На сей раз человек проявил мудрость: он сделал первый шаг — назад.
Горностаиха оказалась не глупее она точно оценила расстояние» между собой и противником и тут же поняла, что тот отступает без боя. Она тоже попятилась, вместо того чтобы ринуться в атаку, затем неожиданно повернулась и исчезла под стрехой.
По характерному звуку когтей о дерево Кивистик определил. что зверек спустился по стене и пустился прочь. Наверное, знал, что детеныши успели спрятаться, — чердак был большой и возможностей для этого хватало.
Под крышей установилась тишина ни писка, ни шороха. За те мгновения, что Кивистик видел горностаев, он не успел заметит! сколько было детенышей и один или два родителя.
С точки зрения Кивистика, встреча сложилась нелепо — у него и в мыслях не было пугать зверьков, он хотел всего лишь взглянуть на кончики хвостов, а тут вон какая вышла незадача. Вместо приятного знакомства испуг и неприязнь. А ведь интересно было бы поближе узнать этих редких животных. Но, как видно, одностороннего желания для знакомства мало, оно должно быть обоюдным.
«Береги себя!» Это основополагающее предупреждение природы горностаиха заложила в детенышей еще при рождении и окончательно внушила, вскармливая их молоком. Детеныши твердо усвоили, что человек — гибель для лесного зверя.
Неприятно, когда тебя презирают хотя бы животные. Грустно становится и жалко самого себя: разумный человек, ты превратился в такое пугало для всего живого и достоин лишь того, что тебе показывают зубы или пятки.
Вот и довольствуйся тем немногим, что удалось установить:
в твоем доме поселились горностаи — случай далеко не обычный и в некотором роде невероятный.
Что же касается того, когда и как они поселились, то тут приходится только гадать. Впрочем, выстроив в цепочку некоторые прежние наблюдения и последующие события, кое-что можно довольно точно предположить.
Зима правила суровой дланью. Правда, в полдень тени на снегу несколько укоротились, и порой от света из глаз катились слезинки, но это еще ничего не значило. Как говорится, солнце поворотило на лето, зима на мороз. И хотя время от времени подтаивало, больше все-таки подмораживало. В те дни, когда налетал западный ветер, снег сыпал как из лукошка. А после этого раздувались северо-западные мехи и заметало проселки, хутора и фермы, сугробы вырастали до крыш, не видно было пи тропинки, ни дорог — сплошная белая пелена. Лучше носа из норы не высовывай — сгинешь, пропадешь, не различишь земли и неба.
Легко сказать — не высовывайся, но ведь жизнь из-за пурги не остановишь. В деревнях быстро расчищали дороги, тракторы рокотали у скотных дворов, таща за собой тележки с силосом или с навозом, — скотина требовала кормов и ухода; один за другим подъезжали молоковозы — продолжали снабжать люден. Работа не прекращалась с раннего утра до позднего вечера. За световой день не успевали управиться. На высоких столбах всю ночь лили свет лампы, вокруг домов бешено плясали тени.
У деревенских жителей крыша над головой, печки протоплены и обед на столе. Слова эти можно понимать иносказательно, а можно и буквально. Пожалуй, и у домашних животных положение не хуже: скотный двор светлый и теплый, перед каждой коровой охапка сена в кормушке и вода в поилке, да еще резаная брюква с концентратами при дойке. Свиньи на обильных мешанках наращивают бока-окорока и даже визжать ленятся. Помимо скотины да птицы, не бедствует при людях прочая живность, не жалуясь на холод и голод. В каждом доме собаки и кошки нежатся, голуби па чердаках воркуют, воробьи под стрехой чирикают, полчища крыс и мышей на жизнь свою легкую не могут обижаться.
В то время когда на крупных фермах и в небольших хлевах буренки уминают клевер, хрюшки уписывают муку да картошку, а потом, пыхтя и отдуваясь, валятся на сухую подстилку, когда сытые куры дремлют на насесте, за деревенской околицей — в поле, в кустарнике, в лесу и прибрежном можжевельнике — в снежном плену начинает шевелиться зверье, подгоняемое голодом.
Утопая в снегу, пробиваются к краю поля лоси, обдирают кору с рябин, срезают верхние ветки ивняка вдоль канав: беззвучно, стараясь не обратит! на себя внимание, пасутся косули на дальней хлебной ниве, выкапывая из-под снега озимые: заяц скачет по проселку, где недавно прошли возы с сеном: лисица вынырнула из запорошенной норы и вскоре, учуяв зайца, отправилась по следу; из густого ельника выбралась на простор кабаниха с высокой щетиной вдоль хребта, ведя за собой подсвинков к колхозным картофельным буртам.
У каждого зверя свой маршрут, свое место, где есть надежда поживиться.
Кто подкрадывается к деревенским домам и садам, чтобы разжиться чем-нибудь возле жилья, кто выходит из леса на опушки и лакомится прошлогодними стебельками, торчащими из снега, кто гонит по чьим-нибудь следам, до тех пор преследуя свою жертву, пока она окончательно не выдохнется или не допустит какой-либо оплошности.
Для лесных обитателей зимняя ночь — метет ли метель, или ветер унялся и на чистом небе высыпали звезды — это пора тревог и страхов, холода и голода, это отчаянное бегство одного от бешеного преследования другого, подчас заканчивающееся предсмертным воплем первого и сладким сном в мягкой норе второго, набившего брюхо.
Пустой желудок подобен пружине, которая всех приводит в движение, не давая отсиживаться в укрытии в мороз и даже в пургу.
Два маленьких зверька брели в глубоком снегу. То бежали рядом, то друг за другом, иногда один уходил вперед, но второй старался особенно не отставать, не упускать того из вида или хотя бы не терять его следов. Собственно, по следам-то они чаще всего и находили друг друга. А со стороны их видно не было, потому что они то исчезали в пушистых сугробах, то, выходя на поверхность, совершенно сливались со снегом благо даря своим белым зимним шубкам. Единственное, что осталось от их легкой желтовато-коричневой летней курточки — это черный кончик хвоста.
Горностаи проделали немалый путь, долго, днем и ночью, искали друг друга. Находили и теряли следы, пока не оказались мордочка к мордочке и — можно было бы предположить — затрещали на радостях:
— Эй, дружок, тебя-то я и хотел видеть, сколько дней уже ищу!
Однако же это было не совсем так. Просто так у горностаев не принято. Наоборот, они сердито зафыркали, словно что-то пришлось им не но душе, даже оскалили зубы, и шерсть на спине поднялась у них дыбом. Но из виду друг друга больше не выпускали.
Впрочем, кто это знает доподлинно, кто это видел или слышал? Может быть, их ворчание слегка окрашивалось радостным изумлением, любопытством и, пожалуй, симпатией.
Милая сердцу пора! Что там говорить о симпатии, когда с первого взгляда можно буквально влюбиться. Два таких прелестных существа, словно самой природой созданные друг для Друга!
В жизни животных наступает такой период, когда они забывают о пище и питье, охваченные беспокойством и жаждой странствий. Он. этот период, ко всем приходит в свое время и по-своему, но в общем для всех почти одинаков: начинается гон, каждый находит себе спутника жизни.
Так или несколько иначе — не имеет существенного значения, совершенно определенно лишь то, что горностаи составили отличную пару. Что невеста, что жених — красивые, гибкие и грациозные, с длинными шейками, милыми мордашками и глазками, ярко сверкавшими при свете луны.
Вдвоем всегда лучше. Есть перед кем поворчать, есть кого позвать, по чьим следам пойти, с кем зарыться в снег или поохотиться, возле кого немного вздремнуть в дупле, под кучей хвороста или под стогом сена.
Правда, на сои времени оставалось мало. Пустой желудок не давал покоя. Сколько горностаи ни бегали в поисках пищи, все равно в животе глухо бурчало. Носились вдоль ручья и но краям полей, кружили вокруг стогов, блуждали в орешнике на бугре, шныряли по дорогам, где прогоняли скотину. Чем больше бегали, тем сильнее подводило живот.
От желудочных колик даже партнер по охоте не в состоянии избавить. Разве только один поймает мышь или птичку, а другой поможет съесть. Неплохо бы, конечно, но у горностаев это не принято. Хотя они живут и охотятся вместе, добыча у каждого своя. Иное дело, когда берут из запасов, или для одного слишком велик кусок, или детенышей кормят.
Зимой у маленьких животных жизнь нелегкая. Если даже голод выгонит из норы какую-нибудь мышку или крысу, то лишь на самое короткое время — и попробуй ее схватить под снегом!
Горностаи сделали несколько заходов по заячьим следам, бросили это занятие, наткнулись на гнездо серых куропаток, но те с характерным дребезжащим шумом поднялись в воздух. Очень было жалко. Куропатки — несравненное лакомство, но поймать их удается редко. Пролетят стаей, нырнут куда-нибудь в снег, зароются в сугроб, устроят там общее гнездышко и спят, сунув голову под крыло, словно в вате. Жгучий мороз и мерцающее звездами небо над головой. Слепой случай, когда кто-нибудь их найдет. Разве лисица, длинноногая проныра, учует. Впрочем, бывает, и горностаям повезет в охоте… Шейка у куропатки хрупкая… Сначала ощипываются перья, а потом уж съедается мясо и даже косточки.
