— Что теперь будет? — прошептала я, усаживаясь обратно на траву. — Что он скажет Кириллу?
— Что бы ни сказал — нам на руку, — расчётливо проговорила Аня.
— Только не говори, что Кирилл — тоже предатель.
— Не скажу, а какой от него прок? — логично сказала Аня. — Кому он поверит — нам или родному кузену? Какие у нас есть доказательства?
— Но ведь нельзя всё так просто оставить! — встрепенулась я. — Янош сможет в любой момент сдать Кирилла Удо. Я так не могу…
— Лена, нам надо добраться до Тезаруса. Принц — славный, но сейчас важно не это. Мы доберёмся до Саурваля сами, обходными путями. Я знаю дорогу — мы будем там уже завтра утром. Коронация — вечером. Ян скажет Кириллу, что тебя потерял — это будет истинная правда. Наверняка принц предположит, что тебя забрал Удо. Кирилл, конечно же, сделает всё, чтобы тебя вызволить, но до коронации ему делать ничего нельзя — как только он заикнётся о том, что ты исчезла, сам собой станет вопрос, откуда ты собственно взялась. Это не тусклый Тосквандоль, где всё до всех доходит, как до жирафов — столица, как-никак. Снова возобновятся контры между королём и кардиналом — этого никому не надо. Нет, принц поставит всех на уши дня через два. Поставит — это точно. В это же время Янош честно доложит Удо, что тебя нигде нет — ни в свите принца, нигде. Пока они будут друг с другом разбираться, при этом не решаясь всё это сделать более-менее публично, мы преспокойненько перенесёмся домой. Чем мой план плох? — улыбнулась она.
— Тем, что Ян так и останется…
— Ну вот всегда ты так! — Аня обидчиво отвернулась. Потом поднялась, громко свистнула, подзывая лошадей. — Забыла, с кем имеешь дело? Я же гений импровизации! Переночуем в монастыре. Поехали, — она запрыгнула на лошадь, я сделала то же самое, и мы неспешной рысцой направились к Житию на Милой пустоши.
Двери монастыря нам открыл относительно молодой монах: гладко выбрит, с лысиной на макушке, он был одет в коричневую сутану, на поясе болтались чётки. Он внимательно нас осмотрел, Аня вышла вперёд и проговорила:
— Саин, фон Эйбен здесь?
— Нет, — покачал головой монах. — Герцог перекусил, перевязал раны и поехал в Саурваль. У него был такой встревоженный вид… Наверное, спешил на коронацию.
— А принц?
— Принц был здесь ещё засветло. Он сменил лошадей, велел накормить телохранителей, а сам поговорил с настоятелем и через полчаса уехал.
— Ты дашь нам немного передохнуть? Саин, я тебя очень прошу, — монах кивнул, распахнул ворота и, тихонько озираясь, провёл нас во двор монастыря. Он проводил нас к сараю, привязал лошадей, насыпал им овса и провёл нас к кельям. Мы поднялись на второй этаж, он отвёл нас в северное крыло, отворил одну дверцу и движением руки показал, что ночевать мы будем тут. В комнате стояла одна-единственная кровать, был стол и полуразвалившийся табурет. Под самым потолком было маленькое зарешеченное окошко.
— Простите, это всё, что я могу вам предложить — моя келья. Сюда отец-настоятель не войдёт.
— Ты прав, Саин, ему лучше ничего не знать, — Аня кивнула, Саин молча вышел и затворил дверь.
— Ну вот, теперь мы можем передохнуть и успокоиться, — заключила Аня, усаживаясь на табурет. Он жалобно заскрипел под ней, но всё же не развалился. Я с недоверием покосилась на кровать, но всё же села.
— Кто это? — спросила я после пяти минут молчания. Саин тем временем уже успел вернуться, принести нам похлёбки и немного хлеба. Перед выходом он посмотрел на Аню, на меня, и без всякого умысла в глазах поинтересовался, когда мы отбудем.
— Ближе к полуночи, — быстро ответила Анна. Когда монах вышел, и я задала свой вопрос, она ответила:
— Ты, наверное, не помнишь. Он был послушником при монастыре тогда, десять лет назад. Потом, когда мы жили в Сен-Дельжотаре, он периодически навещал нас.
— Зачем?
— Здесь ведь монашеский орден. Отец-настоятель претендовал на звание кардинала, но ничего не получилось, и он из священника стал монахом. Не все тогда были за это решение кардинала, в том числе и монахи монастыря на Милой пустоши. Настоятель выступал против свадьбы, как против любого насилия, оправдываемого именем Господа. Саин, как самый молодой, обеспечивал связь замка и монастыря.
— Но почему ты не хочешь встречаться с настоятелем? Он может помочь тебе избежать лап Удо.
— Если он не помешал этой свадьбе тогда, когда Удо был совсем молод, не помешает и сейчас. Да и помощь, которую он может нам предоставить, не совсем та, которая нам нужна…
— Что ты имеешь в виду?
— Сейчас это не важно. Хорошо, что Саин пока на нашей стороне.
— Пока? Он тоже может нас сдать? — встрепенулась я, но Аня, улыбнувшись, меня успокоила:
— Саин? Никогда! Он скорее сам сгинет, но дело в том, как бы он во благо не совершил глупостей. Например, чтобы он не рассказал обо всём настоятелю. Да и потом, когда мы с ним встретились, он тоже ехал из Тосквандоля в Житие, он меня за призрака принял. Как узнал — понятия не имею, но сразу предложил укрытие в монастыре, пока угроза не пропадёт.
— А он точно нас не выдаст? Всё-таки подозрительно…
— Брось! — рассмеялась Анна. — Я в нём уверена.
— В Яноше ты тоже была уверена, — проговорила я и, отставив от себя опустевшую миску, легла на кровать, прижавшись носом к стенке.
В половине одиннадцатого я проснулась. Анна дремала, опустив голову на стол, но как только я, стараясь не разбудить её, приподнялась на кровати, подруга тут же открыла глаза и внимательно на меня посмотрела:
— Выспалась? — спросила она, протирая глаза.
— Прости, я заняла твоё место, — начала извиняться я, но она меня прервала:
— Я не хотела спать… Я так думала, — она погладила щёку, на которой отпечаталась столовая доска.
— Саин больше не заходил? — решила сменить тему я, но получилось это у меня слишком наигранно и резко. Аня, давя в себе желание попросту наорать на меня, чётко, с расстановкой проговорила:
— Лена, я тебе ещё раз повторяю: Саин — наш человек. Нельзя подозревать всех и вся.
— Не сердись, я уже не знаю, чему верить.
— Ты мне верь, — успокоившись произнесла Аня и села рядом. — Как раньше, как всегда. Помнишь, мы всегда друг другу доверяли.
— Но при этом ты всё помнила…
— Хватит об этом. Думаешь, было здорово?! Когда мы попали в другой мир, ранним утром оказались в совершенно незнакомом месте. Где всё иначе, нежели дома.
Мама не знала, что делать, твоя всё время искала способ накормить нас. Когда нас принимали за бомжей, а в ювелирке не хотели давать хоть какие-нибудь деньги за украшения; за семейные ценности, требовали квитанции, подтверждающие, что мы их не украли. Квитанции?! — она горько ухмыльнулась, встала с кровати и подошла к окну, высунула в него голову и обернулась, глядя на меня, у неё в глаза были слёзы. — Да мы и слов таких не знали. Ты ведь не помнишь, как маму чуть не отправили в психушку. Поверь, большего кошмара нет и быть не может: сон, ужасный сон, из которого не выбраться. Мы бродили неприкаянные по земле, как по раскалённым углям, в мире, где нет волшебства, но так много законов, норм, догм. Переезжали из города в город на попутных электричках, мёрзли в тамбурах, убегали от милиции. И никто, никто нам не верил. Пришлось быстро учиться, быстро принимать меры. Леди Марина знала, что долго не протянет, она уже не помнила треть произошедшего. Ты знаешь, как можно заработать деньги с помощью волшебства? Мама знала, она не сразу поняла, что, как и к чему в этом большом сумасшедшем доме, но через пару месяцев у нас был дом, была квартира, а через год мама уже ничего не помнила, — срывающимся от досады голосом закончила Анна.
— Почему ты, не я? Почему ты взяла на себя эту ношу, когда телохранителем была я?
— Так было надо. Там, в Макдональде, когда я увидела Кирилла, мне показалось, что что-то не так, что что-то должно в скором времени произойти. И что он будет так или иначе связан с этим. Наверное, ты почувствовала то же самое, иначе ты не пошла бы с ним.
— Ты знала, что в Москве учатся студенты из этого мира?
— Я догадывалась. А когда я вышла, и он последовал за мной… У нас была пара секунд, чтобы наскоро всё выяснить. Он назвался, спросил, мы ли это. Я спросила, с чего он это взял. Кирилл сказал, что в ближайший год групп не намечалось, а все кто был, уже отбыли. Я сначала и не поняла, о чём это он, но потом, когда дошло, всё стало на свои места: и то, что раньше я встречала на улицах не совсем обычных людей, и то, что он знает, кто мы такие. Как, почему, но все мы чувствуем друг друга в том мире, возможно, это потому, что мы ему не принадлежим… А потом, вышла ты, я сделала вид, что ничего не было… Дальше ты и сама всё знаешь.
— Так вот откуда он знает моё имя?! — выдохнула я. Аня кивнула. Подумать только, а ведь так ловко притворялся, когда я перенеслась в шкалу Обратуса и на глазах Удо вызвала сияние. Они мне в лесу настоящий допрос устроили, с пристрастием. А почему, кстати, ты не пользуешься «часами»? И сиянием? Или ты не умеешь?
