— Папа закупается по пятницам, — сказал я. — Пошли поглядим, что есть у нас.
У нас дома нашлась холодная курица, помидоры, ржаной хлеб, свежие фрукты и замороженный лимонад.
Я принялся сооружать бутерброды, Алекс наполнил термос лимонадом.
— Не забудь соль, — сказал он.
— Точно. И майонез.
— Майонез нельзя класть в бутерброды, когда идёшь на пикник, — возразил Алекс.
— Почему это?
— Всё запачкает. К тому же от него может тошнить.
— Кто это сказал?
— Мама однажды отравилась в походе картофельным салатом.
— Но у нас не будет картофельного салата.
— Это из-за майонеза в салате, — пояснил Алекс.
— К тому же мы не в поход идём, а просто к озеру, — сказал я.
— Не хочу никакого майонеза, — твёрдо сказал Алекс. — Ни капли.
— Ладно. Хорошо, — сказал я и намазал майонезом свои два куска хлеба.
— И не забудь соль.
Я взял солонку с подставки, подержал в руке, а потом сыпанул немного Алексу на волосы, просто из вредности.
— Очень смешно, — оскалился он, тряся головой.
Хлопнула входная дверь: вернулся Фадж с Черри. Пёс ринулся к миске с водой и принялся жадно лакать.
Фадж огляделся.
— Что это вы делаете?
— А на что это, по-твоему, похоже? — спросил я.
— Готовите еду, — сказал Фадж.
— Угадал. Собираемся на пикник.
— Мы идём на пикник? — обрадовался Фадж.
— Не мы. А только я и Алекс.
— Где вы устраиваете пикник?
— На озере.
— Я тоже пойду.
— He-а, не пойдёшь, — сказал я.
— Почему это?
— Тебя не звали, вот почему.
— Но мне нравятся пикники. И озеро нравится.
— Да, жизнь — сплошные огорчения.
— Я же извинился, помнишь? — сказал Фадж.
— Ага, — говорю. — А ещё сказал, что держал за спиной скрещённые пальцы, значит, все твои обещания — ложь, от первого слова до последнего.
— Да я пошутил! — крикнул Фадж. — На самом деле я их не скрещивал!
— Знаешь, что бывает с детьми, которые врут? — спросил я.
— Нет. А что?
— Вот как раз и узнаешь.
Он побежал в комнату, вопя:
— Мамочка… Мамочка… Можно я поеду к озеру с Питой, пожалуйста!
— Нет, — отвечала мама.
— Почему?
— Потому что это слишком далеко. На дорогах полно машин.
Фадж топнул ногой и крикнул:
— Я хочу на озеро! Я тоже хочу на пикник!
Увидев, как вы выходим из кухни с коробками для ланча, он кинулся ко мне, вцепился в ногу и стал умолять:
— Возьми меня с собой! Возьми меня с собой! Возьми!
— Отстань! — я еле стряхнул его. — Позвони Дэниелу. Полови божьих коровок. Не знаю, займись чем-нибудь.
Фадж закрыл уши руками, открыл рот и закричал.
— У него горло заболит, и голос сорвёт, — сказал Алекс.
— Ладно, — говорю, — пошли отсюда.
Мы сели на велики и выкатили на дорогу. Фадж швырнул нам вслед пару камней, но промахнулся. В двух кварталах от дома мы ещё слышали его вопли.
Алексу надо было вернуться к половине четвёртого, у него сегодня был урок музыки. К тому времени мы насмотрелись на гребцов и устали от компании мух, слепней и комаров. Мама с папой копались на грядках, когда я подъехал к дому. Тутси спала в детском шезлонге.
— Пикник удался? — спросила мама.
— Было здорово. Муравьи слегка достали, но всё равно здорово.
— Не забудь помыть термос, — напомнил папа.
— Не забуду. Где Фадж?
— Не видел его с тех пор, как вы уехали, — сказал папа.
— Наверное, у Дэниела, — сказала мама. — Он очень разозлился.
— Я заметил.
В четыре зазвонил телефон. Это была мама Дэниела. Она попросила меня напомнить её сыну, что пора домой.
— Он не у нас, — сказал я.
— Тогда где же он?
— Не знаю. Подождите… — Я положил трубку на стол, вышел на заднее крыльцо и крикнул маме: — Это миссис Манхейм! Она ищет Дэниела!
Мама вбежала в дом, вытирая руки о джинсы, и схватила трубку.
— Миссис Манхейм… мы думали, Фадж у вас… Нет, с половины двенадцатого или около того… Что вы нашли? Нет? Вы же не думаете, что… Да. Конечно, бегу.
Она повесила трубку.
— Что случилось? — спросил папа. Он стоял у двери и слышал разговор.
— Она нашла копилку Дэниела — разбитую. Все деньги исчезли.
Мама бросилась наверх, в комнату Фаджа. Мы с папой — следом.
— Бонжур, — сказал Дядя Перьев.
— Где копилка Фаджа, которую бабушка подарила ему на день рожденья? — спросила мама, не ответив на приветствие Дяди Перьева.
— Вот она, на полке, — говорю. — Пустая!
— Бонжур, тупица! — сказал Дядя Перьев.
— Заткнись! — с досадой сказал я.
— Сам заткнись… Сам… Сам…
— Как думаешь, сколько у него там было? — спросила мама.
— Около двух с половиной долларов, — ответил я. — Он вчера вечером считал.
— Значит, вместе у них долларов семь.
— Семь, — повторил Дядя Перьев. — Семь… семь… семь…
— На семь долларов далеко не убежишь, — хмыкнул я.
— Питер, прошу тебя! — сказала мама.
Несколько минут спустя подъехала миссис Манхейм в красной спортивной машине. На ней были обрезанные джинсы, футболка с надписью «Где твои лыжи? Холмы заждались!» и дырявые кеды с торчащими большими пальцами. По спине спускалась длинная коса.
— Мы думаем, они могли пойти к озеру, — сказал папа.
— К озеру? — ужаснулась миссис Манхейм. — Бог мой! Дэниел не умеет плавать.
— Фадж тоже, — сказала мама.
— Нет, умеет, — возразил я. — По-собачьи.
— Питер, прошу тебя! — сказал папа.
— Что просишь? — наконец не выдержал я.
— Прошу тебя помолчать. Мы думаем.
— Не будем тратить время, — предложила миссис Манхейм. — Чем скорее начнём поиски, тем скорее найдём их.
— Уоррен, — сказала мама, — поезжай с миссис Манхейм. Мы с Питером останемся дома: вдруг они позвонят.
Когда они уехали, мама попросила меня занести Тутси в дом. Она так и спала в своём шезлонге. Я перенёс её в дом. Она открыла глаза, увидела меня, улыбнулась и сказала: «Ню-ню».
В пять зазвонил телефон.
«Вот и всё, — пронеслось вихрем у меня в голове. — Это конец, его нашли на обочине. Он лежит, сбитый машиной, велосипед искорёжен… А может, команда гребцов Принстонского университета вытащила его из воды с посиневшим, опухшим лицом. — В горле у меня застрял комок. — Если бы я взял его на пикник, ничего этого не случилось бы. Это я хотел убить его за то, что он поднял меня ни свет ни заря. А теперь слишком поздно».
— Питер, возьми трубку, — попросила мама.
— Алло, — с трудом выдавил я. Как я скажу об этом маме…
— Привет, Пита!
— Фадж! Где ты?
— Угадай.
— На железнодорожном вокзале?
— Не-а.
— На автостанции?
— Не-а.
— В полиции?
— Не-а. Сдаёшься?
— Да. Где ты?
— В «Кондитерской Сэнди».
— Что?
— В «Кондитерской Сэнди».
— Это возле шоссе?
— Да.
— Вы доехали до самого шоссе?
— Это было нетрудно.
— Дэниел с тобой?
— Да.
Мама выхватила у меня трубку.
— Фадж, ангел мой! Я так рада, что ты жив-здоров! Мы так волновались! Никуда не уходи. Не двигайся с места. Мы сейчас приедем.
Мы прыгнули в машину. Я устроил Тутси в детское сиденье, и мы поехали. Нашли папу и миссис Манхейм — они колесили вокруг озера. Мы рассказали новость, и они поехали следом за нами.
Фадж и Дэниел стояли перед кафетерием. Они казались очень маленькими. Фадж держал пакет с выпечкой, на нём была надпись «Сэнди». Мама остановилась, выпрыгнула из машины и обняла Фаджа.
— Я так рада тебя видеть!
Я снова почувствовал комок в горле.
— Осторожней, мамочка, — сказал Фадж, — кексы раздавишь.
Дома Фадж уселся на любимый мамин стул и сказал:
— Мы зашли в кафе рядом с кондитерской и купили один на двоих бутерброд с ветчиной.
— Ещё съели по три маринованных огурчика, — добавил Дэниел, устраиваясь поудобнее на папином стуле. — И пили крем-соду.
Мама, папа и миссис Манхейм сидели рядком на диване и смотрели на беглецов.
— Знаешь, сегодня ты поступил неправильно, — начала мама.
— Это было крайне неразумно, — сказал папа.
— Не говоря уж о том, что опасно, — добавила мама.
— И попросту глупо! — сказал я.
— Мы, конечно, очень рады вас видеть живыми и здоровыми, — сказала миссис Манхейм, — но всё же очень сердимся.
— Очень! — с нажимом произнесла мама.
— И вас придётся наказать, — сказал папа.
Фадж и Дэниел переглянулись.
— Какое наказание вы бы сами предложили? — спросил их папа.
— Уложить нас сегодня спать в восемь вечера, — сказал Фадж.
— Это не совсем соответствует случаю, — сказала мама.
— В семь? — зевнув, предложил Дэниел.
— Уложим, — сказала миссис Манхейм, — потому что вы устали. Но это не годится для наказания.
