— Не знаю, — сказала бабка, — хватило и тех, которые поместились.
Потом я спросил, взяли ли на корабль тюленя. Бабушка ответила, что взяли. Раз господь сказал всех, всех и взяли.
Я рассмеялся.
— Вот и глупо, потому что тюлень в воде не утонет, а вот что он ел на корабле, неизвестно. Рыбу, что ли? Но ведь рыбам нужна вода, а тюленю рыба, не то он подохнет.
— Не путай ты меня, сынок, — сказала бабка. — Все так и было, потому что нас так учили.
Но я не дал ей покоя и спросил ее еще:
— А если он взял на корабль всех зверей, значит там и белые медведи были? И кенгуру из Австралии? И индийские очковые змеи? И львы из Африки?
— Да, — сказала бабушка.
— А американского коршуна Ной взял?
— Конечно. Всех зверей!
Потом я спросил бабушку, были ли у Ноя на этом корабле моторы или только весла.
Бабушка подумала и сказала, что только весла, потому что моторов тогда не могло быть.
— Я ему тогда не завидую, — сказал я. — Ясно, что у него руки заболели, пока он догреб до Северного полюса за медведями, а тут сразу же поворачивай к Австралии за кенгуру и потом давай жми в Африку за львом. А знаешь, бабушка, что Америка была открыта только пятьсот лет назад? Так как же Ной узнал, куда плыть за американским коршуном?
Бабушка сказала, что я безбожник. Но я опять сказал на это:
— Даже если бы у Ноя были компас и радар и он бы знал, куда плыть, все равно он не мог бы обогнуть весь свет за сорок дней. И eщe при таких невозможных метеорологических условиях.
Бабушка сказала, что он должен был обогнуть весь свет, раз ему господь приказал.
Я заметил, что в таком случае бог должен был дать Ною на корабль атомный двигатель.
— Не греши, парень! — закричала бабушка, замахав руками.
— Знаешь, что я думаю, бабушка, — сказал я и отошел подальше к дверям, — что все это сказки, потому что в действительности этого не могло быть. Такого ливня не могло быть. А если и был, то потом наверняка было и наводнение, как у вас, когда разлился Грон. И чтобы у кого-нибудь был такой корабль, где поместились бы все звери, — этому я не поверю. А если наводнение было большим, то, ясно, много зверей утонуло. Ведь ты сама говорила, что когда разлился Грон, у соседей утонул поросенок, а у вас нет. А если у кого-нибудь во время наводнения есть лодка, то сначала спасают людей и уж потом зверей. И тогда, конечно же, некоторые утонут.
Тогда бабушка рассердилась, схватила мокрую тряпку и побежала за мною. Но я только этого и ждал и выскочил во двор.
Бабушка открыла окно и закричала:
— А ну-ка, выйди из-под дерева! Хочешь, чтобы молния в тебя попала?
Наша пионерская дружина лучшая в школе, а мы самые лучшие пионеры. А из наших пионеров я самый лучший потому, что мне доверили ухаживать за ящичком с подопытной фасолью нашей дружины.
Когда однажды мы шли с пионерского сбора, шестиклассники из четвертого звена хвастались, что у них на мичуринском участке будет такая большая тыква, ну, просто с первоклашку.
А Миша сказал:
— Подумаешь! Что такого? Мы вырастим такую подопытную фасоль, у которой стручки будут только с розовыми фасолинками.
Они нам не поверили.
Мы сами немножко удивились, но у Миши дядя садовник, и мы ему верили. Он и вправду принес розовые. фасолинки, чтобы мы их посадили.
В живом уголке у нас был один свободный ящичек. Мы накопали в него чернозем. Потом мы раздумывали, где бы нам спрятать этот ящичек, потому что это будет наш секрет. Долго мы решали, кто будет ухаживать за фасолью, и, наконец, справедливо было решено, что я. Потому что я самый лучший пионер и у нас дома есть балкон.
Потом мы сажали фасоль, удобряли землю и заранее радовались тому, как утрем нос четвертому звену.
На следующий день все пришли посмотреть, не дали ли ростки фасолинки, и ходили каждый день.
Мама сказала, что чем больше они будут ходить, тем медленнее фасоль будет расти. Мы сначала не поверили этому, но, наверное, мама была права. Миша выкопал одну фасолинку — посмотреть, нет ли там росточков, — и она потом уже не росла.
И мы порешили, что звено будет ходить смотреть фасоль только два раза в неделю. И все заботы легли на меня. Только Миша ходил помогать мне.
Каждое утро, когда я вставал, я поливал фасоль. В обед мы с Мишей осматривали ее. И вечером перед сном.
В конце учебного года звено пришло в последний раз посмотреть на фасоль. Она уже выросла примерно на двадцать сантиметров.
— В сентябре, — сказал Миша, — вырастут и стручки, а к пятнадцатому мы покажем четвертому звену розовую фасоль.
Потом наступили каникулы.
И вот пришло первое сентября.
Когда мы пришли первый раз в школу, мы увидели, что на мичуринском участке пятиклассников выросла тыква. Она была не очень большая — три четверти метра в окружности — не больше.
Все ребята решили прямо из школы идти к нам смотреть нашу фасоль. Я ничего не сказал.
Когда мы шли домой, Ёжо спросил:
— Миро, ты не знаешь, когда начнут лопаться стручки у фасоли?
Я ответил:
— Никогда!
Миша сказал:
— Как так никогда? Ведь всякая фасоль сначала цветет, а потом дает стручки!
Я рассердился и закричал:
— А наша — нет! Потому что она погибла!
Тут Миша закричал:
— А ты поливал ее?
— Я поливал ее до тридцатого июня, — оправдывался я.
Ну и досталось же мне! Ёжо говорил, что у меня нет пионерской чести, потому что я подвел звено и теперь нам будет стыдно перед пятиклашками. Миша слушал все это и ничего не говорил, и мне было очень неприятно, и я тоже ничего не говорил, раз ему фасоль милее друга.
Мы пошли дальше, но ребята шли все вместе, а я один.
Потом Миша пошел один, но так, чтобы я смог догнать его. Сначала мы ни о чем не говорили, но немного погодя Миша сказал:
— Мне с тобой не хочется разговаривать, потому что ты не пионер, раз не поливал фасоль. И вообще — почему ты не поливал?
Я сказал, что я пионер, а забыть может каждый.
Миша на это ответил, что так нельзя было, потому что теперь у нас нет фасоли.
Я тоже думал, что так нельзя, но сказал:
— Если я плохой пионер, то ты почище меня, потому что в каникулы ты воровал яблоки в саду Червенковых. Ведь когда мы учимся, ты не воруешь? Значит, тогда ты пионер, а в каникулы кто? Вор? Да?
Миша промолчал, но задумался. Я видел это,
У дома мы остановились, и он сказал мне:
— Завтра пойдем в сад к дяде и попросим у него такую фасоль, которая быстро растет.
— Хорошо, — согласился я. — Я буду поливать ее даже по воскресеньям и вообще всегда.
Бациллоносители — это ребята, которые разносят бациллы, так я объяснил бабушке, а она замахала руками и сказала:
— Господи ты, боже мой! Чего только люди не придумают! В наши времена ничего такого не бывало. Когда я ходила в школу, то болезней, правда, было хоть отбавляй, но бациллы были только у одной девочки, Илонки. Она могла себе это позволить, потому что у них был лесопильный завод.
— Теперь все по-другому. Когда ты ходила в школу, не было даже реактивных самолетов, ни ракет, ни бациллоносителей. А теперь они существуют, потому что сегодня себе это может позволить каждый, а не только тот, у кого есть лесопильный завод.
Так я сказал бабушке, но это неправда, потому что каждый не может себе это позволить. И я не бациллоноситель, и Миша тоже. Это несправедливо.
Когда у нас в школе был дифтерит, в наш класс пришел директор с докторшей и сестрами и сказал:
— Три младшеклассника у нас заболели, потому что им не были сделаны все прививки. Мы должны выявить всех, кто разносит бациллы и ставит под угрозу здоровье народа. Подходите по одному и открывайте рот.
Первым должен был подойти Бучинский. Он весь трясся и вместо «а» сказал «е-е-е», потому что трус.
Потом нам в горло сунули палочку, а на ней была вата.
Мне пришлось три раза подходить к сестричке, так как я очень боюсь щекотки и каждый раз разгрызал палочку.
Через два дня были известны бациллоносители. В нашем классе было три бациллоносителя — все девочки.
Канторис сказал:
— Я так и думал, что докторша будет за девчонок. Если бы у нас был доктор, и мы бы могли стать бациллоносителями.
Он сказал так потому, что бациллоносители не болеют, а только разносят бациллы. Они могут не ходить в школу, и им хорошо. Это каждому понравилось бы — раз в неделю сделают тебе укол — и сиди себе дома целый месяц.
В других классах есть и мальчишки-бациллоносители. Они, конечно, не сидят дома, а играют в футбол. Это еще лучше.
По дороге домой Канторис сказал, что он что-то придумал. Нам было интересно, что он придумал, но Миша охладил нас:
— Какая-нибудь чепуха!
Но Канторис позвал одного бациллоносителя из пятого класса и попросил дыхнуть на него, а за это обещал ему две кроны, да еще книжку о шпионах почитать. Бациллоноситель подошел, и на следующий день Канторис хвастался, что он уже чувствует в горле бациллы. Но когда его проверили, то никаких бацилл у него не оказалось. Вот и выходит, что он просчитался и зря заплатил две кроны.
