у нас столько птиц в Дивнозёрье отродясь не водилось! Ты что, не видел: там же целый вишнёвый сад. Был.
— Мне и нашей вишни вполне хватает, — фыркнул коловерша. — А у тётки Дарьи её хоть и много, да кислая вся. Сорт — не торт.
— Ишь ты, гурман! «Не торт» ему! — фыркнула Тайка, но полотенце отложила, и Пушок, решив, что это добрый знак, перепорхнул на печку.
— Никифор, ну скажи ей тоже!
— Он прав, Таюшка-хозяюшка, — гулким басом отозвался домовой, по-дружески похлопывая Пушка промеж крыльев. — Нешто мы не знаем, что Дарье эта вишня нужнее и что она её на базаре продаёт, денежку зарабатывает. Кстати, ягоды у ней и правда ки-и-ислые…
— Значит, у нас завелась какая-то неизвестная науке плодожорка, — Тайка пожала плечами.
В бабушкиной тетрадке, где та описывала всякую нечисть, которую встречала за свою долгую жизнь, впрочем, никаких «плодожорок» не было — уж Тайка-то все записи перечитала от корки до корки и сама уже кой-чего туда дописала. Продолжила, так сказать, семейную традицию…
— Надо нам выследить вора! — встрепенулся Пушок. Уж очень он был охоч до всяких тайн и расследований. — Тая, а вдруг это жар-птица?
— Да что ей делать-то у нас в Дивнозёрье?
— Ну, случаются же залётные… А то ты не помнишь, как мы цыпу мелкую поймали? Может, опять он?
Тайка с сомнением покачала головой.
— Нет, мы же вернули Ярка в Дивье царство. К тому же он один всё равно бы столько не съел. Если уж даже тебе такое не под силу…
Пушок обиженно пошевелил усами, но промолчал. Кажется, ему и впрямь было слабо слопать такое количество вишен. Особенно кислых.
После обеда, когда Пушок наконец-то собрался выдвинуться на место преступления, оказалось, что лететь уже никуда не надо: тётка Дарья позвонила Тайке и дала отбой. Мол, зря переполошила соседей — никакой загадки тут не было, а вишню объели обычные перелётные птицы. По осени те как раз начали собираться в стаи. Но Дарьин племянничек Никита — рукастый мальчуган лет девяти — обещал понаставить силков, а на ветви деревьев повязать яркие тряпки, чтобы отпугнуть прожорливых пичужек. Вот тебе и вся тайна…
Пушок очень расстроился — он не любил простых объяснений. Пытался спорить, конечно, но Тайка слушать его не стала, только выдала коловерше лишнюю порцию сметанки, чтобы тот не страдал почём зря.
В Дивнозёрье с самого начала сентября было жарковато, а дни стояли безветренные, солнечные. Настоящее бабье лето! Тайка радовалась такой погоде: можно было и тёплые вещи из шкафа пока не доставать, и по лесу гулять хоть до самой ночи в одном лёгком платье. А там ещё и опята пошли — не осенние, а летние — на замшелых пнях их тьма-тьмущая уродилась, только успевай собирать, солить да закручивать в банки. В общем, хорошие стояли денёчки. Тайке даже было жаль, что скоро обязательно похолодает.
Каково же было её удивление, когда, проснувшись одним погожим утром (уже после той дурацкой истории с вишнями), Тайка обнаружила на термометре плюс тридцать. Даже для бабьего лета это было как-то чересчур. К обеду стало немного прохладнее: ртутный столбик опустился до двадцати шести. Зато к ночи похолодало — восемь градусов. Ну и скачки! Не удивительно, что голова разболелась и она опять не смогла сделать домашку по алгебре. Никифор — тот вообще из-за печки весь день не вылезал и всё сетовал на сумасшедшую погоду и старые больные кости. Пушок, по обыкновению, ныл, поминая то глобальное потепление, то вселенский заговор против коловершей.
— Вымрем, как те динозавры! — сетовал он, скорбно хрустя чипсами. — Я вот, кажется, уже начинаю…
— Не вымирай, пожалуйста, — Тайка почесала его за ушком. — Вот увидишь, погода скоро наладится. Осенью всякое бывает…
Ох, как же она ошибалась!
На третий день этих ужасных перепадов стало худо уже всем. Впору было подумать, что мир сошёл с ума. Или что Пушок был прав и тут не обошлось без тайны, которую надо расследовать во что бы то ни стало.
Вдобавок тётка Дарья снова позвонила, плаксивым голосом пожаловалась, что неизвестная плодожорка теперь повадилась таскать её сливу, и попросила какого-нибудь ведьминского дуста и зелье от головной боли заодно. Ну что тут будешь делать? Как ни хотелось Тайке посидеть дома, а пришлось собираться и волочить ноги в соседский сад.
У калитки её встретил белобрысый племянник тётки Дарьи — Никитка.
— Привет, — он махнул Тайке рукой. — Это ты тётя-ведьма, что ль?
— Ну, я, — она протянула парнишке пакет с зельями. — Вот, передай Дарье Александровне, а я уж заходить не буду.
— Ты погоди, — Никитка, насупившись, взял пакет. — У меня к тебе тоже дело есть. Важное.
Ишь ты, маленький, а уже такой серьёзный. И говорить пытается не звонким мальчишеским голосом, а глуховатым баском, явно кому-то подражая. Мужичок растёт!
Тайка улыбнулась:
— И какое же?
— Ты в птицах разбираешься? Я тут наловил десятка два. Но они странные какие-то… Зерно не жрут, насекомых тоже. Никогда таких не видел, а уж я-то всех птиц в округе знаю. И даже тех, которые здесь не водятся. Мне папка энциклопедию подарил на день варенья.
— И чем же ты их кормишь, если они ничего не едят? — сама Тайка птиц любила и в другое время с удовольствием поболтала бы с маленьким орнитологом, но сейчас ей хотелось поскорее добраться до дома и прилечь — желательно с мокрым полотенцем на голове. Погода опять менялась, будь она неладна.
— Ягодами, — Никитка опустил взгляд долу.
— Погоди, так это ты, что ли, сливу обобрал? — ахнула Тайка. М-да, кажется, воришка нашёлся там, где не ждали…
— А что мне ещё оставалось делать? Они же с голоду подохнут!
— Отпустить их на волю, конечно! Зачем ты вообще ловишь птиц? Им сейчас в тёплые края улетать надо. А зимой чем ты их кормить будешь? Свежие ягоды знаешь сколько стоят?!
— Я их ловлю, чтобы изучать, — насупился Никитка. — Веду дневник наблюдений. В школу потом отнесу. Мне кажется, я открыл новый вид, понимаешь?
— Это вряд ли, — Тайке было жаль расстраивать парнишку, но какой уж тут «новый вид»? Смех один. Скорее всего, мальчик просто встретил незнакомую птичку, которой не было в детской энциклопедии.
Но Никитку было не переупрямить:
— Пойдём в сарай, я тебе покажу, Фома неверующая! Их знаешь тут сколько? Тьма-тьмущая! И новые всё прилетают и прилетают. Пытаются клетки открыть и своих подружек на волю выпустить. У них это… как его… стайное поведение.
— Так ты их ещё и в клетках держишь! — Тайка схватилась за голову. — Горе-орнитолог! Тебе не
