– Не очень, – простодушно сказал Ферди-нанд.
– Ив этом нет ничего удивительного, – за-метил почтальон. – Всё это не так-то просто. Знаете, что это такое? – спросил он, размахи-вая перед носом у Фердинанда конвертом, запе-чатанным сургучными печатями.
– Очень красивое письмо…
– Красивое…
– А вам что, не нравится? – спросил удивлённый Фердинанд. Ему никак не понять, что та-кое красивое письмо может кому-то не нравиться.
– Не в том дело – нравится или нет, – ответил почтальон, который начал уже терять терпение. – Письмо, может быть, и красивое, но ведь там повестка в суд!
– Кому повестка?
– Вам.
– Мне?
– Да, да, вам, гражданин Великолепный.
– Это очень мило, что мне прислали приглашение в суд, – обрадовался Фердинанд.
– Не приглашение, а повестку, – поправил его почтальон.
– А какая разница?
– Очень большая, – пояснил почтальон. – Сами, впрочем, увидите. Не распишетесь на этой квитанции, буду т у вас, как я уже сказал, две неприятности, а распишетесь, тогда только одна.
– Какая? – поинтересовался Фердинанд, всем этим сильно заинтригованный.
– Судебный процесс, – официальным тоном ответил почтальон.
– А если не распишусь?..
– Тогда у вас будет, – продолжал тем же официальным тоном почтальон, – два судебных процесса. Один за то, что вы не расписались, и другой, который у вас уже есть.
– Но у меня нет никакого судебного процесса, – запротестовал Фердинанд.
– Так только кажется, – хмыкнул почтальон. – Этот конверт – лучшее доказательство, уважаемый Фердинанд, что судебный процесс у вас есть, или, говоря иными словами, будет в ближайшем будущем.
– Посоветуйте, дорогой почтальон, как мне быть: расписаться на квитанции или нет? – взмолился в отчаянии Фердинанд.
– Знаете, – сказал почтальон, немного подумав, – одна неприятность лучше, чем две.
– Значит…
– Вы уж распишитесь.
Фердинанд взял у почтальона химический карандаш и самым красивым почерком написал в соответствующем месте:
Фердинанд Великолепный
– Красиво, а? – спросил он с гордостью.
– Изумительно, – признался почтальон. – Редко кто в наше время так расписывается.
А теперь возьмите письмо. До свиданья. Великолепный. Не вешайте хвост!
Дверь за почтальоном захлопнулась, и Фердинанд остался один.
– Ничего не поделаешь, – проворчал себе под нос Фердинанд. – Конверт придётся вскрыть.
Он провертел маленькую дырочку в одном из уголков и стал заглядывать внутрь конверта. Поскольку, однако, увидеть ничего не удалось, он стал увеличивать и увеличивать дырочку, пока не разорвал весь конверт. В конверте оказался розовый бланк.
В самом верху большими буквами было напечатано одно только слово:
ПОВЕСТКА
Ниже, буквами поменьше, был напечатан следующий текст:
Настоящей повесткой гражданин Фердинанд Великолепный ("Фердинанд Великолепный" было вписано от руки) вызывается в суд такой-то и такой-то в городе таком-то и таком-то в день такой-то и такой-то, в час такой-то и такой-то в качестве ОБВИНЯЕМОГО ("обвиняемого" было подчёркнуто чернилами). Фердинанд Великолепный обвиняется в том, что он является тележучком, то есть хозяином телевизионного аппарата, не зарегистрированного согласно существующим правилам, а также в том, что уклоняется от взносов платы по телеабонементу. В случае, если обвиняемый не явится в суд в означенный день, он наказуется тремя месяцами заключения, или штрафом в размере тридцати тысяч злотых, или тем и другим вместе. Кроме того, гр. Фердинанду Великолепному надлежит отвечать за оскорбление контролёра при исполнении служебных обязанностей.
Внизу было множество печатей и две размашистые, неразборчивые подписи.
– Надо ж такому случиться! – горько вздохнул Фердинанд, и на глазах у него навернулись слезы. – Тележучок! – твердил он в отчаянии. – Обвиняемый! Незарегистрированный телевизионный аппарат! Уклоняется от взносов! Три месяца заключения! Тридцать тысяч злотых штрафу! То и другое вместе. Оскорбление контролёра при исполнении служебных обязанностей! Повестка! Суд! Печати! Подписи! Караул! Караул!! Караул!!!
В назначенный день Фердинанд пришёл в суд.
– Вы по какому делу? – спросил Фердинанда у входа дежурный.
– По своему собственному, – ответил Фердинанд.
– Это мне ровным счётом ничего не говорит, – рассердился дежурный. Повестка есть?
– Есть, – ответил Фердинанд и стал доставать розовую бумажку.
– Предъявите, – буркнул дежурный и, нацепив на нос очки, начал внимательно читать поданную Фердинандом повестку. – "Фер-ди-нанд Ве-ли-ко-леп-ный…" Это вы, да?..
– Да, это я, – подтвердил Фердинанд.
– Лично?
– Лично.
Дежурный сдвинул очки на лоб и посмотрел испытующе на Фердинанда.
– Нехорошо, гражданин Великолепный, – сказал он в конце концов.
– Что нехорошо? – спросил Фердинанд.
– Нехорошо то, что вы обвиняемый.
– Да, обвиняемый, – подтвердил с удовлетворением Фердинанд. – Впервые в жизни я обвиняемый, – добавил он.
– Обвиняемому в суде плохо, – философски заметил дежурный. – Лучше уж быть свидетелем. Но лучше всего быть адвокатом.
– А что сделать, чтоб стать адвокатом? – простодушно спросил Фердинанд.
– Боюсь, – ответил дежурный, – вам это уже не удастся. Адвокатом ни с того ни с сего не станешь. Нужно долго сидеть в суде…
– Это я могу, – заявил с готовностью Фердинанд.
– Похоже, что посидеть вам и в самом деле придётся, гражданин Великолепный, – заметил дежурный. – Не будем, впрочем, забегать вперёд. Всё зависит от судьи. Пойду посмотрю, что там у них в зале. А вы подождите пока в коридоре.
– Сообщите, пожалуйста, судье, что пришёл Фердинанд Великолепный! крикнул вдогонку дежурному Фердинанд. – Скажите, что он просит передать ему воздушный поцелуй!
– Должен вас предупредить, – заметил дежурный, – что в зале заседаний шуток не полагается. Иначе сами себе навредите.
Дежурный исчез за огромной дверью, на которой красовалась табличка:
ЗАЛ ЗАСЕДАНИЙ No 6
Фердинанд стал осматриваться. Дверей в коридоре было множество. И каждая с номером. И около каждой толпились люди: свидетели, адвокаты, иногда обвиняемые, но этих было мало. Потому что обвиняемых доставляли обычно в суд прямо из тюрьмы. Фердинанд, разумеется, об этом не знал. Размеренным шагом направился он к одной такой кучке ожидающих, чтоб поговорить всё равно о чём. Надо вам сказать, что Фердинанд обожал общество.
– Я обвиняемый, – заявил Фердинанд как раз в тот самый момент, когда люди о чём-то заспорили.
Все тотчас смолкли и с удивлением уставились на Фердинанда.
– Я обвиняемый, – повторил Фердинанд, наблюдая за тем, какое его слова произведут впечатление.
– По какому делу? – спросил наконец кто-то.
– По личному! – ответил, гордо выпятив грудь, Фердинанд.
– Украли, да? – полюбопытствовал какой-то малый с заросшей щетиной физиономией.
– Ничего подобного, – поспешно возразил Фердинанд, – я купил.
– И рассчитались, наверно, фальшивыми банкнотами, – шепнула женщина со злым личиком и длинным носом.
– Как вы могли подумать? – ответил задетый за живое Фердинанд. – Банкноты были как полагается.
– И за всё, за всё заплатили?..
– За всё. Кроме…
В этот момент появился дежурный и кивком подозвал Фердинанда.
– Ваша очередь, – сказал он. – Заходите. Фердинанд вошёл в зал No 6, скромно стал у двери и начал осматриваться.
– Ближе! – раздался чей-то квакающий голос, но Фердинанд не обратил на него внимания. – Ближе! – настойчиво повторил голос.
"У некоторых людей, – подумал Фердинанд, – ужасно неприятный голос. Точно лягушка квакает".
– Ближе!!! – послышалось в третий раз, теперь уже так громко, что Фердинанд наконец понял, откуда этот голос исходит.
– Вы мне? – спросил Фердинанд, обратившись к маленькому человечку, сидевшему на возвышении.
– Обвиняемого просят подойти к столу, – квакнул снова человечек. – Ближе!
– Обвиняемого?
– Обвиняемого.
– А где ж обвиняемый? – снова спросил Фердинанд и стал озираться.
– Пусть обвиняемый не прикидывается…
– Это вы мне, да?
– Итак, обвиняемый признаётся, что он обвиняемый?
– Так сразу бы и сказали. Со мной можно и на "ты"… Только я должен знать, к кому обращаются…
– Обвиняемый мне не друг-приятель, чтоб я говорил ему "ты", – проквакал человечек и вскочил, разозлясь. – Обвиняемый понял наконец, что он обвиняемый?
– Понял, – с улыбкой произнёс Фердинанд.
– Так всегда говорят с обвиняемым. К нему обращаются: "он". Ясно?
– Ясно. Можно было с самого начала сказать. Если вы…
– Вы? – строго переспросил человечек. – Просто "вы", и всё…
– Ну, вы за столом… там, на возвышении…
