И все-таки права она, Кэт, а не Пушкин! Вот возьмем маму. Она читала письмо Татьяны со сцены для какого-то мальчика – и что? Помогло оно ей? Нисколько! Они все равно расстались. Если письмо не читать, результат тот же самый! Приезжают всякие тети Ларисы, и мужчины забывают про все свои клятвы и даже про то, что у них есть дочери! Так что никакой Шмаевский со своими взглядами ей и даром не нужен! Только зря тревожит… Ей хорошо и так, без него. Спокойно. А от добра, как известно, добра не ищут!
– Почему твои подружки так быстро ушли? – спросила Кэт мама, просунув голову в дверь ее комнаты.
– Уроков много задали, – ответила она.
– А тебе еще много осталось?
– Да я почти все уже сделала.
– Отлично! Я на пироги все масло извела. Не сходишь в универсам?
– Схожу, – быстро согласилась Кэт. Ей больше не хотелось говорить с матерью о подругах и школьных делах.
Сбегая по ступенькам универсама с двумя пачками масла в карманах, она почти столкнулась с одноклассниками. Вероника и Мишка Ушаков шли плечо к плечу, о чем-то разговаривали и не замечали никого вокруг. Вероника даже задела подругу локтем, не глядя, извинилась, и они с Мишкой торжественно проплыли мимо. Кэт, провожая их глазами, прижалась спиной к фонарному столбу. Все, пропала подруга. Дуреха неразумная! Потом, когда Мишка ее бросит, конечно же, станет рыдать. Она ни за что не будет ее жалеть.
Подойдя к дорожке, которая вела к подъезду Шмаевского, Кэт вспомнила, что Ушаков – друг Руслана. Они могли бы гулять вчетвером: Мишка, Вероника, Руслан и Кэт, если бы… Впрочем, она никогда не опустится до того, чтобы, как Уткина, из-за какого-то рыжего Мишки не замечать лучших подруг! Она поумнее некоторых и гораздо больше, чем другие, знает о жизни!
Глава 4
Серая мышь по имени Кэт
В школе полным ходом шла подготовка к Дню влюбленных. Все суетились: что-то придумывали, рисовали, клеили и, с точки зрения Кэт, гнусно подхихикивали, подмигивали и кривлялись. Одноклассники вовсю репетировали сцены из «Онегина». Нинуля выпросила в драмтеатре списанные костюмы, и девчонки, забыв обо всем на свете, обновляли их, пришивая кружева, ленты, перья, блестки, и еще мастерили веера. Целыми днями одноклассницы обсуждали, как завьют локоны, какую бижутерию укрепят в прическах, разучивали поклоны и реверансы. Даже парни увлеклись. Они роились возле Нинули, упрашивая ее обязательно поставить сцену дуэли, а Ушаков обещал принести сувенирные пистолеты, которые его отцу подарили сотрудники на день рождения.
Кэт из предпраздничной суеты выпадала. Она категорически отказалась участвовать в концерте и сделалась совершенно лишней среди своих одноклассников. С Ник и Бэт, то есть с Вероникой и Танькой, она почти не разговаривала. Не то чтобы они поссорились после последнего разговора. Девчонкам просто некогда было с ней общаться. Темноволосую Веронику утвердили в одной из сцен на роль Татьяны. Она ежедневно репетировала с Ракитиной, которая в конце концов все-таки согласилась на Ольгу. Танька намеревалась читать со сцены письмо своей тезки, а потому все перемены бубнила текст. В общем, все были заняты. Кэт чувствовала себя неприкаянной и злилась на весь свет.
– Ну и как там движется ваш «Онегин»? – как-то вечером за ужином спросила дочь Наталья Николаевна.
– Не знаю. Движется как-то… – нехотя отозвалась Кэт.
Мать удивленно округлила глаза:
– Как это не знаешь? Ты что, не участвуешь в спектакле?
– Во-первых, это не спектакль, а отдельные сцены, а во-вторых, да… не участвую.
– А почему?
– Не хочу… и все!
– Вот новости! – почему-то расстроилась Наталья Николаевна. – Да в твоем возрасте надо рваться на сцену!
– Это еще почему?! – враждебно насупилась Кэт.
– Надо себя во всем пробовать – это раз! Все девчонки всю жизнь были без ума от «Онегина» – это два, а в-третьих, мне что-то не нравится твое мрачное настроение.
– Оно не мрачное.
– А какое же?
– Обыкновенное. А вот у тебя последнее время настроение почему-то слишком веселое. И курить что-то слишком быстро бросила. То говорила, что никак, а то раз – и квас!
– Это плохо?
– Я несколько раз видела в окно, как тебя подвозил домой на машине какой-то мужчина! Зачем? Кто он?
Наталья Николаевна нервно поправила волосы и, как уже последнее время повелось, виновато ответила:
– Ну… он мой сослуживец… Нам по пути… вот он и подвозил… Что тут такого?
– Ты влюбилась в него, да? – крикнула на всю кухню Кэт.
– Нет, но…
– Никаких «но»! Отвечай честно! Не увиливай!
– Кать… Я действительно… не влюбилась, но… – Наталья Николаевна, успокоившись, спросила дочь уже почти сурово: – Ты считаешь, что я не имею права на это? У меня не должно быть личной жизни?
– Ну зачем тебе все сначала?! – выкрикнула Кэт, и по щекам ее потекли злые слезы. – Он тебя тоже бросит, и ты опять будешь лежать лицом к стене и курить свои отвратительные сигареты, а я должна буду все терпеть, нюхать никотиновую гадость и терять здоровье, да!!!
– Катюша… что ты такое говоришь… – Наталья Николаевна подошла к дочери и попыталась обнять.
Кэт вырвалась из ее рук, продолжая выкрикивать:
– Эти Онегины – они все подлые! Ты же должна помнить: «Когда бы жизнь домашним кругом я ограничить захотел…»! Им плевать на домашний круг! На дочерей! Им на все плевать! Они только сначала с цветочками и машинами, на которых подвозят до дому, а потом раз – и другим цветочки дарят, других на машинах возят. А своих детей они даже не вспоминают, будто их у них никогда и не было! – Кэт с трудом перевела дух и чуть не захлебнулась последним вопросом: – Мам! Ну неужели нам вдвоем плохо?!
После этого вопля Кэт забилась в таких рыданиях, что сопротивляться уже ничему не могла. Наталья Николаевна крепко прижала ее к себе.
– Тебя кто-нибудь обидел, Катя? – спросила она, ласково приглаживая растрепанные волосы дочери.
– Никто… никто… – рыдала Кэт. – Меня невозможно обидеть… потому что я им, Онегиным этим… никогда не поддамся… И ты никому из них не поддавайся, прошу тебя…
– Ну, хорошо, хорошо… только не плачь, пожалуйста, а то у меня сердце разрывается… – приговаривала Наталья Николаевна, которой тоже хотелось всплакнуть.
На следующий день после уроков Кэт зашла в школьную библиотеку за материалами для реферата по биологии. Отыскав нужные энциклопедии и справочники, она, как всегда, увлеклась и начала перебирать художественную литературу. Как назло в руки лезли книги о любви: «Алые паруса» Грина, «Вешние воды» Тургенева. Кэт покрутила в руках «Дикую собаку динго, или Повесть о первой любви» Фраермана, брезгливо поставила на полку и даже вытерла руки о джинсы, будто испачкала их в чем-то очень нехорошем.
С выражением самого лютого презрения на лице она отошла от полок с художественной литературой и в тупике, образованном книжными стеллажами, неожиданно нос к носу столкнулась с Шмаевским. Кэт и хотела бы отступить, но было некуда. Ей пришлось начать сосредоточенно рыться в книгах по изобразительному искусству и черчению, хотя они никоим образом не могли пригодиться при подготовке реферата по биологии. А Руслан, привалившись боком к стеллажу, обратился к ней:
– Кать… Можно с тобой поговорить?
– Не Кать, а Кэт, – не поворачивая головы, сухо поправила она.
– Ну хорошо, – согласился Шмаевский. – Пусть будет Кэт. Поговорить-то можно?
– О чем?
– О нас с тобой.
На этом сочетании слов Кэт почувствовала, как шершавый ком в горле начал разрастаться, грозя перекрыть ей дыхание. Она с трудом сглотнула и с вызовом сказала:
– У нас с тобой не может быть ничего общего!
– Почему? – спросил Руслан и вымученно улыбнулся.
– Нипочему! – только и могла ответить Кэт. Она взяла с полки первую попавшуюся книгу под названием «Построение изображений в аксонометрии» и наконец посмотрела ему в глаза. В собственных ее глазах тут же потемнело. Она с ужасом поймала себя на мысли, что ей хочется броситься Руслану на шею. – Пусти! – сказала она и хотела пройти мимо, чтобы поскорей успокоиться и никогда больше ни о чем таком случайно не подумать.
Шмаевский перегородил ей дорогу.
– Погоди, – сказал он. – Ты можешь мне объяснить, зачем все-таки приходила… тогда…
– Ни за чем! – сквозь зубы ответила она, прижимая к сердцу ненужное «Построение изображений в аксонометрии».
Одноклассник с места не сдвинулся.
– Кать, ну что за ерунда: «нипочему», «ни за чем»… – возмутился он. – Нам не по пять лет! И даже не по десять!
– И что?
– Я хочу пригласить тебя… погулять…
– Да? – удивилась Кэт, и шершавый ком, мешавший дышать, моментально рассосался. – А если бы я не пришла тогда, тебе захотелось бы приглашать меня гулять?
– Не знаю… не буду врать, – ответил Шмаевский, покусывая губы и нервно выбивая пальцами дробь по стенке книжного стеллажа.
