— Вот я и нашёл тебя, — прошептал наконец Удо, вынимая кляп у меня из рта.
— Ты зря старался, я не скажу тебе, где Анна, — ответила я и сама не узнала свой голос — язык после кляпа просто не хотел меня слушаться.
— Вот я тебя и поймал, — Удо даже не слышал, что я сказала. Мужчина в полном расцвете сил, как сказал бы Карлсон, вёл себя как умалишённый старик. Он пригибался низко-низко к земле и почти ползал на коленях, смотря на меня откуда-то снизу. Он так разительно отличался от того Удо, который, как я помнила, едва не убил Кирилла с Фионой в тюрьме Ляуштрасса.
— Ты никогда не получишь её! — повторила я, но несмотря на то, что язык уже меня слушался, голос звучал не так уверенно. Он сел передо мной на корточки, как недавно это сделал Янош и положил голову мне на колени. Я попыталась отстраниться от него, не понимая, что происходит.
— Аннушка, — ласково проговорил Удо, поднимая на меня свои глаза. В голове всё больше путались мысли, они переплетались, сталкивались и бились о то, что он мне сейчас говорил.
— Ты её не получишь, — прошептала я. Удо улыбнулся непонятной, загадочной улыбкой, его холодные глаза, казалось знают всё на свете. Никогда ты её не получишь, — повторила я, стараясь уверить в происходящем саму себя.
— Принц так умён, — Удо встал, выпрямился и невидящим взглядом посмотрел мне под ноги, — и глупость его не знает границ. Он глух, как раб своих глаз, но всё же имя он не угадал. Монах Филипп — слепец, но он не поверил бредням наследника, слетевшим с твоих уст, Аннушка. Старый дурак подумал, что я его проверяю. Ещё бы, ведь он знал фон Милош с детства. Там, в таверне, я не мог допустить, чтобы кто-то прикоснулся к тебе… Мне пришлось отравить этого человека. Как смешно было видеть, что наш прекрасный, добрый, умный принц принимает принцессу за слугу…
— О чём ты?! — крикнула я, глотая слёзы. Удо повернулся к стеклу и провёл по нему рукой. Внутри что-то замелькало, постепенно на стекле стал прорисовываться смутный образ, а волшебник, загородивший стекло собой, всё говорил и говорил, не переставая:
— Фон Эйбен влюблён… как смешно. Как глупо: он влюблён в мою невесту. А телохранитель доказывает, что Янош — предатель, только потому, что тот убил следопыта… А он говорил правду… а принц, который всем лгал, ему не верит… Смешно. Янош ведь сразу что-то заподозрил, Аннушка. Но у него в голове не могло уложиться, почему кто-то выдаёт себя за тебя, — Удо постучал себя по голове, закашлялся, а потом продолжил. — Старый король Ловеран хорошо придумал: было сложно поменять вас местами. Так же сложно, как внушить всему королевству, что Кеслер — всего лишь маленькая, страшненькая девочка, мать которой прибыла из дальних стран. А Милош — телохранитель, ангел с неведомой силой, которому поручено охранять самую сильную волшебницу королевства. А от кого охранять? От меня! — Удо перешёл на крик. — Ты говоришь, что Анна Кеслер никогда не попадёт ко мне?! Хочешь увидеть портрет моей невесты, намалёванный старым полоумным монахом десять лет назад?! Так смотри! Смотри и не дай обмануть себя! Десять лет ты носила чужое имя!..
Удо отошёл от стекла, открывая предо мной ставший чётким образ. На меня смотрела девушка с короткими белыми волосами и карими глазами. Она была одета в белое подвенечное платье, на белых щеках играл неправдоподобный румянец, она наигранно улыбалась. В портрете было так сложно признать себя, но было очевидно — там была нарисована именно я. На фоне, за белой колоннадой был осенний пейзаж: кровавое солнце садилось за окрасившийся бардовым лес.
Волшебник опёрся локтями о моё кресло и, нагнувшись, прошептал:
— Узнаёшь? — его леденящий душу голос, обжёг своим дыханием. Слово показалось змеиным шипением, картина, обстановка и сам Удо слились в одно пятно, когда я упала в обморок…
Когда я очнулась, мои руки уже не были связаны, в окно светили ярко две луны. Удо возился у камина, пытаясь разжечь огонь. Я огляделась и поняла, что в башне не было двери, и хотя я прекрасно помнила, что попали сюда мы именно через дверь, никаких следов входа, выхода или попросту люка не наблюдалось. Я тихо встала и подошла к окну. Узкое, в него невозможно было пролезть взрослому человеку; оно выходило в сторону города. Внизу, насколько я могла разглядеть, на улицах было пусто. «Значит праздник уже закончился», — подумала я и про себя прибавила: «значит, они уже начали меня искать». Словно прочитав мои мысли Удо проговорил:
— Они начали искать тебя, не беспокойся. Но мы успеем. До утра они сюда не проникнут, а при последней утренней звезде мы совершим обряд, — он подошёл сзади и взял меня за руку.
Я выдернула кисть и отошла в сторону, сердцу было тесно, оно не умещалось у меня внутри и хотело вырваться наружу. В голове бился вопрос, и я не могла не задать его:
— Зачем это тебе?!
— Я влюблён, — ответил Удо, отворачиваясь к камину.
— Я тебе не верю. Я знаю, теперь знаю, что это не так.
— Ты всё вспомнила? — Удо встревожено посмотрел на меня. Постепенно я начинала осознавать, что происходит, вспоминать ту ночь, когда мы бежали. Я чётко вспомнила отца Ани, открывшего портал. Передо мной вдруг всплыли картины моего детства; всё, как в тумане, но главное я помнила — Удо хотел жениться на мне не просто так.
— Я помню, как мне сообщили о твоём намерении. Я помню лицо моей матери, когда отец сказал ей, зачем тебе это надо, но я никак не могу вспомнить, зачем…
— Что ж, — он обречённо вздохнул и подошёл к окну. — Подойди сюда. Что ты видишь? — он показал мне на город.
— Город, дворец… — начала перечислять я. Удо затряс головой:
— Нет, нет! Смотри дальше, смотри на всё.
Я вглядывалась вдаль, но ничего не видела. Я опустила глаза на очертания города, но вдруг словно что-то сверкнуло в моей голове:
— Саурваль, — прошептала я.
— Совершенно верно! — согласился Удо. — Правильно! Правильная пятиконечная звезда, а мы…
— В самой вершине, — закончила я. — Это гигантский портал!..
— Будет, как только мы станем мужем и женой, — с гордостью заключил Удо. — Твой отец, герцог Кеслер, был поистине великим волшебником. Куда более великим, чем герцог фон Милош и граф Эдельвейс вместе взятые. Они лишь развили идею, которая хранилась в вашей семье не одно поколение. Тем более, что это твой прадед построил этот город, заложил его в форме правильной пентаграммы. Уже тогда был известен тот мир, и он хотел, чтобы они стали нашими друзьями. Для этого он построил большой портал, но не смог осуществить свой замысел — для того, чтобы открыть его, понадобилась бы огромная волшебная сила. Больше той, какой обладаю я, больше той, какой обладаешь ты, но вот вместе… Мы сможем это сделать.
— Но ты ведь не дружбы хочешь, — прошептала я, глядя ему в глаза. — Ты хочешь править… Чем? Этим королевством? Этой планетой?
— Зачем мне малая часть, когда я могу получить власть над обоими мирами?! — прогоготал Удо. — Я наводню тот мир волшебством, а этот техникой, и никто во всей вселенной не сможет мне помешать. Мы будем править в самых развитых мирах, они объединятся под нашей властью!..
— Никогда, — проговорила я, давя в себе отвращение к этому человеку. Король, Кардинал, Тезарус этого не допустят!..
— Никто ничего не поймёт! Не успеют понять. Этим утром мы откроем портал! Мои войска уже готовы, они ждут за лесом.
— Тот мир тебя не впустит… — я искала малейшую зацепку, чтобы убедить Удо в том, что ничего не выйдет.
— Пока я тебя искал, я выяснил одну маленькую немаловажную деталь, Удо ненадолго умолк, выудил из-за пояса маленький мешочек с бело-золотистым содержимым. — В том мире нет «часов». Они даже не заметят, как я их завоюю, — проговорил Удо, нарочито растягивая слова.
Моё сердце упало, глухо стучала в мозгу мысль: как же мама, Танька, отчим, Юмэ? Что случится с городом и со всеми его жителями? Даже если замысел Удо не удастся до конца, жизнь обоих миров будет навеки сломана, повёрнута в другое русло.
Удо подошёл к своему столу и начал мешать ингредиенты в какой-то плошке. Я смотрела в окно, и тут мне в голову пришла совершенно дурацкая, ничем не оправданная мысль. Я сдёрнула с шеи накидку и на вытянутой руке просунула её в оконный проём. Пальцами на стене с подветренной стороны я нащупала острый выступ и, надеясь на удачу, зацепила за него кусок ткани. Из-за сильного ветра, разыгравшегося к ночи, я не знала, сколько продержится мой шарф, но, во всяком случае, смела хотя бы надеяться, что этого времени хватит, чтобы кто-нибудь его заметил.
Предпринимать что-либо ещё я не решалась — Удо, и правда, был великим волшебником и, вполне вероятно, соверши я ещё что-нибудь, он забыл бы о своих тёплых чувствах и покалечил бы меня в пылу гнева. Я тихо стояла у стены и украдкой выглядывала в окно — не заметит ли какой-нибудь прохожий мой тайный знак, но увы, никаких прохожих не было и в помине. Украдкой надеясь, что ветер не переменится, я прошла по комнате, потирая затёкшие запястья.
