— Наверное, они уже дошли до Старого Города. Листик, ведь с самолётом всё будет в порядке? Он столько стоял без присмотра. И под дождём мок…
На рассвете пришёл Локи. Сияющий.
— Взлетел Максим. Сел в птицу и полетел. Наши бы все испугались. Но я понял: это такое устройство, да? Как мельница, да? Что-то крутится, толкает другое, ещё одно — и оно взлетает, да? Только немножко похоже на Громкую птицу…
Знаете, в эту минуту я никого так не любил, как Локи.
От Старого города до Посёлка лететь примерно час. Если всё хорошо будет. Ну, час уйдёт на то, чтобы найти Степанова или кого-нибудь ещё, час будут собираться, топливо искать. Ещё час лететь. Это в лучшем случае. В общем, к десяти часам утра мы ждали появления Громкой птицы. Представляли, как она опускается на коло. Ох, что будет!
Максима хватились почти сразу после прихода Локи. Вождь не сказал ни слова, но лицо его было красноречивее слов. Он уже не сомневался, что нас надо отправить к Богам как можно скорее.
Но прошло утро, время неумолимо шло к полудню, вот уже пришли Хвосты и поверх нашей одежды натянули холщовые рубашки до колен, все расшитые, яркие; вот уже слышно, как люди собираются на Священной дороге, а даже отдалённого гула вертолёта нет и нет. И Локи не приходит. Застучали и смолкли барабаны. Откинули дерюгу, служившую дверью нашего дома-шалаша. Я посмотрел на Роську: она была очень бледная, губы сжаты, но глаза сухие. Серьёзные глаза, строгие. Я ждал, что испугаюсь, всё спрашивал себя, почему мне не страшно? Но никак не мог поверить, что это всерьёз. Было чувство, что мы с Роськой участвуем в каком-то представлении, в спектакле.
Нас вывели на коло. Весь город был здесь, даже дети. Стояли молча, смотрели. Вот та женщина, которая нас часто пирожками угощала, мать Олы. Вот Бир с братьями и отцом, вот Хота, Вождь… А Локи нет. Неужели все они спокойно будут смотреть, как мы умираем? Этого не может быть. Просто не может быть, и всё.
Нас привязали за руки к столбу, в ноги положили хворост, потом дрова. Сердце мое почти остановилось. Ещё минута — и поднесут факел.
Как тихо вокруг. Солнце в зените. Даже ветра нет. Глаза у Роськи такие тёмные… Я подумал, что хотел ей прочитать своё стихотворение, а почему-то не прочитал.
Вождь, окружённый Отцами семейств, подошёл к коло. Стало ещё тише. Даже птицы умолкли, и трава перестала расти.
— Дети чужого народа, — сказал он негромко, для нас сказал, а не для анулейцев. — Ну, зачем вы пришли сюда? Теперь только Боги смогут рассудить ваш поступок. Моё сердце подсказывает мне, что путь к Богам будет тяжёл для вас и труден. Вы дети, я хочу облегчить вам этот путь.
Вождь повесил на шею Роське и мне по амулету — круглому камешку с выдолбленной дырочкой и рисунком: дельфин с дельфинёнком в треугольнике на фоне восходящего солнца.
— Передайте Богам, что мы ждём их совета, — сказал он и спустился с коло.
Отцы семейств последовали за ним. Мне показалось, что они прячут глаза.
— Это нечестно, — прошептала Роська.
Заиграла деревянная флейта. Тонко, жалобно, будто просила о пощаде. Я понял, что разревусь сейчас самым постыдным образом. И вдруг…
Пожалуй, это было самое большое «вдруг» в моей жизни!
Что-то живое, пушистое прыгнуло мне на плечо и спустилось по руке, привязанной к столбу. Я с перепугу подумал — белка. Но тут же радостно понял: это Репейник, Максимкин шуршунчик! Репейник перегрыз верёвку и, кажется, прыгнул к Роське.
В это время Вождь подал знак, и двое Хвостов подожгли хворост. Но Роська уже тоже освободилась! Теперь мы могли бежать! Пусть коло окружён Хвостами, мы будем драться! Невидимый Репей бросился мне в руки. Пламя забушевало вокруг, ещё минута — и будет поздно! Мне стало весело, я схватил Роську за руку, но тут земля под нами качнулась, двинулась, стала проваливаться, мы упали, и нас накрыла темнота.
Когда глаза привыкли к темноте, я увидел Локи. У него было такое лицо… Ну, будто он совершил преступление и безумно рад этому.
— Я пришёл, смотрю — палка в стене. Я повис, всё упало, это так… так…
— Это рычаг, — сказал я. — Он открывает люк.
— Лю-ю-юк, — протянул Локи.
Его впечатляли всякие механизмы.
— Бежим, что вы стоите! — крикнула Роська, поднимаясь на ноги.
Мы попали под землю, в какой-то тайный ход, выложенный плитами — стены, пол, потолок. Мы бежали по нему и обсуждали случившееся, хотя надо было беречь дыхание, но столько всего произошло!
— Как ты узнал про этот ход, Локи?
— Посланник спас меня так же. Я искал в Старом Городе его начало, всё утро искал и нашёл в одном доме… Как вы развязали руки? Я думал, упадёте со столбом, как я…
— Это Репей, — сказал я и покрепче прижал к себе шуршунчика.
Он хоть и невидимый, а сердце у него стучало от страха посильнее моего.
— Ре-пей?! — даже остановился Локи. — Максим не взял его в свою птицу, отдал мне, сказал: «Отдай Росе», а я… как я могу держать зверя Богов в руках? Он убежал от меня. Мне было стыдно признаться, Роса.
— Ничего, — утешила его Роська.
По-моему, она ещё не совсем пришла в себя.
Мы бежали и бежали, а каменному туннелю конца-края не было. Откуда он вообще здесь, кто выстроил его и для чего? Туннель соединяет Старый и Новый Города, неужели Отцы семейств о нем не знают? Или, может быть (ну, а вдруг?!), его построили еще в древности, и он идет под всем Лысым островом? Может, тут, под землей, целые катакомбы, целый город? Может, тут анулейцы прятались от слуг крыс?
— Стойте, — сказал Локи. — Мы… О, Боги! Мы бежим не туда! — Он вцепился себе в волосы, а глаза стали на пол-лица. — Нам не в ту сторону! Старый Город — там! — он показал нам за спины.
— А что там, впереди?
— Я не знаю.
Тут мы услышали погоню. Множество голосов, топот, будто весь анулейский народ гнался за нами.
— Какая разница! — воскликнула Роська, но Локи остановил её:
— Роса, нельзя ходить по неизвестной дороге, она может привести к… к забвению. Лучше повернуть обратно.
— Вот поэтому вы и не можете выйти к морю, — рассердилась Роська. — Ходите только по протоптанным дорогам, боясь проложить новую. Будто это море должно прийти к вам!
И она побежала вперёд. Я бросился за ней. Я не собирался сдаваться анулейцам, пусть куда угодно ведёт дорога! Скоро нас догнал Локи.
— Ты права, — сказал он Роське.
Мы быстро бежали, изо всех сил, но преследователи не отставали. В темноте трудно было понять, как далеко они от нас А тут ещё начался подъём, не сильный, но заметный для усталых ног.
— Значит, скоро выйдем на поверхность, — сказала Роська.
И мы вышли. В Холмы. Знакомой жёлтой равниной они встретили нас, обняли стрёкотом кузнечиков, шелестом сухой травы. Сильно пахло чабрецом. Я почувствовал себя почти дома, почти в безопасности.
— Не стой, Листик! — приказала Роська. — Где может быть Посёлок?
— Откуда я знаю? — удивился я: Холмы тянулись до самого горизонта, только слева что-то синело, может быть… море?
— Туда, — решил я, и мы бросились бежать в два раза быстрее, потому что Хвосты могли начать стрелять, что им стоит?
Устал я страшно. Если бы Роська и Локи рядом со мной не бежали из последних сил, я бы давно упал — и будь что будет.
— Море! — крикнула Роська. — Листик, море!
Холмы круто обрывались. Море, родное наше, синее, доброе, шумело далеко внизу. Обрыв был такой… В сто раз выше, чем Хребет Дракона. Репей выскользнул у меня из рук. Я оглянулся и увидел, что Локи отстал, стоит, распахнув глаза, что Хвосты, а за ними Вождь, Отцы семейств, ребятишки и взрослые (полгорода гналось за нами!) замирают, увидев море, открывающийся простор, а потом медленно подходят к Локи.
— Прыгаем? — спросила Роська.
Я замотал головой. Да я в жизни с такой высоты не прыгну!
— Ну, Листик, ты что? Они придут в себя через пять минут, ты опять на костёр хочешь?
Мы стояли на самом краю. Я глянул вниз и решил, что лучше костёр.
— Ну, Ли-истик! — протянула Роська и дёрнула меня за руку, как тогда я её в бассейне с дельфинами.
Ну, Рося, ну держись!
Засвистело в ушах, Роська вошла в воду ровно, без брызг, я плюхнулся мешком и отбил живот.
Мы так увлеклись, спасаясь от погони, что, прыгнув с обрыва, поплыли не к берегу, а от него, в открытое море. Какие мы бестолковые! Самые бестолковые на свете! Об этом я и сообщил Роське.
— Хуже, — сказала она. — Самоубийцы. Могли бы совсем не прыгать. Листик, мы ведь вывели анулейцев к морю! Теперь они точно решат, что мы Посланники Богов.
— А ты дочь Дождя, — улыбнулся я. — Зачем же прыгали? Сама кричала: «Давай! Ты же не хочешь на костёр!»
— Мне было очень страшно, — сказала она, помолчав.
И я понял, что это правда.
Мы повернули к берегу. Но то ли был встречный ветер, то ли кончились силы, только берег не приближался, сколько мы ни мучились.
