Мы и сами видели, что тётушка никак встать не может, сколько ни старалась. Словно приклеенная, сидела она на стуле. Папа и мама удивлённо посмотрели друг на друга. А тётушка начала всхлипывать.
Тут только я вспомнил про сорок восемь жевательных резинок и сразу догадался, почему тётушка Паулетта встать не может.
— До свиданья! Я пошёл вперёд! — крикнул я и стрелой вылетел из дома.
Да, неудачные у меня получились каникулы! Мама не разговаривает со мной. Папа тоже. Они считают, что я нарочно всё это подстроил.
А папа опять поругался с тётушкой Паулеттой. Он сказал ей:
— Так тебе и надо с твоими американскими штучками! Вот и сами вы, как мухи на липучку, империалистам попадаетесь!
Потом они все втроём набросились на меня. Никогда в жизни не буду больше жевать эту дрянь!
Но хуже всего, что мой Попка нашёл одну такую резинку у меня под столом и утащил её к себе в клетку, а теперь клюв не может раскрыть!
Тьфу, какие паршивые у меня каникулы!
Как меня назначили кашеваром
Я, наверно, никогда больше не смогу есть макароны. Макароны с помидорами. Только вспомню о них, и сразу мне плохо делается, А вышло это вот как.
Наш пионерский отряд отправился в поход. Всё было очень здорово. Ночь с субботы на воскресенье мы провели в избушке дровосеков на сене. Оно очень хорошо пахло. А еду мы сами себе готовили. В первый день дежурили девчата. Они варили гороховый суп и сосиски. На второй день опять кашеварили девчонки. К обеду они приготовили лапшу с мясом.
На следующий день у нас была намечена экскурсия к развалинам старинного замка Фельзенцан.
Бруно сказал:
— Неохота мне туда переться. Далеко очень — целых пять километров.
— И мне неохота, — сказал я. — Мы с отцом уже сколько раз там были.
— Давай не пойдём! — шепнул мне Бруно.
— Не выйдет у нас ничего, — шепнул я в ответ. — Дисциплина!
Бруно с досады поморщился. А потом вдруг скорчил рожу и закричал:
— Погоди! Увидишь — получится!
Но больше он мне ничего не сказал.
Утром в день экскурсии Гарри, наш пионервожатый, опять хотел назначить кашеварами девчат, но они запротестовали. Всем им хотелось побывать в старинном замке. Бруно поднял руку.
— У меня предложение, — сказал он. — Циттербаке и я умеем хорошо готовить. Если хотите, мы сегодня будем за кашеваров.
Все очень удивились. А Гарри даже не поверил нам. Но Бруно такого наплёл, что он в конце концов сдался. И вот все ушли, а мы двое остались. Бруно даже не спросил, что надо варить к обеду.
Как только наши скрылись в лесу, он мне говорит:
— А ты-то умеешь готовить, Циттербаке?
— Ещё как! — отвечаю я. — Я здорово умею разогревать жареную картошку.
И мы решили жарить картошку. Но тут мы сообразили, что её надо сперва чистить. Тогда мы раздумали жарить картошку. А что ещё можно сделать, мы не знали.
И Бруно обозлился на меня:
— Я-то думал, ты умеешь готовить!
— А я при чём тут? — огрызался я. — Ведь это ты не хотел с ними идти.
— А я при чём? — раскричался Бруно. — Это ты сказал, что не пойдёшь осматривать замок.
Долго мы с ним препирались. Потом опять заговорили про обед.
— Надо что-то придумать, — сказал Бруно. — Без обеда тоже нельзя. У меня уже в животе бурчит.
Тут мне пришла в голову счастливая мысль:
— Знаешь, что очень вкусно? Макароны с помидорами!
— Ну что же, — согласился Бруно, — если уж ты ничего другого не умеешь, приготовим макароны.
И мы отправились в деревню. В кооперативе на полке стояли коробки с макаронами.
— Сколько вам? — спросила продавщица.
Мы переглянулись.
— Погодите, — сказал я. — Нам на минутку выйти надо.
На улице мы стали совещаться, сколько взять макарон. Всего нас было двадцать пять пионеров и один вожатый. Бруно решил, что надо купить двадцать шесть кило макарон. Но я сказал, что и полкило на человека хватит. Мы вернулись в магазин и попросили отвесить двенадцать килограммов макарон. И ещё Бруно попросил дать нам двенадцать килограммов помидоров.
— Да вы что, ребята! Какие же сейчас помидоры? Весна на дворе! — Продавщица подумала, что мы шутим.
— Минуточку! — сказал я. — Нам ещё раз выйти надо.
На улице Бруно набросился на меня:
— Это всё твоё дурацкое предложение! Ну какие же макароны без помидоров?
Мне, конечно, крыть было нечем. Мы опять вошли в магазин.
Я скромно спросил:
— А может, у вас ещё что-нибудь есть?
Продавщица, должно быть, поняла, что нам надо, и говорит:
— У нас есть помидоры в банках.
Мы страшно обрадовались и взяли двенадцать кило макарон и двенадцать больших банок помидоров. Затем потопали к себе в лагерь.
Бруно сразу стал печку растапливать. Теперь-то я знаю почему. Ему надо было, чтобы я кашеварил, а он тогда будет только за огнём следить. Ведь стряпать-то он не умел. Он и правда хороший огонь развёл и всё подбрасывал да подбрасывал полешки. Я озабоченно шагал взад и вперёд.
— В чём дело, Циттербаке? — спросил он меня. — Скоро ты варить начнёшь?
— С какой это стати я должен варить? Я и понятия не имею, как варить макароны с помидорами.
Мы опять чуть не поссорились. Но обед-то варить надо! Я всё старался припомнить, как мама макароны варила. «Ага, — вспомнил я наконец, — с водой!»
— Беги за водой, Бруно! — приказал я.
Потом мы набили макаронами большой котёл, подлили туда водички и поставили всё это на плиту.
— А помидоры куда?
Ещё немного, и я всы́пал бы Бруно.
— Ты же ни черта не смыслишь в этих делах! А лезешь! Помидоры мы положим потом.
К тому же и котёл был полон до краёв. И мы решили, пока макароны варятся, пойти поиграть в бадминтон.
Прошёл, должно быть, час. Вдруг Бруно так и застыл с поднятой ракеткой в руке.
— Циттербаке, горит! — крикнул он.
Я хотел выругаться, но и сам почуял запах гари. Мы побежали на кухню. А там всё трещало и шипело, и из котла валил чёрный дым. Килограмма два макарон выползло из котла на плиту, точно белые черви. А в котле трещало.
Мы поскорее вывалили макароны из котла на большое блюдо. Но половина их прилипла ко дну котла. Эти макароны были чёрные-чёрные. Можно было подумать, что мы варили уголь.
— Может, и тех, что на блюде, хватит? — тихо сказал Бруно.
Их и правда было довольно много. Мы хорошенько выскребли котёл и поставили греть воду. Бруно попробовал несгоревшие макароны, но тут же выплюнул прямо мне на ботинок.
— Сырые ещё совсем! — сказал он.
Потом мы высыпали в котёл уцелевшие макароны и опять пошли играть в бадминтон.
Немного спустя Бруно сказал:
— Циттербаке, сходи погляди, кипит ли вода.
— А как я узнаю, кипит она или нет? Дома мы воду кипятим в чайнике, а он свистит, когда вода закипает. У котла нет свистка.
Но Бруно велел мне сунуть палец в воду, тогда, мол, я сразу узнаю. Я пошёл в кухню, опустил палец в котёл и тут же заорал как резаный. Выбежал, прыгаю на одной ножке и трясу красный палец.
Бруно говорит:
— Вот видишь, всё в порядке — кипит.
Но я от боли даже на траву сел и решил больше не играть в бадминтон.
Макароны варились ещё часа два и теперь уже не подгорали, но почему-то все расщепились.
— Неважно, — сказал Бруно. — Скажем, что это суп из макарон.
Мы вскрыли все банки и вывалили помидоры в наш макаронный суп.
— А теперь пробуй! — приказал Бруно.
Я взял большую ложку и снял пробу. А потом с полчаса молчал — я весь рот себе обжёг. Но всё-таки на вкус наш суп был какой-то чудной!
— Может быть, соли не хватает? — сказал Бруно.
Правильно! Соль всегда нужна. Мы опять стали думать и гадать. Я высчитал, что на двадцать шесть едоков достаточно будет четырёх пачек соли. Но Бруно подсчитал по-другому. У него получилось, что и трёх пачек хватит. Мы высыпали в котёл три килограмма соли и кипятили суп ещё полчаса.
— А теперь уж ты пробуй! — сказал я Бруно. — Я не могу больше пробовать.
Бруно глотнул да так и остался стоять с раскрытым ртом, будто ему камень на зуб попал.
— Воды! — заревел он. — Караул! Воды!
Выпив полбидона воды, он просипел:
— Кажется, мы чуточку переложили соли, а вообще-то…
Я уж и пробовать не стал. На моё счастье, я и так уже весь рот себе обжёг.
Ребят мы услышали ещё издали. Они хором кричали:
— Ка-ше-ва-ры! Ка-ше-вары! По-да-вайте нам обед!
В один миг они разобрали миски. Мы с Бруно стояли на раздаче.
— Ну, чем вы нас угостите? — спросил Гарри, натирая до блеска свою большую ложку.
Мне некогда было ему отвечать. Надо было унести подальше обуглившиеся макароны.
Бруно скромно сказал:
— Ух и вкуснятина! Макароны с помидорами!
Ребята от нетерпения стали стучать ложками по мискам. Бруно щедро разливал суп огромным половником.
