сказала Маринка страху и шагнула в темноту.
Котёнок был чёрный, только носик выделялся светлым пятном. Он сидел на маленькой картонке у стены рядом с пустой одноразовой тарелкой.
Маринка присела и заглянула в его глаза:
– Голодный?
Котёнок пискнул.
У Маринки были деньги на хлеб и на шоколадку, но котята шоколадом не питаются. Через пятнадцать минут Маринка была на том же месте. Она смотрела, как котёнок ест покрошенный кусок колбасы.
Ветер поднимал с земли колючие снежинки и кидал в лицо Маринке, теребил и перебирал шерсть котёнка. Маринке тоже хотелось погладить тёмную шёрстку, но бабушкин голос в голове рассказывал, на каких помойках шлялся этот блохастый комок и сколько на нём микробов.
Последняя крошка колбасы исчезла. Малыш ещё водил носом по тарелке, но там остался лишь запах.
Котёнок повернулся к девочке. Маринке показалось, в его глазах мелькнуло то, что называют благодарностью. Маринка испугалась: вдруг он сейчас увяжется за ней, будет идти до самого дома и его придётся гнать.
Но котёнок словно услышал мысли девочки. Он с достоинством начал вылизывать лапу, сообщая: «Я тебе благодарен, но больше ничего не жду».
Внутри Маринки выросло раскалённое солнце и тут же лопнуло. Замёрзшая ладонь подхватила котёнка под мягкое пузико: «Пойдём домой». В конце концов, у неё самые лучшие в мире родители. Неужели они выгонят это сокровище на ледяную улицу?
«Если выгонят, – решила Маринка, – пойду вместе с ним».
Папа и мама воскликнули одновременно:
– Это ещё что?
– Какая прелесть!
Причём «какая прелесть» сказал папа.
– Лёня, у меня аллергия на кошек!
– Может, она прошла, – предположил папа, поглаживая Черныша. – Разве на такую прелесть может быть аллергия? А что у него с глазом?
В светлой прихожей стало видно: в уголке левого глаза котёнка застыла жёлтая капля.
– Пап, мы его свозим к врачу?
Папа посмотрел на часы:
– Завтра. Если в воскресенье хоть что-то работает.
Врач появился в доме в полдень. Только не ветеринар, а терапевт: красная мама с опухшим лицом стала задыхаться. Папа погрустнел, Маринка залилась слезами. Маму было жалко, но Черныша Маринка жалела больше.
– Пусть поживёт на улице, – предложила сдувшаяся после укола мама. – А ты поищи ему хозяев.
– Но его нельзя выгонять, там холодно, – Маринка погладила чёрный комочек, беззаботно сопящий на тапочке рядом с диваном.
Мама смахнула шерстинки со стула:
– Давайте тогда меня выгоним!
Маринка умоляюще посмотрела на папу, но тот лишь пожал плечами.
Черныш ласково мурлыкал за пазухой. Маринка, придерживая локтем Черныша, одной рукой размазывала слёзы, другой набирала номер Светки:
– Свет, привет! Слушай, тут такое дело…
Ветер деликатно утих, берёзы сочувственно примолкли. На город опускались сумерки. Люди спешили по своим делам, с детской площадки доносился смех. Маринка дрожала от холода. В животе урчало. Черныш пищал и царапал, пытаясь выбраться из-под куртки.
Папа трижды звонил на мобильник, но Маринка ему не отвечала. Она обзвонила всех одноклассников, всех друзей с детского сада и даже на страничке «Вконтакте» вывесила объявление. Оно набрало кучу лайков и три репоста, но брать Черныша никто не хотел.
Лицо, залитое слезами, щипал мороз. Ног Маринка не чувствовала. Идти домой означало бросить Черныша на улице.
Может, в подъезде оставить? Маринка всё равно будет предателем, но там хотя бы теплее.
Маринка приложила таблетку ключа к кнопке. Руки тряслись – попала с третьего раза.
Вот тут, у лестницы, наверное, можно его положить. Маринкино сердце сжалось, представив, как жмётся в угол брошенный Черныш.
Лифт загудел. Щёлкнул. Дверь раскрылась. Из лифта вывалился дядя Гриша с Басей. Бася бешено залаял на Маринку.
Черныш попытался выбраться через ворот куртки. Как перепуганная ящерка, он мгновенно оказался на плече, чиркнул когтем по шее.
– Бася, фу! – Дядя Гриша натянул поводок и вывел собаку из подъезда.
Маринка сидела у стены на приступке между восьмым и девятым этажами. Позавчера здесь бренчал гитарой Мишка из шестьдесят восьмой. Тогда Маринке, подглядывающей в дверной глазок, казалось, что это самое романтичное место в мире.
Маринка уже немного согрелась, но сидеть было неудобно. Стена оказалась холодной, этажом ниже хлопала форточка. Она надеялась: сейчас откроется родная дверь, выглянет папа и скажет: «Мама выпила таблетку от аллергии. Идите домой – Черныш пока поживёт у нас».
Щёлкнул замок. Маринка подняла голову поправила под курткой котёнка, который пытался забраться в рукав. Но дверь не шелохнулась.
Сверху послышались шаги. На площадку вышла Варвара Ильинична в синем тёплом халате с жёлтым мусорным пакетом в руках.
– Мариночка? – удивилась соседка. – Что-то случилось?
– Мяу! – Черныш добрался до ворота и выглянул наружу, превратив Маринку в двухголового коточеловека.
Через полчаса Маринка сидела за столом. Перед ней стояла чашка с розой на боку. Похоже, её достали из серванта впервые лет за двадцать. Черныш лакал молоко из блюдца с такой же розой. В квартире пахло старыми вещами.
– Вот и хорошо, – приговаривала Варвара Ильинична, обмакивая печенье в треснутую красную чашку, потемневшую внутри от чая и от старости. – И мне будет веселее.
– Мы завтра с папой зайдём и Черныша к врачу свозим. – Маринка допивала остатки переслащённого чая.
Варвара Ильинична сыпанула ей четыре ложки. И добавила бы ещё, если бы девочка её не остановила.
– Свозите к врачу, свозите, – кивала Варвара Ильинична, глядя на Черныша и не замечая, как размокшее печенье кусками отваливается в чай.
Маринка осмотрела кухню: на плите пятна, в углах мусор. Похоже, тусклые глаза хозяйки совсем плохо видят.
Девочка взялась за веник:
– Я тут подмету, Варвара Ильинична. Я теперь к вам с Чернышом каждый день приходить буду.
Варвара Ильинична достала из кармана мятый платок и, улыбаясь, вытерла слёзы.
Вижу цель, не вижу препятствий
Я откинул одеяло, сел на постели и понял: что-то не так. Комната расплывалась и покачивалась. В другой раз я бы обрадовался, но только не сегодня. Поэтому я усилием воли остановил покачивающийся мир, умылся и даже за столом старался выглядеть приличным человеком, но, видимо, перестарался. Потому что мама спросила:
– Дима, ты как себя чувствуешь?
– Хорошо чувствую, просто замечательно, – отозвался я и от души чихнул в омлет.
Мама полезла в аптечку за градусником, а я – в морозилку за льдом. Потому что градусник мне сегодня не друг.
– Ничего не понимаю, – вздохнула мама. – Голова горячая, глаза красные, а градусник показывает 35,2.
И пошла за другим градусником, электронным.
Для каждого яда существует противоядие. На любой электронный градусник найдётся сообразительный лицеист. Но от встревоженной мамы спасения нет: лично поставила градусник и сидела рядом,
