— Паберегись, пжалста! Паберегись!
Словно волна от проходящего судна, мы схлынули сначала на тротуар, потом обратно, пропуская запряженную лошадью телегу, прокладывавшую себе путь через толпу. Из ноздрей лошади вырывались клубы пара, серебрившиеся в морозном утреннем воздухе.
— Эрни! — заорала леди в кожаном фартуке. — Куды, к чертовой матери, ты девал эту сраную капусту?
И добавила для тех, кому это могло быть интересно:
— Он меня в могилу сведет и в гроб загонит.
— Ни хрена у него не выйдет, — резонно возразил кто-то.
Тут явился человек, одетый в два рекламных щита, сообщавших всем и каждому, что «Конец близок!», и попросил чашку чаю.
— Чтоб мне провалиться! А вот и наш трубный ангел!
— Здорово, Джо. Хватани с нами горячего-мокрого.
Это был водила такси.
— Спсибо, папаша, — ответствовал трубный ангел.
— Отдрочи, Джо. Чего хорошего скажешь?
— Конец близок! — простонал в ответ Джо.
— Кончай меня грузить на хрен.
— А на той неделе было что?
— Приготовься встретить судию!
— Ты откудова все это узнал?
— Не иначе телеграмму получил от святого Петра. С того конца стойки раздался глас, подобный раскату грома над головами всей честной компании:
— Кто из вас, говнюки, спер мои сосиски?
— Они под твоим сраным локтем.
— Арри, придержи свой гребаный язык, тут ребенок!
Арри отошел от прилавка с полной тарелкой сосисок в одной руке и пинтовой кружкой в другой.[32] В его руке последняя выглядела яичной скорлупкой.
— Здорово, мелочь. Как тебя зовут? — спросил Арри.
— Анна. А тебя?
— Арри. Ты тут одна?
— Нет. С ним, — она кивнула головой в мою сторону.
— Шо вы тут делаете в такую рань?
— Мы ждем, когда откроется Вулли, — объяснила Анна.
— А чево вы будете покупать в Вулферте?
— Зеркала.
— Эт круто, — одобрил Арри.
— Нам надо их десять.
— А нашо вам десять-то?
— Чтобы смотреть разные миры, — пояснила Анна.
— Ух, — сказал мудрый Арри, — ты там поосторожнее, да?
Анна улыбнулась.
— Хочешь плитку шоколада? Анна посмотрела на меня, я кивнул. — Да, мистер.
— Арри, — поправил Арри, слегка помахав у нее под носом двухфунтовым указательным пальцем.
— Да, Арри.
— Хозяин, — рявкнул Арри через плечо, кинь нам сюда пару плиток шоколада.
Хозяин действительно кинул, а Арри поймал.
— Вот тебе, Анна, шоколад.
— Спасибо, — вежливо сказала Анна.
— Спасибо, чего? — голос Арри громыхнул вопросительной интонацией.
— Спасибо, Арри.
Она развернула одну из плиток и протянула ему.
Возьми кусочек, Арри.
— Спсибо, Анна, пжалуй, возьму.
Пара древесных стволов, заканчивавшихся неслабыми окороками, протянулись вперед. Окорока оказались огромными связками бананов, при помощи которых Арри отломал достойный себя кусман шоколада.
— Тебе лошади как, Анна? — осведомился Арри.
Поразмыслив, Анна пришла к выводу, что очень даже.
— Тогда пошли, посмотришь на моего Нобби, пригласил Арри.
Мы свернули за угол в маленький переулок и обнаружили там Нобби — поистине огромного тяжеловоза, в роскошной сбруе, со шкурой, сверкавшей почти так же ярко, как начищенные медные бляхи на уздечке. Нобби чем-то бодро хрустел, опустив морду в то, что я назвал бы двухсотфунтовым мешком для угля, привешенным ему на шею. При приближении Арри Нобби приветливо фыркнул себе в кормушку, так что нас обдало душем из отрубей и соломенной трухи. Арри разинул пасть, и оттуда вырвался целый торнадо смеха и ласковой воркотни. Пять минут назад Арри был готов намазать чьи-нибудь мозги на свои сосиски, и, полагаю, ему ничего не стоило бы управиться с пятью-шестью взрослыми мужиками. Теперь же он у меня на глазах превратился в доброго сказочного великана, который привел маленькую девочку знакомиться с лошадью. Анна получила целую пригоршню сахара для Нобби.
— Он тебя не тронет, Анна. Он и мухи не обидит, нет, — уверял ее Арри.
«Как и ты, Арри, добрая дубина, — подумал я, — как и ты».
Губы Нобби задрались, обнажая что-то, похожее на ровный ряд желтых надгробных памятников, потом аккуратно навернулись на куски сахара. Ладошка Анны опустела. После нескольких минут восторженного бульканья Арри заявил:
— Вот шо, Анна, ты садись на Нобби и потолкуй с ним, а я покамест разгружу эту хренову телегу. А потом мы отвезем тебя в Вулферт в наилутшем виде.
Анна взлетела в воздух и благополучно приземлилась на спину Нобби при помощи одной из гигантских банановых связок Арри. Принцесса села на своего скакуна. Арри тем временем занялся разгрузкой. Мешки и сундуки порхали, будто в них не было ничего, кроме перьев. Закончив, Арри водрузил Анну на скамейку кучера, сам сел рядом, а я примостился на откидном борту. Анне были торжественно вручены поводья. После парочки «Н-но, лошадка!» мы тронулись. Не думаю, что Нобби нужно было как-то управлять: дорогу он знал, как свои… четыре копыта. Через рынок мы не поехали, ибо телега обладала теми же впечатляющими пропорциями, что Нобби и Арри, и была похожа, скорее, на королевский галеон, зачем-то поставленный на колеса. Остановились мы на углу.
— Остановка «Вулферт», — объявил Арри и спорхнул вниз с грацией мАдам Павловой. — Вот он, Вулферт, Анна.
— Спасибо, Арри, — сказала Анна.
— Тебе спсибо, Анна, — осклабился гигант. — Увидимся! — прокричал он, заворачивая за угол.
Мы еще не раз встречали Арри и его коня Нобби.
Леди за прилавком в Вулворте пришлось долго убеждать, что да, мы хотим именно десять зеркал но в конце концов она принесла нам их, буркнув напоследок: «Вот ведь воображают о себе!»
Мы понеслись домой с добычей и быстренько расчистили кухонный стол. С помощью клея и лоскутков мне удалось соединить два зеркала наподобие книжной обложки. Анна вытащила тот самый лист картона, на котором была нарисована жирная черная линия, и положила его на стол. Зеркальную книжку открыли и поместили на картон, так, чтобы нижние края зеркал слегка пересекали линию, а место стыка максимально отстояло от нее. Уставившись в получившийся угол, я слегка подправил его так, чтобы нарисованная линия и две отраженные образовали равносторонний треугольник. Анна тоже внимательно уставилась туда. Я слегка сузил угол, линии перестроились, и получился квадрат. Анна продолжала неотрывно глядеть в зеркальную книгу.
— Еще немного, — скомандовала она. Я еще прикрыл книгу.
— Раз, два, три, четыре, пять. Теперь у него пять сторон.
И через секунду:
— Как это называется?
— Пятиугольник, — ответил я.
Дальше я последовательно представил ей шестиугольник, семиугольник и восьмиугольник. Умных названий типа «октагон» или «декагон» я избегал, поэтому мы просто считали углы и называли фигуры «семнадцатиугольник» или «тридцатишестиугольник». Анна решила, что у нас получилась очень странная и чудесная книга. Чем больше ее закрываешь, тем сложнее становятся фигуры, что само по себе необычно, если не сказать больше. Еще необычнее было то, что книга представляла собой просто пару зеркал. Если бы для каждого видимого «-угольника» имелась отдельная страница, тогда в книге было бы миллион, нет, целый сквиллион страниц. Да, это была волшебная книга. Вы когда-нибудь слыхали о книге, в которой сквиллион картинок и СОВСЕМ НЕТ СТРАНИЦ?
По мере закрытия книги мы столкнулись с неожиданными трудностями. Зеркала были приоткрыты где-то на дюйм, и мы уже не могли разглядеть, что происходит внутри. Пришлось снова начать сначала. Дойдя до очередного многоугольника, мы снова пришли к выводу, что дальше ничего не видно. Что же делать?
— Когда мы дойдем до сквиллионоугольника, это получится круг.
Но как же все-таки залезть внутрь? По некотором размышлении проблема была решена, хотя для этого пришлось отвергнуть ряд неудачных стратегий. Мы соскребли немного серебряного покрытия с обратной стороны зеркал, так что в каждом получилось по кружочку чистого стекла размером с пенни. Эдакий глазок, через который можно было заглянуть внутрь. Именно так и обстояло дело — сквиллионоу гольник стремился к кругу. Понять, что перед нами пока не круг, было уже довольно сложно.
Потом возникла следующая трудность: закрывая книгу, мы ограничивали доступ света внутрь и опять переставали видеть, что там происходит. Анна желала знать, что бы мы увидели, если бы имели возможность заглянуть в плотно закрытую книгу. Это уже была проблема посерьезнее — как впустить свет в сомкнутые зеркала.
— А мы не можем засунуть свет туда, внутрь? — поинтересовалась Анна.
Спички и свечку мы отвергли почти сразу и, в конце концов, остановились на фонарике, который был немедленно раскурочен и собран заново в несколько новом виде; проводки мы припаяли непосредственно к лампочке и к батарейке. Лампочку мы засунули в книгу, но она оказалась все же несколько великовата, и зеркала не желали плотно закрываться. Решение пришло немедленно. Два зеркала, установленные параллельно примерно в полудюйме друг от друга, дали как раз нужную степень приближения. Мы установили всю конструкцию и накрыли сверху плотной тканью, чтобы свет снаружи не проникал внутрь. Анна заглянула в глазок и едва не задохнулась:
