Сергей швырнул на землю портфель, разбежался, взлетел над землёй и повис на ветке, раскачиваясь, как обезьяна.
— Ага! — торжествуя, закричал он. — А ты не верила!
Сквозь листву он видел запрокинутое к нему, восхищённое лицо Маруси и готов был висеть на этой ветке до конца жизни.
Смеялся город. Веселилась улица. Звенели смехом трамваи. Прохожие плыли над землёй. И всё вокруг было расцвечено яркими красками.
— Давай теперь я понесу, — Сергей забрал у Маруси мешок из полиэтилена, а заодно и портфель. Случайно оглянувшись, он увидел, как из школы вышел Вальтер и остановился на углу, озираясь. Наверное, искал его. Сергей хотел было крикнуть, позвать Вальку с собой, но в это время Маруся таинственно приложила палец к губам и прошептала:
— Тс-с-с-с… Смотрит…
Возле подворотни притаилась урна: два красных шарика на железной ножке. Стояла и холодно присматривалась к улице.
— Как будто марсианин спрятался под землю и выставил глаза. Похоже, правда?
— Ага, — сказал Сергей, — притворился урной, а сам наблюдает за нами… Ты Бредбери прочти. Хочешь достану?
— Я читала.
Сергей остановился поражённый.
— Брось… разве девчонки серьёзные книги читают?
Маруся тоже остановилась.
— По-твоему, выходит, девчонки не люди, да?
— Почему? Люди. Только я думал, они всё больше про любовь читают.
— Ну, конечно, — обиженно перебила его Маруся. — Кому это интересно, про любовь… Я, например, терпеть не могу про любовь.
Сергей засмеялся.
— А вот и неправда! Я сам видел, как ты Бальзака читала!
Маруся покраснела, как будто её уличили в чём-то нехорошем.
— Ну, конечно… Много ты понимаешь! Бальзак про жизнь пишет, про людей… Бальзак великий французский писатель!
— Кто? Бальзак? Бальзак женский писатель, если ты хочешь знать! Вот Дюма — это сила! Это, я понимаю, великий писатель!
Маруся открыла рот, хотела что-то сказать, но ничего не сказала, только тряхнула головой, повернулась и, пошла вперёд.
Сергей удивлённо смотрел на обиженную спину Маруси. Он не понимал, что случилось. Разве человек не имеет права на своё мнение? Он догнал Марусю и осторожно тронул её за рукав:
— Нарыкова, что ты, в самом деле? Брось…
Маруся отдёрнула руку.
— В зоопарк привезли больших крокодилов, — грустно сказал Сергей, — а для крокодильчат места не хватило. Теперь они стоят в очереди в кассу за билетами…
Маруся остановилась.
— Зачем им билеты?
— На родителей посмотреть. Денег у них нет, а крокодиловым слезам никто не хочет верить.
— Димитриев, — смеясь, сказала Маруся. — Ты невозможный человек! Я и не знала, что ты такой… такой выдумщик!
— Я не выдумщик, — сказал Сергей печально, — я человек, набитый обрывками информации, как справочник туриста. Так говорит моя бабушка.
— А ещё что говорит твоя бабушка?
— Много чего. Например, что прогресс двигают женщины.
— Почему?
— Потому что у мужчин для такой долгой работы не хватило бы времени.
Недавняя ссора была забыта.
Они вошли в парадные двери старинного дома. Здесь было полутемно, и из-за этой полутьмы разноцветные витражи в овальных окнах лестничных площадок светились, напоминая арабские сказки.
— Вот бы нам набрать здесь сразу мешок макулатуры, — мечтательно сказала Маруся. — А то есть такие лестницы, что и заходить не хочется.
Сергей кивнул. Он уже не слышал, что говорила Маруся. В голове у него всё быстрее и быстрее закручивались слова, приобретая иной, неожиданный смысл. Он взбежал на несколько ступенек вверх, остановился и повернулся лицом к Марусе.
— Может, сто, а может, и тысячу лет назад, далеко-далеко, в незнакомой стране, — таинственным голосом начал он, — жил да был МАК у горы ЛАТУР. МАК был весь с головы до ног сделан из старой бумаги. Голова из книг, колпак из обложек, борода и нос из старых газет. Гора ЛАТУР тоже была бумажной. А раз МАК был бумажный, то люди считали, что у него и душа бумажная, и не дали ему никакой фамилии. Звали его просто: МАК У ЛАТУРА.
Наверное, тысячу лет сидел МАК у своей горы. Люди считали, что всю старую бумагу нужно выбрасывать, и с каждым годом всё выше становилась гора из забытых новостей, сказок и легенд. И только самые умные приходили в гости к МАКУ. Мак вынимал из горы какую-нибудь очень старинную бумагу и читал им разные сказки. Люди приходили к нему скучные, а уходили весёлые и сразу начинали совершать подвиги…
Но однажды какой-то глупый человек бросил на МАКА горящую спичку. И на том месте, где сидел МАК и стояла гора ЛАТУР, вспыхнул большой костёр… Прошло много лет. И вот снова люди, которые хотят совершать подвиги, решили собрать МАКА и сказочную гору ЛАТУР, а для этого им нужно много-много старой бумаги…
— Это ты сам придумал? Вот сейчас?
Сергей перевёл дыхание.
— А чего?..
Маруся покачала головой.
— Счастливый… Я бы так не смогла.
Сергей подбросил портфель, поймал его и съехал по перилам вниз к лифту.
— Ладно, Нарыкова, идём по квартирам быстрей, а то ребята нас так не дождутся.
Но оказалось, что в этом старинном доме жили на редкость хозяйственные люди. Они хранили старую бумагу как память и предпочитали сказке быль. Обойдя весь дом, ребята набрали всего несколько журналов и кипу серых от пыли газет.
— Димитриев, — жалобно сказала Маруся, — мы ещё не набрали ничего, а я ужасно устала…
— Иди в скверик и подожди меня, — сказал Сергей, — я сейчас быстро обойду следующий дом. Чего-нибудь да соберу.
— Ну конечно, как это я брошу тебя одного?
— Иди, иди, — сурово сказал Сергей, чувствуя себя настоящим мужчиной.
Маруся покорно улыбнулась и побежала в скверик. Сергей вихрем пронесся по парадным и черным лестницам следующего дома.
— Серый!
Сергей оглянулся. Возле дома, подпирая плечом стену, стоял, сунув руки в карманы форменных брюк, Вадим Ефимов. Стоял так, будто кого-то поджидал.
Сергей вспомнил про утреннюю ссору и радостное настроение стало понемногу замирать. Он хотел было сделать вид, что не слышит, но потом решил, что Ефимов может расценить это как трусость. Ефимов смотрел на него и улыбался, словно никакой ссоры вообще не было. Сергей насторожился. Что это с ним? Уж что-что, а прощать обиды просто так Ефимов не умел.
Вадик отделился от стены и дружелюбно спросил:
— Много набрали?
Сергей поставил на землю до половины наполненный мешок. Ефимов сочувственно покивал головой.
— Не густо…
— Да уж… — сказал Сергей, чтобы что-нибудь сказать. Он не мог решить, как ему держаться с Ефимовым. До сих пор они особенно не дружили, но и никогда не ссорились.
— А я тебя ждал, — сказал Ефимов.
— Меня? — Сергей нахмурился. — Посчитаться хочешь?
— Всё помнить — мозгов не хватит. Чего не бывает… — великодушно сказал Ефимов. — Иди-ка сюда.
Он повернулся и пошёл впереди Сергея. Сергей свернул за угол и не поверил глазам своим. Между пожарной лестницей и ящиком с песком стояла деревянная тачка, груженная двумя громадными рваными мешками с макулатурой.
— Где взял? — только и нашёлся Сергей.
— Там уже нету, — скромно сказал Вадим. — Бери, для тебя приготовил. У матери этого добра в жилконторе вагон. Я-то за своё звено распинаться не собираюсь. Да и какая разница, кто сдаст, верно? Государству-то всё одно.
Сергей во все глаза смотрел на Ефимова, чувствуя себя в эту минуту стопроцентной свиньёй.
— Ты, понимаешь, ты…
— Не надо, Серый, — перебил его Ефимов, — я же сказал: чего не бывает, верно? С одним условием: про меня никому не говори — тайна покрыта мраком. Ну, я исчезаю! Бывай!
Возле приёмного пункта во дворе универмага собралось всё звено с мешками и авоськами, набитыми бумагой. Вальтер тоже был здесь, он сидел на ящике, поджидая Сергея.
Тачка с мешками была встречена такими воплями, что их силе позавидовали бы самые дикие дикари.
— Это всё Димитриев! — сияя глазами, говорила Маруся.
— Граждане, качать Серёгу! — вопил Вальтер, гордый неожиданным успехом друга.
Сергей отбивался.
— Бросьте! Не надо, ребята! Это не совсем я, то есть, понимаете…
Но его никто не слушал.
Из будки выглянула приёмщица и заявила: «Если школьники не прекратят сумасшедший дом, я закрою пункт и пусть они девают своё добро куда хотят».
Во двор вбежал краснолицый дядька в зелёной дворницкой курточке и длинном брезентовом фартуке.
— Я тебе покажу воровать! — хриплым голосом закричал он. — Я тебе…
— Спокойнее, дядя, — сказал Вальтер, — не забывайте, вокруг вас дети.
— Бандиты вы, а не дети, — ещё громче закричал дядька. — На минуточку оставил тачку, кружку пива выпить, прихожу, а её нет! Хорошо, один ваш малец подсказал, куда её уволокли!.. Ворьё! Привыкли чужими руками жар загребать! А ещё в красных галстуках.
