Это расстроило Лену, но ненадолго. Начинался день, начинались заботы и волнения, которые сразу же отодвинули на задний план все ее переживания. Ведь трудно быть членом совета лагеря и одновременно — влюбленной!
Еще до зарядки, из сводки погоды, которая передавалась по радио, Лена узнала, что предполагается дождь с грозой и ветром. Значит, отменят тренировки, значит, придется отсиживаться по палаткам, значит, надо продумать и подготовить мероприятия, чтобы ребята не скучали.
Делая подскоки и приседания, Лена намечала план действий: Нонне она поручит организовать громкое чтение, сама проведет беседу о дисциплине — это никогда не помешает, а Виктора попросит собрать ребят и потолковать с ними о музыке… Одна девочка, тренируясь на воде, сломала весло. Надо выяснить причину, определить стоимость ущерба, составить акт. А самое главное, надо было срочно подобрать новое весло, ведь соревнования были на носу, а хорошее весло, как известно, не последнее условие для завоевания победы.
На возню с веслами ушло много времени, и Лене пришлось нарушить режим своих тренировок. Но когда она села, наконец, в лодку и сделала два-три гребка, все сразу забылось, все мысли устремились к одному — правильно грести, правильно держать ноги…
Обед еще с утра решили устроить в закрытом помещении. Но, вопреки прогнозам, солнце на безоблачном небе пекло нещадно, и пришлось выносить столы и скамейки снова на свежий воздух. Из-за этого опоздали с началом обеда, суп оказался холодным, а котлеты пережаренными.
После обеда Лена вздохнула свободнее. Она даже полежала у себя в палатке вместе со всеми. А потом снова начались заботы — надо было с Ирочкой, самой маленькой девочкой среди ее гребцов, но зато самой способной, отработать кое-какие движения. И она ушла с ней на реку и не видела, как пришли в лагерь представители ремесленников — Костя и Миша и с ними еще какой-то мальчик.
Они могли бы, собственно, и не приходить сюда сегодня. Как будто уже все спорные и бесспорные вопросы были решены, обо всем договорились. Но Игорь, так звали нового мальчика, был бегуном как раз на те же средние дистанции, на какие бегал Николай. Он недавно приехал в лагерь, узнал, с каким сильным спортсменом ему предстоит соревноваться, и захотел познакомиться с ним.
Николая они нашли у себя в палатке. Он положил на стул свой чемодан, все вещи выбросил на кровать и сейчас аккуратно складывал их снова. На табуретке сидел Олег.
— Здорово! — сказал Николай, увидев входивших в палатку гостей.
— Здорово, — ответил Костя. — Вот познакомься — это Игорь, будет с тобой бежать.
— А-а, — протянул Николай, сворачивая полотенце и укладывая его в чемодан. — Вот, уборочкой занимаюсь.
Олег встал.
— Садитесь, ребята. Двое на одну табуретку, места больше нет.
Костя осмотрелся вокруг.
— А девчонки ваши в другой палатке?
— Нет, вместе с нами, — рассмеялся Олег.
— Ей-богу, кроме девчонок, у него в голове ничего нет, — сердито произнес Миша.
— Слушай, Николай, — проговорил Игорь, — может, вместе побегаем?.. Нет, не сегодня, а как-нибудь поближе к соревнованиям. Как ты на этот счет?
— С тобой побегать? Я не против этого. Даже очень будет подходяще…
— Давай, договоримся насчет дня. Как по-твоему?
Николай подумал, потом неторопливо проговорил:
— Видишь ли, сейчас трудно сказать, когда… Я лучше сам приду к вам, тогда договоримся.
— Можно и так. А то я как узнал, что ты здесь, в лагере, у меня поджилки затряслись.
— И я говорю, — вмешался Миша, — мы бы наверняка выиграли, если бы тебя не было в команде.
— Кроме него, у нас есть сильные ребята, — обиженно сказал Олег.
— Конечно, есть, — словно обрадовавшись, подтвердил Николай.
— А я испугался, когда увидел чемодан, — улыбнулся Игорь. — Думаю, уезжает из лагеря мой соперник.
— Ты должен был бы обрадоваться тогда, — рассмеялся Олег.
— Чего же радоваться? — серьезно ответил Игорь. — Соревноваться хочется с сильным противником.
— Никуда я не уеду, понятно, — вдруг рассердился Николай. — Говорю тебе, уборка.
— А где у вас та, горластая? — спросил, снова зачем-то осмотрев палатку, Костя.
— Это ты про Ленку? — догадался Олег. — На реке она, наверное.
— Я тогда пройду к реке, — сказал через минуту Костя. — Может, искупаюсь.
Лену он встретил, не доходя до реки.
— Здравствуйте, — сказал Костя.
— Здравствуй, — ответила Лена. И, помолчав, спросила: — Ну как, Костя, готовитесь?
— Готовимся. А вы?
— И мы. Хотим набить вам по первое число.
Они шли по дорожке, мимо клумб с цветами.
— У вас тут сплошная поэзия, — сказал Костя.
Лена сразу же вспомнила о неприятностях доктора. И почувствовала, что больше не в силах беспечно прогуливаться по дорожкам с каким-то чужим мальчишкой, что сейчас же должна быть там, где он, что никогда не простит себе, если в ее отсутствие там, в больнице, что-нибудь случится. И она поспешно сказала:
— Ты меня прости, Костя, мне надо по делу…
Она побежала к себе в палатку и схватила на всякий случай плащ, хотя солнце по-прежнему ярко светило.
Через час Лена подходила к больнице. С разбегу влетела во двор и опустилась на ближайшую скамейку. Запал ее куда-то сразу улетучился, и она вдруг протрезвела. В самом деле, явится она к этим строгим седобородым и седоволосым людям и скажет им… Что скажет? И кто она такая, чтобы вообще что-то им говорить? Сестра, жена доктора или невеста? Хорошая знакомая? Но она ведь даже не хорошая знакомая. При этой мысли ее сердце сжалось, но она поспешила отогнать ее прочь.
Больные прохаживались по дорожкам, сидели на скамейках, некоторые просто лежали на траве. Мимо няня провезла в коляске пожилого мужчину. Лена подумала, что, наверное, он совсем еще недавно был при смерти, а вот доктор вылечил его, и теперь он опять может любоваться солнцем, деревьями, общаться с людьми. И, конечно, скоро встанет с коляски и пойдет на работу. Она с особенной теплотой подумала сейчас о своем докторе.
Лена быстро встала со скамьи и направилась к видневшемуся за деревьями больничному корпусу. Она сейчас же должна найти доктора и вселить в него уверенность в свои силы, в свою правоту, возбудить в нем желание добиваться справедливости, бороться.
Доктора она встретила в коридоре второго этажа, когда тот выходил из палаты.
— Лена, вы? — остановился он в изумлении. — Заболели?
— Нет, — ответила девушка, стараясь не обнаружить своего волнения. — Я здорова.
Они прошли в кабинет. Дмитрий Иванович предложил Лене сесть. Потом убрал со стола в шкаф аппарат для измерения давления крови.
— Зачем пожаловали? — профессиональным тоном начал он.
— Дмитрий Иванович, — совсем не в тон ему проникновенно сказала Лена, — я знаю, у вас сегодня комиссия.
— Да, гуляют сейчас во дворе, знакомятся с хозяйством, с больными.
— Я пришла, чтобы сказать вам, — голос ее дрогнул, — что надо… Мужество…
— Одну минутку, — прервал ее Дмитрий Иванович, подошел к шкафу и налил из пузырька в рюмку каких-то капель. — Выпейте это.
Лена безропотно выпила. В комнате остро запахло валерианкой.
— Надо, Дмитрий Иванович, взять себя в руки и драться. Я специально пришла. Как можно допускать, чтобы какие-то несведущие в поэзии люди… — Она продекламировала: — Что сказать про этот борщ? Вкуса в нем ты не ищи…
— Щи, а не борщ, — мягко поправил Дмитрий Иванович.
— Я волнуюсь, поэтому забыла… — Она оправдывалась так, будто бы перепутала слова в стихотворении Пушкина. — Но вы должны мне пообещать… Скажите, что вы будете держаться до последнего, как держатся настоящие спортсмены.
— Я не спортсмен, — улыбнулся Дмитрий Иванович.
— Будете им! Я помогу вам. Вы будете у меня лучшим загребным, я уж постараюсь. Но держаться вы должны уже сейчас…
Дмитрий Иванович смотрел на бледную от волнения девушку и уже не видел ее больших красных рук, ее крупного лица, которое так не понравилось ему при первой встрече. А это новое выражение глаз — в них было такое теплое душевное участие. Да, вся она словно преобразилась. Он взял девушку за руку, и в этом его движении уже ничего не оставалось от того типичного профессионального, что было в нем только что.
— Леночка, успокойтесь. Леночка, право же…
Она вскочила.
— Нет, я вижу, что вы не сумеете. Вы говорите, они во дворе? Я пойду к ним и все скажу.
— Пойдете к ним? Они же с вами не станут говорить.
— Станут! Я им скажу, что я комсомолка, что я не могу, не имею права равнодушно смотреть на несправедливость. Я, Дима, найду, что сказать, поверьте мне.
По ее решительному виду Дмитрий Иванович понял, что она может выполнить все, что обещает. И это уже не на шутку испугало его.
— Леночка, я сделаю все-все, что вы хотите. Не волнуйтесь. И буду драться. Хотя уверен, что не придется. Это просто недоразумение. А теперь, — он посмотрел на часы, — вы меня простите, но у меня сейчас прием. Посидите во дворе, я скоро закончу.
