Показывая студенткам, как нужно правильно обращаться с бураками, Шурка своей лопатой выворачивал такие большие ужасные глыбы земли, что даже лопата не выдержала: гвоздик обломился, и она соскочила с ручки. Хороший гвоздик обнаружился у Шурки в кармане, а вместо молотка был использован камень. Пока Шурка налаживал лопату, все стояли над ним и смотрели, помогая советами…
А про кино совсем позабыли.
В это время примчались Зубан с Голованом, которые во время копки стерегли Кузю, и заорали:
— Снимают уже!
Бросив лопаты, Шурка с ребятами побежали обратно к первой группе, где ходили двое каких-то молодых дядек с большим аппаратом, наподобие фотографического, только гораздо больше, который не щелкал, а трещал. Один снимал, а другой указывал студентам, кому где стать, что делать.
Шурка даже немного разочаровался: больше никакой сложной аппаратуры у киносъемщиков не имелось…
А когда прибежали ребята, то дядька, который указывал, сразу замахал руками:
— Ребята, подальше!.. Ребята, с той стороны не заходите!
И снимали они что попало, а не то, что нужно…
Сняли поле — издалека, и не известно, оказался ли там снятым Шурка со своими бойцами…
Сняли рыжую, велев ей встать получше, хотя Шурка предупреждал:
— Эту не нужно! Она хуже всех работала, — но киносъемщик только усмехнулся, рыжая тоже засмеялась и погрозила Шурке кулаком. А другой спросил у Егора Ефимыча:
— Это кто такие?
— Добровольцы! — объяснил ему Егор Ефимыч.
Прибежал как угорелый Витюша и тоже полез сниматься, но ему велели отойти в сторонку, не лезть, и правильно, так как он в копке свеклы совсем нисколько не участвовал.
Сняли рассыпанную свеклу, идя вдоль борозды…
Зато накопанную Щуркой с ребятами кучу сняли отдельно: она аккуратно была сложена, а студенческие все разбросаны. Кучечка не очень большая, но все-таки…
А вообще снимали без всякого порядка, с пятого на десятое, так что никак не поймешь, где будут снимать и куда заблаговременно заскочить: только начнешь пробираться, а они уже перевели ствол аппарата, в другое место…
Наконец Зубан осмелился и предложил:
— Дядь, а козла вам не нужно? Вон он стоит…
— Это Кузя! — пояснил Голован. — Интересно!
Поглядев на красивого расчесанного Кузю, один киносъемщик сказал другому:
— А что? Для оживления, а?..
Но садиться на него никому не позволили, а сняли просто: как он ест капустный лист…
Пока Шурка думал, куда лучше податься, чтобы наверняка быть снятым, киносъемщики уже закончили и уехали на своей красной машине.
Но вообще они водили и жужжали аппаратом много, и была надежда, что и Шурка где-нибудь там окажется…
В школе Шурка первым делом заглянул в соседний класс и нашел там Генку, знаменитого тем, что он ходил в кино бесплатно и просматривал все до одного фильмы, а некоторые по многу раз, потому что мать у него работала в кинопрокате. Кроме того, он имел право ходить на вечерние сеансы и даже провести с собой одного или двух друзей, небрежно сказав билетерше:
— Из кинопроката… А эти — со мной…
И билетерша, ни слова не говоря, всех пропускала. Когда народу было много, то мест им не полагалось и приходилось сидеть на полу. Зато когда кино плохое — сиди хоть на десяти стульях!
Шурка строго-настрого приказал Генке с сегодняшнего дня особо внимательно следить за всеми кинофильмами, а когда будут показывать фильм «Копка свеклы в подсобном хозяйстве», немедленно сообщить ему и взять с собой, если показ состоится на вечернем сеансе.
Для верности Шурка почти каждый день перед занятиями заходил в Генкин класс, чтобы напомнить и разузнать, и Генка уже привык, — завидев Шурку, издали кричал:
— Еще не было!
Или просто махал рукой.
Постепенно Шурке надоело ждать, он наведывался к Генке все реже и реже, а потом и вовсе перестал.
А когда уже почти совсем позабыл, Генка сам прибежал к нему и сообщил:
— Было!
— «Копка свеклы»? — обрадовался Шурка.
— Не… «Осень» называется… Киножурнал… Там Дедов Кузя показан, два пацаненка его кормят…
— Это Зубан и Голован! А сам Дед?
— Его не было… Девка какая-то…
— Ту по ошибке… — объяснил Шурка, — ее не надо было снимать!..
Про себя он не спросил: раз Генка не упомянул — значит; не было… Сам Генка ничего не умел толком рассказать.
— Да я не разглядел… — мямлил он, — быстро очень мелькало… Не успеешь одно поглядеть, а там уже кончилось… Кузя хорошо показан: и борода, и рога… Как он капусту ест и прямо на тебя смотрит!..
В тот же день Генка провел Шурку и Деда на вечерний сеанс.
Киножурнал назывался «Осень» и действительно шел очень быстро: только начнешь рассматривать что-нибудь, а оно уже сменилось другим!
Сначала под приятную тихую музыку показывали все постороннее: речку, гусей, дождик в лесу, машины со свеклой… Потом Шурка увидел знакомое поле, но здесь оно выглядело больше и красивее, чем на самом деле, а круп но — кучу свеклы.
— Это не наша, — громко сообщил Шурка Генке, — наша аккуратненькая, а у тех разбросано!..
Строгая тетенька, сидевшая рядом, сердито оглянулась на него, и он умолк.
Потом появился во весь экран Кузя — очень похожий, прямо точь-в-точь!
— Наш козел Кузя!.. — тихо сообщил Шурка сердитой соседке. — Он тоже там присутствовал!
— Сидите смирно! — приказала соседка, потому что Дед при виде своего прославившегося Кузи от радости не то засмеялся, не то заблеял, как козел.
Но тут опять начали показывать свеклу, I1 вдруг Шурка увидел свою куртку, лежащую в борозде, и свекла на нее навалена.
— Это моя! — дернул он соседку за рукав, чтобы она не проморгала. — Вот лежит!
— Да что же это такое!.. — возмутилась соседка.
— Не верите? — убеждал ее Шурка. — Вот она и сейчас на мне, можете пощупать!..
— Я позову контролера, и тебя выведут! Кто вас пустил на вечерний сеанс? — разозлилась тетенька, а Шурка и без нее замолчал, так как копка свеклы кончилась, и больше ее до самого конца ни разу не показали, а шла всякая чепуха: лужа, опавшие листья, грибники с кошелками…
Шурка ничуть не огорчился, что его самого там не оказалось: он занят был — добровольцами командовал и следил, чтобы все было сделано правильно, зато куртка получилась хорошо — лежит себе в борозде, и свекла на нее накладена.
Дальше шел неинтересный фильм про любовь.
Пойти на второй сеанс Генка не захотел, а Шурка с Дедом решили спрятаться под стульями, дождаться, когда еще раз покажут картину «Осень», и получше рассмотреть: Дед — своего Кузю, Шурка — свою куртку…
Оттуда их вытащила уборщица и начала прогонять, но Шурка ей растолковал, что они не собираются смотреть все, просмотрят только журнал, где показаны они сами, и сразу уйдут, хотя, между прочим, их близкие знакомые работают в кинопрокате.
Уборщица сжалилась, пустила ребят постоять у двери и сама с ними смотрела. Перед началом Шурка вкратце рассказал, чтоб было понятнее, как происходила выкопка свеклы.
Уборщица узнала Кузю и удивилась:
— Да это никак Дедовых козел? Кузя, что ль?
— Кузя! Кузя! — радовался Дед. — И моя фамилия тоже Дедов!
Когда на экране появилась Шуркина куртка, Шурка дал уборщице пощупать ее на себе:
— Эта самая!
— А ты-то где же? — спросила уборщица.
— Меня там сейчас не видно… — разъяснял Шурка, я вот тут правее стою! А свекла в большой куче наша! Видели, сколько бы ее осталось?
…На том дело не кончилось, и Шуркина куртка была показана еще и по телевизору. Жалко, что самого Шурки в это время не было дома, но мать видела и сразу узнала ее по командирским звездочкам на воротнике.
— Вон ты как с новыми вещами обращаешься! По грязи их раскидываешь!.. Ну погоди, попросишь новую…
А сама не понимала, что от всего этого куртка стала гораздо ценнее: теперь ее, может, тысячи людей во всех городах смотрят и думают: чья же это куртка лежит? А она — вот она!
…Жалко, что не удалось самому посмотреть ее также и по телевизору, но Шурка надеялся, что когда-нибудь еще покажут.
А почему бы не показать? Интересный фильм!
