— Ну? — выжидательно произнес Петька, готовый дать отпор, если Семен вздумает насмехаться.
Но у Семена было слишком хорошее настроение, чтобы портить его другим.
— В голове и на бумаге — это чепуха! — категорически заявил он и снова повертел ключом. — Идем, пока я его не сдал. Там как в натуре попробовать можно.
И Семен рассказал про комнату с макетами и про стол с чудо-краном. Петьку уговаривать не пришлось. Оживленно переговариваясь, они ушли, оставив Олега с чувством какой-то неудовлетворенности. Так бывает, когда не хватает чего-то и никак не удается понять, чего именно.
До прихода Семена Олег сочинял очередное письмо домой — сообщил, что получил родительское послание и первый перевод на двадцать пять рублей. И то и другое пришло в адрес университетского общежития, куда Олег наведывался изредка. Родители просили подробно описать житье-бытье «дорогого будущего докторанта» — так с намеком на ученые степени начал величать его отец. Но Олегу сегодня вралось плохо. А с приходом Семена дар сочинительства совсем покинул его.
Олега обидело, что Семен пришел с новостью не к нему, а к Петьке. «Тебе это ни к чему!» — было сказано Олегу и больно задело его. Никакими макетами и кранами он не интересовался и все же почувствовал непонятную зависть.
Знал Олег, что Борис с большой охотой возится с обломком старой трубы. А теперь и эти двое нашли что-то для них занимательное. И только ему приходится корпеть над письмом, в котором что ни слово, то ложь. С отвращением отпихнул он наполовину исписанный лист бумаги и с неприязнью взглянул на лежавший рядом сборник грамматических правил.
Стук в дверь обрадовал Олега. Ему сейчас очень не хотелось оставаться наедине с недописанным письмом и этой надоевшей книжицей.
— Да! Входите! — тотчас отозвался он.
Вошла Зоя Владова. И хотя Олег не мог ждать от нее ничего, кроме новых заданий, он все-таки был рад ее приходу.
— Один?.. Вот и хорошо!.. Я к тебе по делу, — Как всегда, Зоя впустую слов не тратила. — За вентилятор тебе и Оле объявлена благодарность. С заданием вы справились отлично, и мы включили вас в группу «Срочной помощи». — Она на секунду умолкла, ожидая ответных слов, но не дождалась. — Тебя это не воодушевило?
— А мне кто срочную помощь окажет? — спросил Олег и сам услышал, что вопрос помимо его воли прозвучал как-то игриво.
Зоя уловила это и невольно ответила в том же тоне:
— А я на что?
Приметив, как заалели ее щеки, Олег тоже смутился и не знал, как продолжить разговор.
— Едва ли тебе потребуется чья-нибудь помощь! — произнесла Зоя, сумев вернуть голосу прежнюю уверенную деловитость, — Ты на целую голову выше своих однокурсников — и по учебе, и по развитию, и вообще… И это не только мое мнение!.. Сколько тебе лет?
— Скоро восемнадцать, — не подумав, ляпнул Олег и с опозданием ущипнул себя за ногу под столом.
Сказав про свой возраст, он мог вызвать нежелательные вопросы, которых боялся и удачно избежал на приемной комиссии: где был два последних года, что делал, окончив восьмилетку? Но Зою сейчас меньше всего занимали подробности его биографии.
— Восемнадцать? — воскликнула она, будто услышала приятную новость.
Казалось, будь он моложе — это огорчило бы ее.
— Мне тоже… восемнадцать. — Зоя собиралась добавить еще что-то — даже приоткрыла рот. Потом решительно мотнула головой, отбросив назад копну волос, и закончила с подчеркнутой официальностью: — Но это к делу не относится… У меня к тебе — одно замечание и одно предложение…
Замечание было не одно. Зоя высказала недовольство Олегом как комсогрупоргом.
— Ты должен быть душой своей группы! — с нарочитой строгостью говорила она. — Застрельщиком, выдумщиком, вожаком!.. От тебя ждут когда помощи, а когда и команды!.. А ты?.. Помнишь — около трубы?.. Стоял как неприкаянный! Ребята за тебя командовали: «Взяли!», «Понесли!»… Помнишь?.. Это мелочь, но и в другом тебя не видно и не слышно. В себя больше смотришь. А ты оглянись!.. Ведь умеешь, когда захочешь! С вентилятором оперативно сработал…
Олег слушал ее и, хотя замечания никому не приносят удовольствия, не чувствовал, что эти слова затрагивают его самолюбие. Исподтишка, стараясь не встречаться с Зоей взглядом, он всматривался в нее и не мог не признаться себе, что все в ней нравится ему: и волнистые волосы, и карие глаза, и даже родинка у самого носа. Оттого, наверное, и не обижали его никакие замечания. И когда Зоя замолчала, он с огорчением подумал, что скоро она встанет и уйдет.
— Постараюсь исправиться, — неожиданно для себя сказал он. — Только ты… Только вы…
— Мы же одногодки! — Зоя не выдержала официального тона и улыбнулась, — Можешь на ты.
— Только ты почаще… подправляй меня.
— Учту! — обещала Зоя, — А теперь давай посоветуемся.
Она не без основания считала, что не всякий, случись у него беда, бросится на поиски кого-нибудь из группы «Срочной помощи». Не лучше ли установить на каждом этаже общежития по ящику для тревожных сигналов? Написать легче, чем рассказать кому-то о своих невзгодах.
И еще придумала Зоя — так оборудовать ящики, чтобы на них, как только будет брошена записка, зажигался красный глазок.
— Это зачем? — удивился Олег.
— Чтобы все знали — кому-то плохо! — пояснила Зоя. — И чтоб записки не залеживались… Ключ от ящика на вашем этаже будет у тебя, а красный глазок обещали смонтировать старшекурсники.
— Мне и учиться некогда будет! — попробовал возразить Олег. — Туда столько жалоб напихают!.. Одну вынешь, обернешься, а глазок опять уже горит!
— Не думаю, — сказала Зоя. — А тебя попрошу сочинить объявление про эти ящики. Постарайся — теплое, задушевное. Обещай срочную по мощь и тайну записок гарантируй…
На этом и закончился их разговор. Был он деловым. Ничего, кроме справедливых замечаний и новых заданий, Олег не услышал. Зоя ушла, но не ушло от него странное ощущение. Чудилось ему, что в этом разговоре заключалось и еще что-то — неуловимое и очень важное.
Мотоцикл мчался по густому лесу, и Семен сам удивлялся, как удается ему на такой бешеной скорости выворачивать руль то влево, то вправо, чтобы не наскочить на деревья. Это было еще более невероятным потому, что на обеих его руках около локтей чудом висело по колесу от легковой машины. А сама машина осталась сзади, на просеке — там, где час назад из нее высадились неосторожные грибники.
У Семена будто глаз прорезался на затылке. Не оборачиваясь, видел он третьим глазом ту бежевую «Волгу», которую «разули» его дружки — сняли два передних колеса, предварительно подсунув под машину обрубок толстого бревна.
Мотоцикл несся по лесу, а Семен с ужасом видел третьим глазом, что ничуть, ни на метр не удаляется от бежевой «Волги». Ему нужно было поскорее уехать подальше от опасного места, и он никак не мог сделать это, хотя стволы сосен и берез так и мелькали перед мотоциклом. Впереди уже проглядывала через кусты боковина дота, в котором Сороконог ждал очередной добычи. Но третий глаз фиксировал одно и то же — «разутая» бежевая «Волга» оставалась рядом.
От страха, что ему никогда не удастся умчаться от проклятой машины, Семен отчаянно завопил и покрылся с ног до головы липкой противной испариной. Руки ослабли и под тяжестью висевших на них колес соскользнули с руля. Мотоцикл вильнул вправо и врезался в мягкую кочку с высоким, как дерево, кустом гоноболи. Семен упал на спину, и крупные матово-голубые ягоды градом забарабанили по лицу…
Он проснулся и с трудом расцепил закинутые за голову затекший руки. Они ныли, словно только что освободились от груза ворованных колес. На щеках и на лбу еще не прошло ощущение дробных ударов ягод голубики. Семен провел по лицу ладонями — стер крупные капли холодного пота и наконец с полной ясностью осознал, что это был всего лишь сон.
Но облегчение не приходило. Страх не исчезал, потому что почти все, пригрезившееся ему во сне, было когда-то в его жизни. Были и «разутые» машины, оставленные в лесу без присмотра азартными грибниками. Был и дот — штаб и склад Сороконога. Там временно хранились украденные колеса, пока не находился покупатель, готовый за бесценок взять явно ворованное. И мотоцикл был — тоже «уведенный» у беспечного грибника. Семен оказался самым любознательным и ловким из всех своих дружков. Без инструктора, по справочнику он разобрался в устройстве ИЖа и научился управлять им. А потом Сороконог за полцены продал кому-то этот мотоцикл.
Семен застонал, вспомнив то время. Бешено задергалась щека, и градины холодного пота снова выступили на лице. Промакнув их подушкой, он затряс головой, отгоняя навязчивые воспоминания, и сел на кровати.
За окном уже начинался робкий осенний рассвет. Часы показывали половину пятого. Стрелки, как напоминание о чем-то приятном, сняли с Семена напряженность. «Не проспал!» — подумал он и оделся, стараясь не шуметь и не разбудить ребят.
