По ее решительному виду Дмитрий Иванович понял, что она может выполнить все, что обещает. И это уже не на шутку испугало его.
— Леночка, я сделаю все-все, что вы хотите. Не волнуйтесь. И буду драться. Хотя уверен, что не придется. Это просто недоразумение. А теперь, — он посмотрел на часы, — вы меня простите, но у меня сейчас прием. Посидите во дворе, я скоро закончу.
Лена вышла во двор. После всего пережитого она чувствовала большой упадок сил. С трудом добралась до скамейки и опустилась на нее.
Так она просидела несколько минут, ничего, что делалось вокруг, не замечая. Рядом с ней сидела пожилая женщина в скромном темном платье. Лена искоса посмотрела на соседку — та спокойно, по-хозяйски, разглядывала проходящих мимо, посматривала по сторонам. А если… Вспомнились слова доктора о членах комиссии, которые сейчас находятся во дворе… Ну да, конечно, эта женщина — одна из инспекторов, обследующих больницу!.. Какой замечательный случай.
Лена уже начала обдумывать первую фразу, с которой обратится к соседке, но та неожиданно заговорила сама:
— Отчего ты такая грустная, девушка? Отчего такая печальная? Что за грусть-тоска мучает?
Это был вопрос, который как нельзя лучше давал нужное направление предстоящему разговору.
— Не за себя мучаюсь, из-за одного человека.
— Другую любит? — продолжала допытываться соседка. — Или какие-нибудь служебные неприятности?
— Да, служебные неприятности! — вырвалось у Лены, и она сразу же почувствовала облегчение от того, что все стало на место. О том, что он любит другую, Лена, конечно, умолчала.
— В этом я могу тебе помочь. Положись только на меня. Где он работает?
— Да тут же, в больнице. Доктором он здесь.
— Его зовут Дмитрий Иванович? — проницательно сказала женщина.
Теперь у Лены уже не было никаких сомнений, что рядом с ней сидит кто-то из комиссии. Надо только было найти наиболее убедительные, доходчивые слова.
— Поверьте мне, он сделал все из самых лучших побуждений. Важна ведь не форма, а содержание. По существу ведь там все правильно, а если изложено стихами… И наказывать человека за то, что он поэт…
Женщина удивленно уставилась на Лену.
— Что изложено стихами? Кто наказывает?
— Кто же? Облздравотдел…
— Хорошо, справимся и с облздравом, — уже не совсем уверенно произнесла женщина. — Дай руку.
Лена нерешительно протянула руку. Женщина взяла ее, повернула ладонью кверху, внимательно поглядела на нее.
— По линиям вижу, что помочь можно. Только надо, чтобы и ты захотела помочь ему.
Теперь пришла очередь удивляться Лене. Но все же она пробормотала:
— Я очень хочу помочь.
— Сегодня у нас какой день? Среда? Плохо… Ну да ничего, можно и в среду. Сегодня ровно в двенадцать часов ночи… У тебя есть что-нибудь ценное, чего не жалко для любимого?
— Ценное? — Возмущенная наглым вымогательством, Лена хотела уже как следует отчитать взяточницу, но тут же вспомнила, что от нее зависит судьба дорогого ей человека, и нетвердо сказала: — Есть часы, кофточка, туфли… Лакированные лодочки…
— Часы какие?
— Золотые женские.
— Вот и хорошо. Сделай так. Пусть твой доктор подержит эти часы в руках. Когда он будет держать их, ты про себя скажи: «Абратакмара дум». Потом эти часы дашь мне.
— А потом?
— А потом я буду ворожить. И сделаю так, что твоего Митю минуют все печали и горести. И любовь к тебе будет у него крепкая, как…
— Так вы?.. — ошалело проговорила Лена.
Женщина с опаской оглянулась по сторонам.
— Гадалка я, девушка… Из Москвы… Большая клиентура. Скольких я сделала счастливчиками, если бы ты знала.
От негодования Лена чуть не задохнулась.
— Да как вы смеете предлагать мне! Я комсомолка. И я не верю во все это. А вам стыдно! Занялись бы чем-нибудь путным, а то… Вот заявлю куда следует, тогда…
— Но, но, ты не очень, — угрожающе зашептала гадалка. — Никто не видел нас и не слышал, так что ты лучше помалкивай.
Она быстро встала со скамейки и, не оглядываясь, пошла в сторону больничного корпуса.
Лена осталась одна. Нет, это же возмутительно! Неужели у нее настолько несчастный вид, что гадалка увидела в ней свою жертву. У комсомолки, спортсменки.
К скамейке подошла другая женщина, но уже помоложе первой, на ней была темная узкая юбка и белая блузка. Лена подозрительно покосилась на незнакомку, решив после всего только что происшедшего ни с кем и ни в какие разговоры не вступать.
Женщина села, немного помолчала, потом сказала:
— Я тебя что-то прежде не видела в наших краях… Ты не здешняя?
— Не здешняя.
— Наверное, из лагеря?
— Да. Из спортивного. Греблей занимаюсь.
— В Бережках? Я давно уже хочу научиться правильно грести. Покажешь?
Быть неприветливой с человеком, который любит гребной спорт, Лена, конечно, не могла. И она охотно предложила:
— Приходите к нам в лагерь. Спросите Швырову Лену. Меня в лагере все знают.
Женщина внимательно посмотрела на Лешу и уже тише спросила:
— А ты зачем здесь? Погадать пришла? Неприятности какие-нибудь, да? А сколько она с тебя просила?
— Что вам от меня нужно? — вконец рассердившись, крикнула Лена. — Вы что, тоже гадалка? Дешевле берете?
— Пожалуй, что и гадалка, — ответила, улыбнувшись одними глазами, женщина. — Могла бы тебе многое предсказать и дешевле и вернее. Ну да уж в следующий раз. — Она поднялась. — Значит, Лена Швырова, говоришь? Встретимся обязательно.
Незнакомка ушла. Теперь Лене стало ясно, что здесь, в больничном дворе, орудует целая шайка наглых аферисток. И пользуются они людским горем, человеческими несчастьями, находят легковерных дурочек, водят их за нос. И никто не борется с этим злом…
Лена посмотрела на часы и тоже поднялась. Но не прошла и десятка шагов, как из-за кустов ее окликнул чей-то знакомый голос, чей — она сразу не узнала.
— Ленка! Подожди!
Кусты раздвинулись, и из-за них на дорожку вышли Виктор и Женя.
Этот день был поистине днем самых поразительных неожиданностей. И Лена удивленно воскликнула:
— Ребята! Вы что здесь делаете?
— Не кричи! — строго предупредил Виктор. — Все дело сорвешь.
— Мы здесь в засаде, — с таинственным видом прошептала Женя. — Ты знаешь, с кем ты только что сидела?
— Знаю. С гадалкой.
— Вот видишь, Витя, эта — тоже гадалка. Я так и думала, — сказала Женя.
— Слушай, Швырок, — все так же тихо продолжал Виктор. — Я не буду подробно сейчас рассказывать, как-нибудь потом. Мы напали на след крупной организации гадалок. Они не только гадают, но и обирают всяких…
— Они и мне предлагали погадать, — перебила его Лена, — а я пригрозила им милицией… А вообще, почему бы в самом деле не задержать их и не сдать сейчас же в милицию? За такие дела их по головке не погладят.
— Нельзя, — возразил Виктор. — Мы сегодня проследим, где они живут, тогда заявим. А у меня с той, постарше которая, особые счеты. Она мой личный враг.
— Уходит! — воскликнула Лена. — Твоя, Витенька, уходит.
— Пошли! — скомандовал Виктор. Он чувствовал себя сейчас по меньшей мере командиром разведывательного подразделения. — Только — полная осторожность!
— А другая? — напомнила Женя.
Виктор осмотрелся по сторонам — другой нигде не было видно. И он решил:
— Она нам не так важна. Пошли за этой!
— И я с вами, хорошо? — остановила его Лена.
— Давай.
Они выждали, пока гадалка скрылась за воротами больницы, затем последовали на почтительном расстоянии за ней. У самых ворот Лена остановилась.
— Витька, я сейчас.
Она бросилась обратно во двор, где, посреди окруживших его больных, стоял Дмитрий Иванович. Что-то спросила его и, радостная, сияющая прибежала назад.
— Слушай, Витька, ты не очень рассердишься на меня.
— Что такое? — нетерпеливо произнес мальчик.
— Я еще задержусь… У меня здесь дело, важное дело.
— Оставайся, — разрешил Виктор. — Скорее, Женя!
Там, где кончалась больничная ограда, улица переходила в шоссе. Женщина уже скрылась где-то за поворотом, надо было торопиться.
За ближайшим холмом раздался гудок паровоза и послышалось перестукивание колес. Стук колес приближался, теперь слышно было, как тяжело ухал на подъеме паровоз.
— Товарный, — определила Женя.
Гадалка дошла до переезда, перешла через пути и направилась вдоль них.
— Слушай! — в испуге воскликнул Виктор. — Она идет к поезду!
— Ничего подобного! — категорически отвергла это предположение Женя. — За станцией еще масса деревень. Она где-нибудь там живет… Вот и все…
Сзади снова послышался гудок. Женщина побежала. Побежали и Виктор с Женей. Через несколько минут их обогнал паровоз и обдал облаком горячего пара. Слышно уже было, как заскрежетали тормоза вагонов, подъезжавших к станции.
