ждал Матвея в машине у кинотеатра «Салют». С полным баком. Да еще и канистру прихватил. Сегодня нам не страшны никакие непредвиденные обстоятельства.
Вчера вечером я наотрез отказался с утра пораньше бросаться в погоню.
— Второй день подряд без обеда я не выдержу,— решительно заявил я.— И тебе не советую…
Матвей тут же стал в позу.
— Для тебя интересы собственного желудка выше интересов дела.
— Какого дела? — я тоже был не простачок, меня на мякине не проведешь.— Целый день напролет следили за этим жуликом, спекулянтом, наблюдали, как он есть, пьет, обнимается со своей подружкой… И скажи на милость, какое это все имеет отношение к нашему Андрюше?
— Самое прямое,— сжал губы Матвей.
— А поконкретнее нельзя?
— Нельзя, — отрезал Матвей и, смягчившись, добавил: — Пока нельзя.
Я не знал тогда, что сыплю соль нараны, что сею в его душе сомнения, которые вскоре дадут обильные всходы.
Когда же я предложил встретиться после обеда, Матвей ответил обиженно:
— Буду вести наблюдение один.
— Будешь прыгать за машиной, как кузнечик, — вернул я Матвея с небес на землю. — Ты же видишь, эта публика поздно ложится и поздно встает. Встречаемся у твоего подъезда в 2 часа дня.
Матвей надолго задумался, но все взвесив, произнес:
— Ладно. В час тридцать у кинотеатра «Салют».
Как обычно, последнее слово осталось за ним. Хоть полчаса да он выиграл. И конспирации ради место встречи было назначено у кинотеатра «Салют», в двух шагах от дома Матвея.
И вот Матвей, как всегда с биноклем, уселся на заднее сидение. Я вставил ключ зажигания, мотор заработал, и мы поехали. Я не спрашивал, куда ехать. Потому как знал, что в это время Бледнолицый ошивается возле ресторана «Аленький цветочек».
Изредка я бросал взгляды в зеркало. Матвей сидел с непроницаемым видом и то и дело надувал щеки.
Я чувствовал, что он хочет сообщить мне нечто важное, но не решается.
— Чем ты занимался до обеда? — потянул я его за язык.
Но старый конспиратор не поддался на мою уловку.
— Я время понапрасну не терял,— загадочно произнес он.
Ну ладно, не хочешь говорить — не говори. Придет время — сам расскажешь. Хотя, честно говоря, было обидно. Вместе идем на одно дело. Между прочим, очень опасное дело. Мало ли что может случиться, а у нас друг от друга секреты, тайны.
Когда мы подъехали к «Аленькому цветочку», знакомый «жигуленок» стоял на площадке у фонтана.
Я снова припарковался на старом месте, под плакучей ивой.
У входа в ресторан стояли, покуривая, Бледнолицый и небритый парень. При появлении вездехода они сделали стойку. Так говорят про охотничьих собак, завидевших добычу. Я в этом ничего удивительного не увидел. На мою машину все глазеют, даже пальцем показывают. Верно, такой допотопный автомобиль не каждый день встретишь на улице.
Матвей достал бинокль и, не опуская окошка, чтобы не выдать себя, принялся разглядывать Бледнолицего и его приятеля.
— Ну дают! — чертыхнулся он.— И тот, и другой в джинсовом костюме, и к тому же у обоих темные очки. Как же мне их различать?
Я не успел ответить Матвею. Бледнолицый и его приятель побросали сигареты и направились к «жигуленку». У меня создалось впечатление, что они нас ждали и не особенно это скрывали.
Сегодня мне уже не надо было приказывать. Я тут же пристроился хвостиком за «жигуленком». Впрочем, Бледнолицый не спешил, словно его больше всего заботило, как бы я не упустил из виду его машину.
И, самое главное, ехал Бледнолицый не по привычному маршруту. Неужели он направляется в наш район?
Вот тогда, наверное, и шевельнулось где-то на самом донышке души еще неясное чувство тревоги. Бледнолицый и его приятель что-то затевают.
Свернув с проспекта, «жигуленок» покатил вдоль канала. Вдали показалось темно-красное здание, вернее, несколько двух-и трех-этажных домов, из которых состояла школа, в которой учились Анюта и Андрюша.
И тут впервые Бледнолицый увеличил скорость. На некоторое время я потерял «жигуленка» из виду. Но Матвей не спускал с него бинокля.
— Ух, черт бы их пробрал!
Матвей, конечно, выразился покруче, как говорится, не для печати, но не по словам, а по стону, вырвавшемуся у него из груди, я почувствовал, что произошло неладное.
— Что случилось?
— Дети,— взревел Матвей.— Гони во всю!
Какие дети?! Неясная тревога разрасталась во мне.
Но гнать я не мог. Дорогу мне преградил КАМаз, который надумал разворачиваться. Но едва грузовик подался вперед, я бросил вездеход в образовавшуюся щель.
Еще издали я увидел, что в «Жигули» садятся Андрюша и Анюта. Причем, Андрюша — смело и решительно, а Анюта — с явной неохотой.
— Что происходит? — спросил я у Матвея.
— Они похищают детей, гады,— Матвей добавили еще пару крепких словечек.
За Анютой и Андрюшей захлопнулись дверцы, и «жигуленок» помчался. Бледнолицый направился к кольцевой дороге. Я выжимал все, что мог, но не отставал.
Мы оба были так потрясены, что на некоторое время потеряли дар речи. Можно сказать, похитили детей у нас прямо из-под носа. Средь бела дня, на виду у почтенной публики.
— Куда же они везут ребят? — Я первым пришел в себя.
— Мне кажется, я знаю,— напустив на себя загадочный вид, произнес Матвей.
— Но пока не скажешь?
Матвей кивнул, важно надувая щеки.
— А если они сейчас оторвутся, куда мне поворачивать?.
Его страсть к тайнам меня уже начала бесить.
— Тогда я скажу, куда ехать,— ответил Матвей.
Ладно, из этого конспиратора больше ничего не вытянешь. Даже под пыткой. А вот из меня можно — я сам проболтаюсь, не надо ничего вытягивать.
Самое странное, «жигуленок» и не собирался уходить в отрыв. Но и не подпускал к себе близко. Едва я начинал настигать его, как «жигуленок» делал стремительный рывок. Короче говоря, Бледнолицый держал нас на расстоянии.
Хорошая машина, неожиданно для себя подумал я о «Жигулях». Когда все это кончится, неплохо бы поменять вездеход на «Жигули». Но когда все это кончится? И, главное, чем кончится?
На кольцевой дороге «жигуленок» свернул в сторону водохранилища.
— Вроде сезон уже закончился.
На лице Матвея появилась растерянность.
— Решили искупаться? — попытался я пошутить. Матерый разведчик явно допустил промашку. Наконец понял ход его мыслей. Он был уверен, что Бледнолицый повернет направо, в сторону переулка с лужами и деревянными домами… Дался ему этот переулок!
— А может, они твою дачу
