- Достаточно, - сказал Франта.
И мы впустили Вашека в палатку.
Как мы с Франтой отгадывали названия цветов
Сначала мы с Франтой поспорили, какое же все-таки шоссе идет за нашим поселком: асфальтированное или мощеное. Побежали смотреть - и оказалось, выиграл Франта.
По обеим сторонам шоссе у нас - сады, деревянные домишки, а около них цветники.
Я разозлился, что проиграл Франте. И, наверное, поэтому предложил:
- Ладно, давай теперь, кто знает больше цветов.
Франта в ответ только покачал головой, но сразу же перескочил через канаву, отделявшую нас от цветников, а я - за ним. Вот тогда-то нам и крикнула что-то эта девочка. Она сидела одна под большим орехом и кричала нам:
- Что идете не по дороге?
Франта в свою очередь прокричал ей:
- Глянь-ка, что у тебя на носу?
Это у него такой трюк. Каждый сразу же хватается за свой нос и забывает, что он, собственно, хотел. Но она сказала:
- Это уже старо.
Тут уж я ее разглядел как следует. Она сидела за круглым столом и катала по нему орех, вынутый из зеленой скорлупы. Пальцы ее были испачканы чем-то коричневым, но меня это не смутило.
- Что это вы потеряли в нашем саду? - спросила девочка.
- Она не очень-то любезна, - говорю я Франте, но Франту и это нисколько не смутило.
Некоторое время мы с Франтой постояли около цветника, и каждый явно раздумывал о том, как бы заставить уйти другого.
- Ребята, да вы же подеретесь! - крикнула она.
Мы удивились, как это она сразу разобралась в обстановке. Какая умная девочка! Я хотел было ей объяснить, зачем мы сюда пришли, но Франта опередил меня:
- Знаешь, вот у моего друга возникла идея: выяснить, кто из нас знает больше цветов? - сказал он. - Потому мы и попали к вам сюда.
Она улыбнулась Франте, потом улыбнулась и мне и перестала катать свой орешек.
- Очень любопытно. Мне тоже интересно, кто же из вас знает больше цветов.
Франта оглядел цветник:
- Роза.
Я тут же выкрикнул свое название:
- Астра.
Она выскочила из-за стола:
- Откуда вы знаете, что меня зовут Роза Астрова?
Этим она нас страшно смутила и сбила с толку. Совершенно. Потом она подошла к нам и взяла за руки. А затем повела нас к круглому столу под орехом, посадила одного направо, а другого налево от себя.
- Откуда же вы все-таки знаете, как мои имя и фамилия? Ведь я же вас здесь вообще никогда не видела.
Я хотел было сказать, что это чистая случайность, что эти два названия мы просто выкрикнули друг за другом. Но я промолчал. Если бы я только в этом признался, Роза Астрова снова стала бы для нас совершенно незнакомой девочкой.
- А я уже давно тебя знаю. Я несколько раз видел тебя, - сказал Франта (он врал, но меня это опять-таки совершенно не смущало).
- Я тоже, - присоединился я.
Неясность положения продолжалась. Роза сидела между нами - на равном расстоянии от каждого - и разглядывала свои пальчики, коричневые от ореховой скорлупы. Она несколько раз повторила:
- Ребята, а вы все-таки подеретесь.
- А кто начнет первый? - сказал Франта.
- Ну, кто? - спросил я.
- Посмотрим, - сказала Роза.
Потом мы говорили о самых обыкновенных вещах. Я спросил у Розы:
- А что ты здесь вообще делаешь?
Она посмотрела сначала на Франту:
- Что мне здесь делать? Караулю наш сад. А главное, орех.
Я поднял глаза вверх к кроне. У многих орехов уже лопнула зеленая кожица и показалась скорлупа.
- Если потрясти, все попадают.
- Вот поэтому я и сторожу, - сказала Роза.
Франта посмотрел на дерево, а потом на Розу.
- И ночью сторожишь?
Только до восьми. А потом иду домой и всегда боюсь, что утром будет скандал.
- Почему? - спросил Франта, и я тут же вслед за ним.
- Потому что ночью кто-нибудь может обобрать орех, - вздохнула Роза.
- Но ведь не оставаться же тебе здесь на ночь! - возмутился Франта, и я вместе с ним.
- Конечно. Но у меня очень строгая мама, - грустно сказала Роза.
В тот вечер после восьми я стоял у открытого окна. Месяц светил так сильно, что даже с девятого этажа я видел внизу на тротуаре оброненный кем-то спичечный коробок. Родители сидели в соседней комнате у телевизора. Я тихонько пробрался через переднюю в коридор. Даже лифта не стал вызывать, чтоб никто ничего не услышал. Сбежал по лестнице и кинулся прямо к Розиному саду. Я рассуждал так: если бы я, например, задумал красть орехи, то наверняка отправился бы туда этой ночью. А поскольку я не хотел, чтоб Розе наутро попало, то я очень спешил. Была и другая причина: мне очень хотелось, чтобы девочка обратила внимание на меня, а не на Франту.
У сада я остановился, чтоб еще раз все обдумать. Потом я перескочил через канаву и осторожно стал пробираться между клумбами к круглому столу под орехом. Я говорил себе:
«Спрячусь под столом. Там никто меня не увидит, а я увижу любого и каждого, кто только начнет приближаться. А завтра после обеда я зайду сюда снова. Здесь будет Роза, и я ей скажу:
«Отгадай, почему тебе не попало от мамы?»
Но только я нагнул голову, чтоб залезть под стол, как получил вдруг такую затрещину, будто в темноте что-то взорвалось. И на мне уже кто-то лежал. Я крикнул:
- Негодяй! Вор! - тоже двинул ему как следует. А тот тоже закричал:
- Еще дерешься, негодяй! Вор и негодяй!
Потом размахнулся и хотел было мне еще поддать, но вдруг остановился:
- Это ты?
Я тоже узнал Франту и ответил:
- Выходит, я!
На другой день мы встретили в нашем поселке Розу Астрову. Она сложила руки так, будто это подзорная труба, и внимательно посмотрела на мой подбитый глаз и разбитый нос Франты.
- Ага, значит, вы уже подрались!
И еще она нам сказала, что зовут ее вовсе не Роза Астрова, а совсем по-другому, а потом ушла. Мы с Франтой так и остолбенели. А потом Франта сказал:
- Ну, ладно.
Как мы с Франтой трижды нарушили правила уличного движения
Каждое воскресенье вечером я беру календарь, а мама мне диктует задания на всю неделю. Конечно, не такого рода задания, какие нам дают в школе, а совсем другие. Все, что необходимо сделать по дому.
В прошлое воскресенье на 22 декабря я записал: «Купить рождественского карпа». А мама положила в ящик стола тридцать крон.
22 декабря, придя из школы, я взял эти деньги и сумку и отправился за карпом. Но только я вышел из дома, как повстречался с Франтой. Он перестал раскатывать ледяную дорожку на тротуаре и спросил, куда я. Узнав, что за карпом, он сказал:
- Знаешь, Петр, есть идея. За карпом не ходи, я тебе его просто-напросто поймаю в реке.
- Но это же не наверняка! - возразил я, потому что я - тоже рыболов и толк в этих делах знаю.
- Совершенно наверняка! - заявил Франта. - Есть один такой способ. Даже зимой в любое время я могу поймать карпа. Мое изобретение! Всегда, когда только захочу.
Франта - хороший рыболов. И я сам знаю, что на красные комариные личинки, которых у нас называют «патентками», рыбы налетают как сумасшедшие.
- Ну, хорошо, - кивнул я. - А за эти тридцать крон я куплю маме новогодний подарок и положу его под елку.
Нам надо было спешить. Хотя от поселка до реки и недалеко, но зимой рано темнеет. Франта побежал домой за удочкой, а я тем временем вывел из сарая наши велосипеды.
Мы ехали по нашей улице, под колесами лопались мелкие льдинки, и я рассказывал Франте, сколько всего хорошего можно купить маме за тридцать крон. Подъехали мы к перекрестку. Справа появился с саночками старый пан Гурта, который живет в нашем доме. Он вез своему внуку Станде елочку.
- Погоди, дай ему проехать, - сказал я Франте. Но он только махнул рукой:
- Некогда!
Только мы пересекли перекресток. Франта отпустил руль и стал мне показывать, какого большого карпа намеревается он поймать.
На следующем перекрестке нас задержал красный свет. И тут я вдруг вспомнил о милиционере пане Ружеке, вернее, как-то почувствовал запах его трубки. У его трубки всегда какой-то особый запах, и я его всегда узнаю.
Бегу вечером отцу за пивом, и всегда по этому запаху догадываюсь, что пан Ружек рядом.
И вот - откуда ни возьмись - перед нами действительно стоит милиционер Ружек. Он поднимает три пальца и говорит:
- Во-первых, вы ехали рядом, вместо того чтобы ехать друг за другом. Во-вторых, на перекрестке вы не уступили дорогу пану Гурте и, в-третьих, Франта во время езды отпустил руль. Итого, вы трижды нарушили правила уличного движения.
Франта, предчувствуя, что теперь будет, быстро отрапортовал:
- Только эти тридцать крон у нас - на карпа.
Милиционер Ружек, похоже, его даже и не слышал. Он молча подал нам квитанции, а я вручил ему тридцать крон.
