Осторожный командир, прежде чем выйти с отрядом на свежий воздух, выслал вперед разведку, чтобы она разведала, не бродит ли где поблизости хитрая пленная, подстерегая отряд на улице.
Вскоре разведчики вернулись и доложили, что пленная нигде не замечена, а, по их мнению, ушла насовсем — доигрывать с маленьким Антошкой.
После этого отряд с радостью выбрался из душного убежища и, соблюдая все меры предосторожности, двинулся по улице. Шурка вел своих бойцов по направлению к лесу — в такое место, чтобы пленная, если вздумает их искать, ни за что не нашла.
На улице они увидели Деда, который куда-то вел на длинной веревке своего знаменитого козла Кузю. Кузя, угнув рогатую бородатую голову, изо всех сил куда-то стремился, а хозяин еле-еле его удерживал, упираясь пятками и натягивая веревку, будто ехал за козлом на лыжах, только лыж не было.
— Давайте Кузю возьмем! — предложили бойцы, и командир разрешил на освободившееся от Наташки место зачислить Кузю, сказав:
— Ладно! Недавно я читал книжку: там в одном таком отряде был свой агитмедведь, а у нас пускай будет считаться — агиткозел за неимением медведя!..
Норовистый и капризный Кузя сперва начал упираться, не зная, куда его хотят вести, но Зубан с Голованом с обеих сторон подхватили Кузю за рога и потянули вперед, уговаривая:
Кузьма Кузьмич,
Не плачь, не хнычь!
И Кузя, который побаивался и уважал этих отчаянных разведчиков, послушно пошел между ними то шагом, то рысью, потому что его поводыри не любили долго двигаться каким-нибудь одним ходом.
Само собой, Шурка привел своих бойцов в лес короткой дорогой, опасаясь, что на длинной их может подстеречь Наташка, да и Кузя не любил купаться и мог не захотеть форсировать речку вместе со всеми.
На опушке они чуть не взяли еще двух пленных, заметив, что двое «кирпичей» — маленький и побольше — лазают по болоту и что-то там вылавливают: головастиков или другую мелкую живность. Но когда отряд без приказа бросился на них, Шурка успел вовремя крикнуть:
— Пленных не брать! Не нужно их больше…
Поэтому «кирпичи» удрали, и отряд вернулся без пленных, захватив только трофеи: пластмассовое ведерко и марлевый сачок.
— Ладно, узнаете! Скоро узнаете! — грозились «кирпичи», отбежав на безопасное расстояние, но Шурка на их угрозы не обратил внимание, а трофеями остался доволен.
— Выставим в штабе! — решил он. — Будем скапливать! Теперь «кирпичей» уменьшилось, начнем их громить на каждом шагу, и все трофеи у них позаберем! Теперь будет считаться не только пруд наш, но и озерки все, и лес, и речка, и что за речкой… Пускай не ходят!
Чтобы дать Кузе попастись на вольной лесной травке и рассмотреть трофеи, отряд устроил привал на первой попавшейся полянке, чуть отойдя от дороги, но в такой густой чаще, что даже Наташка ни за что бы его не нашла, вздумай идти искать.
Неутомимые разведчики, захватив для компании Кузю, ушли, ища, чего бы разведать, а остальные сидели просто так.
За время возни с пленной бойцы успели отвыкнуть от прежнего распорядка, а привыкли, чтоб и пленная тут находилась, везде заглядывала и командовала своим звонким голосом, без нее как-то не ладилось, и даже сам командир не знал, с чего начинать, за что приниматься первым делом, — вроде чего-то не хватало… Хотя, конечно, без Наташки в тысячу раз лучше!
— Хорошо, что ее не было… — бодрился Калиныч, рассматривая сачок. — Она не дала бы трофеи забрать! Скажет: они заслонку отдали, и вы у них не берите… А заслонку нельзя засчитывать: это взрослая вещь! За нее влетит! А сачок… Разве взрослые бывают с сачками и такими маленькими ведерками?
— Чего там! Не дает воевать — выдумывает! — сказал Шурка. — С ее затеями даже некогда командовать: то гусеницу ей лови, то змей, то еще что…
— А куда она делась? — спросил Дед, который не присутствовал при обнародовании секретного приказа № 00321.
— Отстранили!
И Шурка коротко рассказал, как происходило выдворение Наташки из плена.
— Эх, жалко… — вздохнул Дед.
— Чего тебе жалко?
— Да я ей гусеницу поймал! Ту, которая с рогом… Ох и страшная! Я ее палочками брал… Интересно, что из нее выведется…
— Сами выведем!
— Сами мы так хорошо не сумеем…
— Она и колючки хорошо вытаскивала… — добавил Перфишка, который без толку пытался вытащить у себя из локтя крохотную черненькую колючку, почти не видную глазом. — Ну-ка, у кого ногти длинные?
Все попробовали, но ухватить колючку никому не удалось, потому что ногти отстригали все в одно время, и они еще не успели отрасти как следует.
— Не видно, а колется, зараза… — сопел Перфишка. — Кто это придумал сразу у, всех отстригать? Хоть бы у одного оставили на всякий случай… Вот у нее ногти цепкие!
Отстригать ногти придумал сам Шурка и громко сказал, чтобы замять пустой разговор:
— Что теперь об ней говорить! Есть дела поважней! Теперь нужно думать, как получше «кирпичей» расколошматить, раз их мало!
— Да те небось скоро приедут… — продолжал сопеть Перфишка.
— А может, там останутся насовсем, откуда ты знаешь? Понравится им, они и не приедут! У меня у самого знаете сколько родни? И двоюродные братья и троюродные, и даже один племянник есть! И в Москве, и в Киеве, и в Днепропетровске — прямо тыщи у меня всяких родственников! Я уж своим сказал, чтобы всем письма написали: пусть сюда едут на лето! Тогда знаете сколько соберется? Да если еще вы своих вызовете, это сколько нас добавится? Но бойцы слушали невнимательно.
— Как же теперь ей гусеницу отдать? А то жалко… — размышлял Дед вслух, но Шурка пропустил его слова мимо ушей и продолжал вдохновлять свой отряд:
— Значит, так! Заблаговременно заготовляем боеприпасы, складываем в кучки! Замаскируем, конечно… Место засады это уж после выберем… А пока разведаем и нанесем на карту их точки, стрелки ударов…
— Можно было бы ее медсестрой зачислить, — перебил командира Перфишка. — А то как же мы были все время без медсестры? Даже агиткозел теперь есть, а медсестры нету…
— Медсестрой можно бы… — примирительно сказал Калиныч.
Шурка промолчал и, достав из кармана блокнот, который всегда находился при нем, если куда-нибудь не пропадал, открыл чистую страничку:
— Карту составляем! С картой будет лучше!
Бойцы вроде бы заинтересовались и потянулись заглянуть в блокнот.
Шурка принялся составлять карту, для начала нарисовав квадратик — свой дом. Потом очертил его садом, провел две линии — улицу… Дальше не известно, что рисовать…
В это время прибежали запыхавшиеся разведчики, Зубан с Голованом, и принялись наперебой докладывать:
— Там Витюша!
— Уехал уже!
— Он нас не видел, а мы — с Кузей!
— Мы ползли от самой от дороги!
— Только доползаем, а он уже вылазит!
— Пошлите скорей, посмотрим!
Из отрывочных сообщений разведки удалось составить такую полную картину: Зубан и Голован с Кузей везде ходили и пришли на бугор, а оттуда хорошо видно дорогу. Потом на этой дороге появился грузовой мотороллер из подсобного хозяйства, а за рулем сидел сам Витюша! В одном месте он свернул прямо в чащу, остановился, слез и начал там что-то такое делать… Пока разведчики привязали Кузю и скрытно пробрались в то место, поглядеть, что делает Витюша, он уже вылез из овражка… Разведчики сами ничего не искали и не трогали, но место запомнили и могут показать, а Кузя там недалеко привязан…
Отряд в полном составе снялся с привала и двинулся на обследование того овражка. Разведчики сначала приведи бойцов к Кузе, который испугался, что его бросили одного в лесу, кружил у дерева и уже обмотал вокруг него всю веревку. Оттуда по своим следам они прошли к небольшому овражку, промытому весенними ручьями, и остановились:
— Вот тут!
На дне овражка ничего не виднелось, кроме кучи гнилых щепок.
На всякий случай решили ее раскопать и сразу обнаружили… тот же самый шланг! Значит, Витюша обратно его украл… А он опять нашелся!
Представив, что будет, когда шланг вернется на свое место, Шурка схватился за живот, лег на щепу и начал перекатываться с боку на бок, чтобы удобнее было смеяться. Остальные хохотали, ржали, хихикали: кто сидя, кто согнувшись в три погибели! Разведчики от восторга бегали на четвереньках, брыкая в воздухе ногами, и даже Кузя длинно и громко заблеял дребезжащим голосом, будто, тоже смеялся над глупостью Витюши.
Когда все выбились из сил и смехота помаленьку прошла, стали думать, как лучше пронести шланг до репейных зарослей у больницы.
— Я говорил, что рановато ее прогнали… — завел свое Перфишка. — Теперь бы ее коляска годилась… Шурка больше всех ее прогонял!
— А ты? — вспылил Шурка. — Ты даже косточкой от вишни на пол плевался и хотел веник изломать!
