Один закричал, срывая голос:
— Куды прете? Стой! Стрелять будем.
Колядо махнул белой тряпкой.
— Мы к старосте. Не бачишь — парламентеры.
Долго совещались дружинники: что делать? Такого еще не было, чтобы партизаны посылали парламентеров. Может, сдаваться хотят? Наконец решили: четыре партизана ничего не сделают, пускай едут.
Партизан окружили шесть дружинников и повели с винтовками наперевес к управе. Колядо и его хлопцы ехали на конях, строгие и молчаливые, не выказывая тревоги и беспокойства. Из домов выглядывали сельчане, многие увязывались за партизанами и их конвоем. Пока дошли до сборни, собралась большая толпа.
— Что случилось? Кто такие? — раздавались вопросы.
— Партизаны. К старосте зачем-то.
— Вот отчаюги. Ить порубить их могут!..
— Знать, не боятся. Знать, сила за ними...
Староста принял «парламентеров» немедленно. Он суетился, нервничал, не зная, что и как говорить. А партизаны, напротив, вели себя солидно, твердо, будто у себя дома. Это еще сильнее действовало на старосту и начальника дружины, и они в конце концов совсем растерялись.
— Мы от командира партизанского отряда «Красных орлов» Коляды,— сказал Колядо.— Слыхали?
Оба представителя власти торопливо закивали.
— Вот письмо от него. И загодя упреждаю: чуть шо — все зажиточные дворы спалим, а людей расстреляем. Отряд придет ровно в два. Ежели карателей вызовете, еще хуже будет. Поняли? То-то. А теперь читай.
Староста развернул листок, с трудом разобрал написанное. Прочел, перевел оглупелые глаза на начальника дружины.
— Эт-то как же?.. И продукты и оружие? Не разоружать же дружину и охрану?
— Разоружать,— спокойно произнес Колядо.— Сдадите оружие — никого не тронем.— Встал решительно, звякнув шашкой и шпорами.— Ну вот шо, граждане, вы тут думайте, да не прогадайте, а мы поехали. Запомните: в два часа отряд подойдет к селу. Ежели вы не выполните приказа — пеняйте на себя.
Колядо и партизаны вышли из управы, вскочили на коней. Кое-кто из дружинников хотел остановить их, угрожая оружием, но начальник дружины, выбежав на крыльцо, прикрикнул на расхрабрившихся не ко времени дружинников.
— Ну, хлопцы,— усмехнулся Колядо, когда село осталось позади,— и задали мы богатеям думку. Поубегут куркули из села, вот побачите.
Но ко всеобщему удивлению, никто не убежал. Напротив, остались и староста, и начальник дружины. Зато обед был приготовлен. Продукты, фураж и все огнестрельное оружие лежало возле управы.
Партизаны вошли в село в боевом порядке. Сначала прогарцевала к сборке конная разведка, затем потянулись подводы с пикарями (Пикарь — партизан, вооруженный самодельной пикой.). Колонну замыкала пулеметная тачанка, и снова кавалеристы.
Колядо подъехал к поджидавшему у крыльца управы старосте. Тот, бледный, взволнованный, смотрел, как заполняются войском площадь и улицы, как по-хозяйски снуют партизаны. И гнетущий страх сковывал сердце: не ошибся ли он, отдав красной банде село без боя? Может быть, сейчас они начнут расправу? Увидев Колядо, подбежал:
— Я сделал все...
— Добре, хозяин. Благодарим.— Заметил тревожный взгляд старосты: — А вы будьте спокойны. Через час-другой мы уйдем, — и поскакал, оставив старосту ошеломленным от радости.
— Вот те и партизаны...— пробормотал он.— Вот те и бандиты! Побольше бы таких...— И уже своему писарю громко: — Афанасий, скажи мужикам, пущай не прячутся. Партизаны с миром пришли...
Хоть и жестоко наказали колчаковцы харитоновцев, однако их примеру стали следовать и некоторые другие сельские управы: коли красные не причиняют богатым сельчанам особого зла, зачем кровопролитие? Лучше отдать им, что требуют.
Но, конечно, таких находилось не много. Поэтому партизанам приходилось почти все брать с боя.
Вот и сегодня, после осмотра трофейного табуна, Колядо созвал в своем временном штабе — в доме бывшей сельской управы — партизан на совет. Готовилась серьезная операция — налет на отряд капитана Гольдовича. Из многих сел и деревень то и дело приходили сообщения о зверствах этого карателя, о массовых убийствах ни в чем не повинных людей. Решили — довольно! Надо уничтожить Гольдовича, дать людям вздохнуть. Пусть видит народ, что и такие крупные силы врага уже не страшны партизанам.
— Вчера Гольдович стоял в Андроновой,— говорил Костя.— На днях, не знаю, насколько это верно, должен двинуться в Черемшанку.
— Хорошо,— кивнул Колядо.— Туда и пойдем. Только, Костик, поточней узнай, щоб усе наверняка было...
На крыльце вдруг поднялся какой-то шум.
— Шо там такое? — вскинул брови Колядо.
— Сейчас узнаем.
Костя встал, и, только хотел идти, дверь распахнулась и караульный ввел двоих: высокого плечистого мужика, обросшего черной кучерявой бородой, и мальчишку в старом картузе, из-под которого торчали длинные белые космы. Костя так и ахнул:
— Да это же Космач! Вот так гость! Пришли?
Артемка вместо ответа бросился к Косте и повис у него на шее. Этого Костя не ожидал и слегка смутился, подмигнув Колядо.
— Дружок мой, Космач...— И уже Артемке: — Ну, ты того, брат... Не девчонки же мы с тобой...
Артемка выпустил шею Кости и вдруг сам покраснел,
— Смутил хлопца,— засмеялся молодой чубатый партизан, что полусидел на краю стола.
Артемка бросил на него смущенный взгляд. Партизан был широк и крепок. Над высоким лбом чудом держалась серая высокая папаха с алым бантом наискось. На могучих плечах, словно прилипла, вырисовывая крепкие мышцы, кожанка, перехваченная ремнем и портупеей с шашкой и наганом. Серые военные брюки были заправлены в мягкие сапоги с блестящими шпорами. Вся его фигура с ног до головы так и кричала о силе и ловкости. Все это увидел и отметил Артемка в какие-нибудь две-три секунды, пока партизан говорил.
Костя хлопнул Артемку по плечу:
— Ничего. Свои люди... Ну, знакомься,— и кивнул в сторону чубатого.
Тот пружинисто оттолкнулся от стола, шагнул к Артемке, широко улыбаясь, протянул ладонь-лопату.
— Як зовут-то?
— Артемка. Карев.
Ответил ему в тон:
— Федор. Колядо.
— Колядо?! — изумленно воскликнул Артемка.— Сам Колядо?
— Эге ж, хлопчик. Собственною персоною. А шо — не похож?
— Похож, похож,— заторопился Артемка, не спуская с него глаз.
Колядо усмехнулся:
— Ну, раз похож, значит, усе в порядке.— И уже к Суховерхову: — Сидай. Рассказывай, кто и зачем.
Суховерхов коротко рассказал историю их отряда, о том, что пришли они теперь к Колядо, чтобы вместе воевать.
— А где отряд?
— За селом. Мы разведать пришли. Всякое бывает. И напороться можно.
Колядо слушал, спрашивал и снова слушал. А Артемка рассматривал его. И он нравился ему все больше и больше: и черные брови, что круто сошлись на переносье, и живые, с веселой искоркой карие глаза, и белозубая улыбка, и даже нос с горбинкой. Он, этот нос, казалось, и придавал Колядо смелый и лихой вид.
— Шо вам сказать? — произнес Колядо, выслушав Суховерхова.— Молодцы хлопцы! Нам такие подходят! Як вы думаете? — обернулся к товарищам.
— Подходят!
— Чего там!
А один, сухой и длинный, сказал:
— Я Неборака знаю. Толковый мужик. С таким в огонь и в воду идти не побоюсь.
Колядо улыбнулся Суховерхову тепло, дружески.
— Бери, Илья, любого коня у коновязи и скачи за хлопцами.
Суховерхов кивнул и торопливо вышел. Колядо перевел взгляд на Артемку.
— А ты шо притих? Рассказывай, як воюешь, яки подвиги свершив?
Артемка смущенно заулыбался:
— Какие там подвиги...— и взглянул на Костю.
Тот стоял опершись о стену, хитро поблескивая глазами.
— Не стесняйся, Космач. Подвиги есть... Расскажи, как меня карателям выдал...
Партизаны захохотали, а Артемка нахмурился, посерьезнел, другое вспомнил. Взглянул на Колядо, тихо произнес:
— Тебе да Косте поклон от Лагожи... Схватили его бандюки.
Костя рванулся к Артемке:
— Что?!
— Схватили.— И рассказал, как было дело, как Лагожа бросил ему сверточек, как били его каратели.
В избе стало тихо. Исчезли улыбки, партизаны сидели строгие, суровые — Лагожу здесь знали многие.
— Где той сверточек? — прервал тишину Колядо.
— У Неборака.
Колядо прошелся по избе:
— Да, новость... Як обухом по голове. Жаль деда, аж сердце болит.— Остановился против Кости, который угрюмо смотрел в окно.— Ты погоди, Костик, кручиниться. Если не расстреляют сразу, освободим. Успеем.
Сердце у Артемки радостно дрогнуло: «Может, и маму вызволит Колядо?» Спросил об этом трепетно. Колядо кивнул.
— И ее. И всех! — Потом к Косте, к партизанам: — За дело, хлопцы.
Мужики разом поднялись, двинулись к дверям. Костя полуобнял Артемку.
— Ты, Космач, давай пока знакомься, осваивайся у нас, а я пошел. Скоро увидимся.
