небольшую дырку. Вот, значит, как она выползла.
– Не расстраивайся, Глебушка! – Бабушка вышла из дома и обняла меня. – Никому не нравится сидеть взаперти, правда? Тем более, твоя гусеничка ведь не домашнее животное, а свободное. Она любит гулять сама по себе.
Из открытого окна высунулась голова дедули:
– Главное, чтобы она нам дом не сгрызла!
* * *
Прошлым летом кроме Дуняши мне больше никого не удалось воспитать, но, может, получится в этом году?
Через неделю мне уезжать. Мы едем почти всем классом на Чёрное море, в «Орлёнок», потому что выиграли городской конкурс «Юные знатоки природы». Я много читал, пока готовился к конкурсу, и про птиц, и про рыб, и про диких животных.
Вот бы встретить там кого-нибудь и приручить!
Уж-жасная история. Куда он уполз?!
– Кто это у вас тут? Уж? Да вы что! Змею в поезд притащили! – Проводница вытаращила глаза и закричала, как будто ей на ногу наступили. И подпрыгнула. Я даже не знал, что человеческое существо может кричать так громко. Я однажды в зоопарке слышал, как ревёт слон. Так вот – он бы испугался.
– Нет, нет, он не живой, он просто… резиновый, – забормотал я, закрывая спиной пол-литровую банку, в которой мирно спал уж.
– А, резиновый… – облегчённо выдохнула проводница. Глаза её медленно вернулись обратно, на свои места. – Надо же, какие игрушки научились делать! А выглядит как настоящий. Жуть какая!
– Ага, – поддакнул я и почувствовал, что меня бросило в жар.
Мама говорит, врать нехорошо. Я и сам знаю. После этого так невкусно внутри, как будто съел что-то склизкое.
Но не мог, не мог я сказать правду! Что это водный уж, самый что ни на есть настоящий, которого я поймал, пока был в лагере, в «Орлёнке». И везу домой, чтобы наблюдать за ним, а наблюдения записывать в специальную книжечку.
Мой красавец. Спинка оливково-зелёного цвета и в пятнышках! Пятна тёмно-коричневые и расположены в шахматном порядке. Я нашёл его на берегу. То, что это не обычный уж, я сразу понял. У него не было жёлтых пятен на голове. А вместо них около ушей чёрная галочка. Как английская буква V. Я положил его в маленькую банку с водой.
Как бы мне его назвать?
Уж почти всё время спит. Но иногда начинает шевелиться. Видно, тесно ему в банке, не разгуляться, косточки не размять. Хотя, может, у него и нет их вовсе. Надо будет прочитать про него в Интернете.
– Ничего, ничего, – шепчу я ему, – мы скоро приедем, и я посажу тебя в большую банку.
Девочки из соседнего купе прибегают посмотреть на живого ужа и поахать. Они его боятся. Руками машут, глаза выпучивают. Опасливо на меня смотрят.
Особенно Зоя Сумкина.
– Какой он страшный!
– Скользкий такой!
– Извивается…
Я снисходительно усмехаюсь:
– Конечно извивается, это же уж!
– Ой! Ой! – кричат девочки. Но не убегают, а стоят, прижав руки к груди и моргая быстро-быстро. У них тогда ресницы, как бабочки, порхают. Я тоже так пробовал моргать, но у меня не получается.
Ехать нам из «Орлёнка» на поезде целый день и ночь. И утром на вокзале меня встретит мама.
Что она скажет насчёт ужика? Не знаю. Может, ей эсэмэску послать? Предупредить, чтобы не боялась… Или лучше не стоит? Меня одолевали сомнения.
У меня мама очень добрая. И папа тоже. И бабушка, и дедушка. Но животных мне дома держать не разрешают.
Но ужик такой ма-а-а-ленький. Может, его никто не заметит? Я его в своей комнате спрячу. Буду его молоком поить. И корм ему покупать.
У меня своя комната есть. Папа сам смастерил мне в ней двухэтажный дом. На втором этаже кровать, я там сплю, а на первом у меня стол для занятий и стул. Слева от двери книжный шкаф, а за ним на полу, в двух больших коробках, мои игрушки, лего и трансформеры.
Ужа я думаю поселить на подоконнике. Занавески задёрнул – его и не видно. Можно его на подоконник выпускать, чтобы он на солнышке грелся.
Наконец мы приехали. Все ребята столпились у окна, высматривая родителей. Я тоже.
– Мама! – Я заметил её на платформе и замахал руками. Чтобы она увидела меня в окно.
– Не суетитесь, дети! – сказала Аглая Леонидовна. – Сидите спокойно. Сейчас родители вас заберут.
Но спокойно мы не могли. Сашка Кузин подпрыгивал, как кенгуру. Кирилл Маноменов то и дело принимался ходить туда-сюда, от одного окна до другого и обратно. А Зоя Сумкина как прилипла к окну, так и не отлипала. Её прижатый к стеклу нос уже превратился в пятачок. Мама прислала ей сообщение, что не сможет её встретить, потому что они с папой уехали в экспедицию на Северный полюс, поэтому Зою встречала бабушка. Но мне казалось, она всё равно надеется, что чудом появится мама. И ждёт, ждёт.
Мы вышли на перрон.
А вот и моя мама.
– Глебушка! – бросилась она ко мне.
Три недели не виделись – так надолго я ещё ни разу не уезжал. Я вышел, солидно поглядывая кругом – не увидит ли кто, как я рад маме. Но всем было не до меня, и мы с мамой крепко обнялись.
Дома нас ждал тыквенный суп и овощные котлеты.
– Переодевайся, мой руки, я пока подогрею, – крикнула мама из кухни, а я поскорей прошмыгнул к себе в комнату. Открыл рюкзак, проверил – как там мой ужик.
Он лежал в банке, и вид у него был несчастный.
Я тихонько прокрался на кухню. Мама готовила салат, но заметила меня и повернулась.
– Что ты, Глебушка? Голодный?
– Н-нет… – промямлил я, рыская глазами по кухне. Где бы банку найти большую? Я немного потоптался, не зная, что делать. Ладно. Вечером поищу. Когда никто не видит.
Я вернулся в комнату.
Мамочки!
Ой-ой-ой!
Ужа в банке не было!
Ужас! Ужасный ужас! Ужасающий уж уже ужасно уполз! Куда?!
А вдруг мама на него наступит?
Мне было страшно даже представить, что тогда начнётся.
Нужно срочно найти его!
Я заглянул под диван, и под кресло, и в каждый уголок. Нету. Ужа не нашёл. Зато нашёл свою белую машинку, которую потерял давным-давно. Кусочек лего – голову от вертолётчика, в чёрном шлеме. Доминошку «Весёлые зверята» – на одной половине слон, на другой – лев. «Эх ты! Вот ты куда спряталась! А мы из-за тебя на даче играть не могли!» – поругал я её.
Но ужа нигде не было. Ни под столом, ни на кровати, ни в коробке.
Я
