— Так вот откуда он знает моё имя?! — выдохнула я. Аня кивнула. Подумать только, а ведь так ловко притворялся, когда я перенеслась в шкалу Обратуса и на глазах Удо вызвала сияние. Они мне в лесу настоящий допрос устроили, с пристрастием. А почему, кстати, ты не пользуешься «часами»? И сиянием? Или ты не умеешь?
— Без «часов» мы обе можем обходиться, — проговорила Анна. — А сияние… Умею, просто давно не приходилось и вообще… Там, когда вы убегали от следопытов, сияние бы не помогло — они не умеют переносится, а сражаться со статуями я не стану. Потом, когда на вас с фон Эйбен напал Удо… Ты и сама перенеслась, я издалека заметила вспышку и последовала за тобой.
— А ведь тогда, в гостинице псевдо — Жития на Милой пустоши, это ты хлопнула дверью. Подслушивала наш разговор? — усмехнулась я. — Почему ты не связалась со мной раньше?
— Всё из-за фон Эйбена, — ответила Аня. — Я думала, пока он считает, что никакой угрозы разоблачения нет, он скорее себя проявит и мне проще будет с ним справиться.
— Ты всё рассчитала, — восторженно заключила я. — Мне бы мозгов не хватило, а ведь это я твой телохранитель.
— В сложившихся условиях не важно, кто чей телохранитель. Мы с тобой заодно. Это было настоящее благословение — первый портал, через который вы спаслись от наёмников. Меня там не было, но я так думаю, что было совершено нападение, и очень серьёзное. Когда я пришла, не было ни вас, ни их, — я кивнула, — но нам ещё предстоит узнать, кто его открыл.
— Как кто? — удивилась я. — Тезарус.
— Тезарус должен был открыть его на двадцать минут позже — это время у ресторана назвал мне Кирилл. Тот портал, через который переместились вы, не был открыт первым придворным волшебником. Через портал Тезаруса перенеслась я, — всё больше нагнетая обстановку, проговорила Анна.
— Тогда что?.. — заплетаясь в словах, как в мыслях, проблеяла я. Вернее кто?..
— Нам нужно попасть домой, и знаешь, мне всё равно, кто откроет нам портал на этот раз.
Я согласилась, встала с кровати и стала собирать вещи. В дверь постучали:
— Лошади готовы, миледи, — тихо произнёс Саин. — не беспокойтесь, настоятель отъехал с час назад — он уже в дороге на Саурваль, спешит к коронации.
Аня подхватила накидку, сумку и открыла дверь. Монах с горделиво выпрямленной осанкой тем не менее смотрел на неё исподлобья. Было видно, что в нём борются два человека: он был так горд, что сослужил службу, но скромный образ монаха никак нельзя было нарушать выпирающей наружу чванливостью. Стараясь спрятать поглубже под мантию тщеславное желание оказать какую-либо ещё услугу, он бежал впереди нас, семеня то налево, то направо. Ну ещё бы, служить мальчишкой, когда он был наверняка единственной надеждой всего монастыря и снова оказаться в подобной ситуации… Мне было так жаль его и одновременно так за него радостно, что все сомнения разом куда-то делись.
Мы спешили в конюшню, Саин уже открывал ворота монастыря, чтобы выпустить нас, конных, наружу. А за стенами две луны светили ярко-ярко, отражаясь в крышах домов. И снова я направляла коня в неизвестную сторону, но теперь рядом со мной ехала моя лучшая подруга.
Лист десятый
Столица Саурваль
Саурваль встретил нас неприступными стенами, окружавшими город со всех сторон в форме правильного пятиугольника. Сам по себе Саурваль был намного больше Тосквандоля. Но за счёт расположенных рядом со стенами домиков, по словам Анны, тоже считавшихся частью столицы, казался настоящим гигантом. Огромные, неприступные стены, окружённые рвом, по углам были расположены дозорные башни с забавными флигельками на каменных навесах. Ворота были всего одни, с откидным мостом через ров, выходили они на юг. Восходящее солнце красиво освещало стены столицы, превращая его в настоящий сказочный город. Ворота только-только открылись, и народ лениво, едва проснувшись, направлялся на рыночную площадь, волоча за собой тележки, груженые товаром.
Мы проехали под поднятой решёткой, и моё сердце тревожно заколотилось. Возникло ощущение того, что я лезу буквально в дом моего врага, но при этом совсем рядом находятся и мои друзья. Самое сложное, что эту тонкую грань нельзя переступить, иначе я никогда не попаду домой.
Люди на улицах говорили в основном на одну и ту же тему: предстоящая коронация. Они и громко и не очень обсуждали неожиданное появление принца после того, как он почти шесть лет провёл в «заграничных поездках». Тогда я задумалась, почему он не возвращался домой хотя бы на лето, после итоговых сессий; Аня, словно отгадав ход моих мыслей, проговорила, что слишком опасно переноситься так часто и что Кардиналу давно бы намекнули на некую «периодичность» появлений принца дома. Я с ней согласилась, и мы поехали дальше.
Повсюду готовились к празднику: над улицами натягивали флажки, ко дворцу подъезжали гружёные едой телеги, а главным рекламным лозунгом в открывающихся пивных и пабах было: «Выпей за здоровье принца сейчас! Утром скидка!!!»
— Зайдём? — иронически спросила я у Ани. Она осмотрела меня, глянула на улицу, выбрала бар посимпатичней и направила лошадей к нему. — Ты что, серьёзно? — не поняла я.
— Вполне. Коронация только вечером, нам нельзя светиться на улицах города.
— И что? — мы обе спешились и завернули в открытую дверцу. Маленькие столики были застелены не очень белыми скатертями. На каждом стоял подсвечник с новыми свечами, на подоконнике грелись фиалки. Мужчина лет сорока в белой накрахмаленной рубашке и коротких коричневых брюках протирал тряпочкой стойку. Когда мы вошли, он резко обернулся, на лице его сияла улыбка.
— Здравствуйте! Чем могу?
— Вы сдаёте комнаты? — спросила Аня, вручая сумку подбежавшему мальчишке в такой же белой рубашке и брюках, как у хозяина.
— Да, да конечно, — засуетился хозяин, зашёл за стойку и выудил толстый замусоленный альбом. Он открыл его на предпоследней странице, окунул перо в чернильницу и обратился к Анне. — Прибыли на коронацию? — Аня кивнула:
— На одну ночь.
— Хорошо, — человек кивнул и что-то черкнул в альбоме. — Номер с двумя одинарными кроватями?
— Да.
— Имена, позвольте-с.
— Вася Кошкин и Петя Мышкин, — безразлично произнесла Аня, как будто в школе её никогда не дразнили. Я чуть не поперхнулась, а хозяин как будто ничего и не заметил: он сделал ещё пару-другую записей в своём альбоме и торжественно вручил нам ключ. Мальчишка поманил нас и, перепрыгивая через ступеньки, понёсся вверх по винтовой лестнице. Он опустил Анин баул возле одной из дверей и открыл её своим ключом, одним из огромной связки. Мы прошли в тускло освещенную комнату. Мальчишка юркнул внутрь, отдёрнул шторы и закашлялся от слетевшей с гардин пыли. В комнату сквозь окна, выходящие на большую, но пока немноголюдную улицу, проникли солнечные лучи. Парнишка поставил сумку на тумбочку у двери, шмыгнул носом и выскользнул за дверь.
Аня подошла к окну и распахнула ставни. С ранним утренним ветром по помещению распространился запах свежих булочек и копчёной колбасы. Я села на пуф напротив будуарного столика и уставилась в зеркало. На лице не пойми слой пыли, не пойми остатки Анталийского загара. Волосы, давно не мытые, от укладки не осталось и следа; короткие, но от этого не легче оставаться без шампуня.
— Потерпи немного, — Аня усмехнулась. — Скоро будем дома.
— Если повезёт, — проговорила я, отворачиваясь от зеркала — зачем зря расстраиваться.
— Так! — Аня отошла от подоконника и направилась к двери. — Ты немедленно примешь ванну и будешь лежать в ней так долго, пока все сомнения касательно того, что мы вернёмся домой, не растворятся в воде. Можешь попробовать вымыть голову мылом, но как ты её потом расчешешь?..
— Расчешу, — я заглянула в ванну. Там стояла большая пустая бадья, на полочке лежало мыло.
— Я скажу, чтобы тебе принесли воду.
— А ты куда?
— Пойду, прошвырнусь по городу. Может, найду способ проникнуть в замок.
— А Тезарус?
— Насколько мне известно, на коронацию все соберутся в замке, в том числе и оба придворных волшебника.
— Почему ты, не я?
— Ты знаешь, где находится замок?
— Нет, — я пожала плечами. Аня, ничего не сказав в ответ, вышла из номера.
Я прошлась по комнате взад-вперёд, остановилась у распахнутого окна и выглянула на улицу. Я видела, как Аня вышла на улицу, огляделась по сторонам, подняла голову и помахала мне рукой. Я ответила тем же. Анна повернула направо и пошла вслед за основным потоком людей. Вдруг совсем рядом с ней проехала телега, старик гнал усталую лошадь. Прямо напротив нашего бара телега остановилась, к ней подъехал всадник на лошади. Он заглянул через плечо старика-извозчика, обменялся с ним парой фраз, потом резко развернулся и поехал в обратную сторону, освобождая путь для телеги. Внутри меня тревожно застучало сердце, когда во всаднике я разглядела Макса, а на телеге — Яноша.
