покраснел, – нужно уже раскрыть это дело.
Катька махнула рукой и, скрипнув калиткой, исчезла во дворе, а Ромка, сунув руки в карманы, побрёл к своему дому. Оба понимали, что дело уже раскрыто и даже вездесущий дядя Миша не смог им помешать.
У каждого человека лето начинается в разное время, но для них двоих оно началось несколько секунд назад.
Анна Зимова
«Не юбилей же», или Уэнздей бёздэй
– Вот скажи мне, Мирон, – шёпотом спросил Витя, – что бы ты выбрал: чтобы с тобой произошло что-то, чему все бы позавидовали… Произошло по-настоящему – но никто бы об этом не узнал. Или чтобы все думали, что с тобой это произошло, и завидовали, – но на самом деле этого не произошло?
– Ну ты завернул. Тут подумать надо. – Мирон заложил руки за голову. – Оба варианта интересные. А ты?
Мирон устроился на Витиной кровати, как барин, а Витя улёгся на полу на матрасе, как преданный друг. Дорожка лунного света пролегла между их спальных мест, будто отделяя друг от друга, но на самом деле душой они сейчас близки как никогда.
– А по мне так и думать не надо. Я бы хотел, чтобы со мной случилось что-то хорошее, и, ладно, пусть никто не будет в курсе. Зато это было по-настоящему.
– Не, если так… если ты говоришь про сегодняшнюю вечеринку – то я, конечно бы, выбрал, чтобы она случилась ещё раз. И пусть никто не узнает, что это было. Давно я так не отрывался.
– Ты вообще никогда так не отрывался.
– Я бы попросил. Я вообще-то на дне рождения у Глинской был в белом девчачьем воротничке и с косичками. И у меня, в отличие от тебя, есть фото-доказательства.
Они оба заржали тихо.
– Но в соцсети ты это выложить не посмеешь, – сказал Витя. – Так что о том, какой ты яростный тусовщик, никто не узнает.
– Да и пофиг.
Ах, если бы все только знали, какая шикарная была сегодня у Вити вечеринка!
И о том, что она вообще могла не состояться, тоже ведь никто не узнает. Но она случилась. Лучшая вечеринка в Витиной жизни. Спонтанная, весёлая, отрывная, чумовая. Жалко, что секретная. Хотя… Не узнают – да и ладно. Было же.
Зато сегодняшняя вечеринка Светы Глинской прогремит на весь мир, хотя…
Несколько дней назад
– Витя, а ты готовишься к своей пижамной вечеринке? Меньше недели осталось, – спросил папа за ужином.
– А что там готовить-то?
– Ну, не знаю. День рождения всё-таки. А ты как-то без энтузиазма…
– Я просто спокоен. Не юбилей же. Все возьмут с собой пижамы – и всё.
– А развлекательная программа?
– Да всё по-простому будет. Бой подушками. Кинец посмотрим. В игры зарежемся. Я же говорю: концепция – «на расслабоне».
– А девочкам такое понравится?
– Да в основном будут пацаны. Из девочек Травинкина если только. А ей всё равно, лишь бы Мирон пришёл.
– Это всё неважно. – Мама гремела противнем, задвигая его в духовку. – Главное: на стол вы что хотите?
– Я же говорил. – И Витя стал монотонно перечислять: – Пиццу. Крылышки барбекю. Чипсы. Сыр-косичку. Фанту, колу, спрайт.
– Я надеялась, что ты передумаешь. Это же всё неполезное!
– Зато тебе готовить ничего не придётся.
– Это аргумент. А как же торт со свечками?
– Это не в стиле вечеринки. Я всё придумал: попрошу, чтобы на пицце выложили колбасой «С днём рождения».
– Хорошо, будут тебе деньги на доставку, но закажешь сам. Не поднимется у меня рука покупать своему ребёнку всякую вреднятину. Какие ещё пожелания?
– Чтобы вы ушли, как мы договаривались.
– Это так трогательно, сын! – Папа смахнул воображаемую слезу. – Знать, что самый желанный подарок для нашего ребёнка – это чтобы мы ушли.
– Ну па.
– Да шучу я, шучу. Уйдём мы. И будем, как обещали, покорно бродить по улицам до полуночи. Как раз обещают резкое похолодание.
– Ну па!
– Снова шучу. Мы к тетё Тане и дяде Мише приглашены. У них, похоже, повеселее будет, чем у тебя на вечеринке.
– Па!!!
– Ладно-ладно, всё мы поняли. Ты взрослый. Оторвись, как считаешь нужным.
– А то. Будь спок.
Витя даже чай пить не стал, чтобы не смотреть маме и папе в глаза. Пошёл к себе.
«Как-то без энтузиазма». Да точнее и не скажешь, папа! Именно что без энтузиазма. Потому что энтузиазм украли. Всё украли: день рождения, радость и возможность оторваться с друзьями.
«Не потому, папа, я прошу вас уйти, что вы помешаете безудержному веселью. А потому, что не хочу, чтобы вы видели мой позор. Не надо, чтобы вы знали, что ко мне на самом деле никто не придёт. Что я буду уныло сидеть с Мироном на диване и тыкать в кнопки. И мне действительно фиолетово, что я поставлю на стол, и какая будет развлекательная программа. Это поначалу я строил планы, искал музыку, придумывал квесты и конкурсы. Теперь уже всё равно».
Когда к тебе никто не придёт – можно ничего особо и не планировать. Всё, что у него будет – это Мирон, которого уже отпустили к Вите с ночёвкой.
«А когда Мирон проснётся утром, то увидит моё бездыханное тело. Я скончаюсь во сне от тоски. Нет, не так: я всю ночь не сомкну глаз, а наутро скончаюсь от тоски.
Но оставлю записку:
Прошу не винить в моей смерти Глинскую с её крутой вечеринкой».
* * *
Он ведь и правда сперва готовился. Пока Глинская не смяла своим модным каблучком все его наивные планы.
Когда до дня рождения оставалось ещё две недели, Витя на уроке литературы шепнул Мирону:
– Придёшь ко мне в пятницу тринадцатого на днюху? Будет пижамная вечеринка.
– Круть. Конечно приду.
