у меня было не две руки, а десять, мне каждый раз удавалось выпросить у школьного завхоза несколько лишних кусочков мела — и все это потому, что я любил нашего учителя.
Его нельзя не любить.
Вот вы скажи́те: есть у вас знакомый, который может одной правой поднять две гири по два пуда? А Гамид Баширович может! Я сам это раз видел…
Или еще скажите: встречались вы с человеком, который был практикантом на немагнитном судне «Вега» и объехал на нем весь свет, даже Гавайские острова видел?
Ясно, не встречались! Потому что этот человек — Гамид Баширович!
Как же его не любить и не уважать?!
Я долго боролся с ребятами, чтобы вне очереди помогать Гамиду Башировичу. От дежурства на географии отказывались без охоты. Исрапил, например, уперся — чуть драки у нас не вышло. С Зарой я поладил, отдав ей шариковую авторучку. И все равно у меня ничего бы не получилось, если б Гамид Баширович сам не заметил, как ловко снимаю я карту, как быстро вытираю доску и сколько мела приношу из кладовки завхоза.
Он это заметил и как-то раз при всем классе похвалил меня. С тех пор ребята не спорили, когда я на уроках географии самовольно назначал себя дежурным…
«Что же случилось? — думал я, шагая в учительскую. — Почему Гамид Баширович отказывается от моей помощи?»
Честно говоря, за мной числились кое-какие грехи. Но все они не имели никакого отношения к школе.
Я нарочно шел медленно. Мне хотелось оттянуть разговор с Гамидом Башировичем. Я каждой по́рой своей чувствовал: говорить придется о чем-то неприятном. Но о чем?
Около учительской я остановился. И только взялся за ручку двери, как сзади послышался голос Гамида Башировича:
— Гапур, подожди!
— Сейчас, карту положу.
— Ничего, я сам положу. — И учитель взял у меня карту. — Ты знаешь, о чем я хотел поговорить с тобой?
— Нет.
— Ну-ка, подумай.
— Да я уже думал… Я ничего плохого не делал… Только хорошее…
Гамид Баширович с интересом взглянул на меня.
— Тогда расскажи мне, что хорошего ты сделал за последнее время…
— На уроки не опаздываю! — выпалил я.
— Так. А еще?
— С Исрапилом не дрался!
— Действительно, немало хорошего, — сказал Гамид Баширович. Но сказал он это таким голосом, будто мои успехи ровно ничего не значили. — Ах, Гапур, Гапур… — Учитель потрепал меня за плечо. — Если так дальше пойдет, ты начнешь ставить себе в заслугу, что ходишь на ногах, а не на руках, что ешь ложкой, а не пальцами, что носишь брюки и рубашку, а не шкуры…
Я не понял, что он хотел сказать, но на всякий случай сделал обиженное лицо и опустил голову.
— Тебе хочется побыстрее вырасти и стать настоящим мужчиной? — спросил вдруг Гамид Баширович.
— Хочется! — чистосердечно признался я.
— Так расти, становись! — твердо сказал учитель.
Обиженное выражение в один миг соскочило с моего лица.
— А разве можно? — спросил я с неподдельным интересом. Мне показалось, что Гамид Баширович знает какое-то средство, с помощью которого очень быстро вырастешь и станешь настоящим мужчиной. Или таблетки есть такие?
— Можно, — сказал учитель. — И зависит это во многом от тебя… Не понимаешь?
Я вздохнул:
— Не понимаю…
Честное слово, я действительно не понимал Гамида Башировича! Впервые в жизни не понимал. Почему он не хочет признать мои заслуги? Разве не опаздывать на уроки — это легко? Разве так просто сдержать себя и не треснуть Исрапила, когда он кричит на весь класс: «Це модж»? А насчет роста — не буду же я тянуть себя за макушку?
— Ах, Гапур, Гапур, — снова повторил Гамид Баширович, — ты живешь легко, как птица… Твой знаменитый тезка — Гапур Ахри́ев — жил иначе. Знаешь, ему было всего восемь лет, когда он впервые взялся за чабанскую ярлыгу и погнал овец на пастбище! Он не чурался никакой работы: был с лошадьми в ночном, встречал коров и отводил их на баз, во время сенокоса носил косарям воду в тяжелых медных кувшинах…
— Вы хотите, чтобы я бросил школу и стал пастухом? — угрюмо спросил я.
— Нет, не хочу. — Гамид Баширович неожиданно улыбнулся, и я вдруг снова увидел перед собой того доброго и красивого человека, которого любил и которым восхищался. — Учись. Только серьезнее учись. С мыслью, что впереди тебя ждет большая и трудная работа. А сейчас ты живешь бездумно. Ты похож на щепочку: несет ее своенравный поток, а куда — неизвестно. Все у тебя получается «вдруг». Захотелось поиграть в футбол — стремглав за мячом. Захотелось дернуть Зару за косичку — дернул…
У меня уже были готовы слова, что Зару я за косички давно не дергал, но Гамид Баширович погрозил мне пальцем: помолчи, мол.
— Я не против шалостей, без них нельзя, — продолжал учитель. — Ты думаешь, в детстве я не дергал девочек за косы?
— А что, дергали? — изумился я.
— Дергал, — признался Гамид Баширович. — Еще как! Но уже в детстве я понял смысл известной русской пословицы: «Делу — время, потехе — час». Пора и тебе, Гапур, браться за ум. Не жди, пока годы сделают тебя мужчиной, — старайся уже сегодня быть им!
Я немножко подумал и сказал:
— Буду стараться, Гамид Баширович…
— Ладно, не стану больше задерживать тебя. Беги. — Учитель вздохнул. — Хотел поговорить с тобой об одном, а вышло — о другом… Расстроил ты меня своими тройками. В годовом табеле — две тройки! Стыдно! Вот с какими скверными отметками кончаешь ты пятый класс…
— Да исправлю я их! — поспешил заверить я учителя.
— Когда же?
— Завтра! — бездумно сказал я.
Гамид Баширович покачал головой.
— Завтра, — повторил он. — Разве мужчина дает обещание, если не может выполнить его? Вот об этом я тебе и говорил: прощайся с детством, начинай спрашивать с себя за каждое словечко, за каждый поступок! А сейчас тебе все просто, все легко… Один мудрец сказал: «Резвый конь плети не ждет». Слышал такое? Кто ленился
