и Чёрный служить в одном корпусе. Немало шуток об этом тогда ходило. Даже сам корпус порой называли то чёрно-белый, то бело-чёрный.
Даже в стихах шутили:
- Белый Чёрного спросил: где ты бороду красил?..
Доходили шутки и до генерала Вольского.
- Били бы хорошо врага, - отвечал генерал Вольский. - А Белый или Чёрный - не имеет значения.
А вот врагов, нужно сказать, и подполковник Белый и подполковник Чёрный били действительно умело. Это они в числе других со своими танковыми полками завершили стремительное окружение фашистов под Сталинградом. Это они вместе со своими танкистами умело колотили дивизии генерал-фельдмаршала Манштейна, ответив на фашистскую грозу нашей грозой советской.
Шутили солдаты:
- Бьёт их Белый, бьёт их Чёрный. Жизнь фашистам не мила. Белый свет им ныне чёрный.
Советские войска добивали Манштейна. Освобождали город Ко-тельниково. Именно отсюда, из Котельникова, и начал Манштейн свой танковый марш на помощь окружённым под Сталинградом фашистам. Перед решающим боем вышла вперёд разведка. Схватили разведчики фашистского «языка».
Солдат неказист, немолод. Понуря голову пленный тащится.
Старший в разведке сержант Огоньков. Рядом шагает ефрейтор Сёмушкин. По-немецки умел разговаривать Сёмушкин.
Присели солдаты в пути на отдых.
- А ну-ка, ефрейтор,- говорит Огоньков,- спроси, как фашиста зовут, к какой части солдат приписан.
- Фриц Баумгартер,- отвечает фашистский солдат. Рассмеялся сержант Огоньков:
- Все они вроде фрицы. Ну-ну, кто он - танкист, артиллерист, может, связной из штаба.
Оказалось, что солдат не боевой, не строевой. Служил он на складе. В Котельникове фашисты организовали для своей армии большие продовольственные склады. На складе и нёс интендантскую службу солдат.
Огорчился сержант Огоньков - никчёмный «язык» попался.
- Ну-ну, что там на вашем складе? Крысы небось и мыши!
- Наин, найн. Нет,- замотал головой солдат.
- Ну-ну, так что же на вашем складе?
- О! - произнёс солдат. Разговорчивым фриц оказался.- Вина на нашем складе.- И уточняет: - Из Франции. Жиры на нашем складе.- И уточняет: -Из Дании.
Оказалось, что чуть ли не из всех стран Европы хранились продукты на этих складах. Консервы из Норвегии, сыры из Голландии, кофе из Бельгии, из Австрии шоколад...
Ломятся склады в Котельникове от разных вкуснейших разностей. Стояли последние дни декабря. Вот и прислали фашисты сюда под Сталинград к Новому году солдатам своим гостинцы...
- Да...- протянул сержант Огоньков.- Богатства на ваших складах. Всего нахватали. Всю Европу метлой подчистили. Ну, а что там у вас из нашего?
Оживился солдат:
- О-о! Русское сало!
- Мало,- сказал Огоньков.
- О-о! Русское масло!
- Мало,- сказал Огоньков.
- Мясо, сахар, сметана, яйца,- начал частить солдат.
- Мало. Мала наша доля,- сказал Огоньков.- Покурил, помолчал, добавил: - Надо её добавить.
Смотрит Сёмушкин на Огонькова:
- Ну и загнул сержант!
- Надо добавить,- вновь повторил Огоньков.
На следующий день советские войска штурмом вошли в Котельниково. В жарком бою разбили они фашистов. Освободили Котельниково.
16 тысяч фашистских солдат было в этом бою убито или попало в плен. Страшно было смотреть на место недавней схватки. Смотрят солдаты на покрытую фашистскими трупами землю, на разбитые танки, пушки. Тут же со всеми и сержант Огоньков и ефрейтор Сёмушкин. Повернулся Огоньков к Сёмушкину, показал на убитых фашистских солдат, на разбитые танки, пушки. Горы убитых фашистских солдат. Горы фашистской разбитой техники.
- Ну вот теперь все на месте,- сказал сержант Огоньков.- Вот и добавили фашистам мы нашу долю.
Разбит Манштейн. Не прорвались к своим фашисты.
- Мы не прорвались, но есть самолёты!
Боеприпасы, горючее, продовольствие стали поступать к фашистам в Сталинградский котёл по воздуху. Организовали фашисты воздушный мост. Бороздят самолёты небо.
Началась эта история ещё до того, как попали фашисты в котёл, в Сталинградское окружение. Атаковали как-то фашистские асы колонну советских танков. Изрядно нашим тогда досталось. Беснуются в небе, как вихрь, самолёты. Стали над танками в замкнутый круг. Пикируют вниз на танки.
Приметил его танкист, механик-водитель старший сержант Гаврилов. Самолёт был под номером 22. Именно бомбой с этого самолёта был подорван гавриловский танк. Именно пулей с этого самолёта был ранен стрелок Носак.
Стоит на земле Гаврилов. В бессильной злобе грозит кулаком самолёту.
С той минуты не было большей мечты у Гаврилова, как отомстить фашисту. Крепко держит в памяти номер 22.
Смеются друзья над Гавриловым:
- Рождённый ползать летать не может.
- Да где это видано, чтобы танк отомстил самолёту!
- Отомщу, - упрямо твердил Гаврилов.
Уж, видимо, очень был зол Гаврилов. Гора с горой, говорит, не сходится. Снова сошлись самолёт и танк.
Случилось это в конце декабря, в самый разгар боёв, когда добивали наши войска Манштейна. Танковая бригада, в которой служил Гаврилов, получила приказ прорваться к фашистам в тыл и выйти к станции Тацинской. Рядом с Тацинской большой фашистский аэродром. На аэродром и был нацелен удар танкистов.
Тронулись танки в рейд. Хмурое утро. Ползёт туман. Укрылись машины в молочной мари. Проскочили танкисты десятки километров, вышли незаметно к аэродрому. Не ждут их фашисты. Забит аэродром машинами. Стоят самолёты сплошными рядами. Ряд подпирает ряд.
- Бей по хвостам! Бей по хвостам! Топчи по хвостам! - пронеслась команда.
Хвост - самая уязвимая часть самолёта. На хвосте крепят рули. Сбиты рули, самолёт - игрушка.
Устремились танки к самолётным шеренгам. Режут хвосты, как бритвой. Вместе со всеми крошит фашистов и старший сержант Гаврилов.
Мчит сквозь огонь Гаврилов. Выскочил к взлётному полю. Смотрит выруливает самолёт. Глянул Гаврилов: сердце ударило в грудь, как молот.
- Он! - закричал Гаврилов.
- Он! - сверху из башни кричит Носак.
Видят номер 22 на борту самолёта. Развернул Гаврилов танк, устремился за самолётом. Увидел фашистский лётчик советский танк, дал мотору полные обороты и прямо поперёк взлётного поля пошёл на взлёт. Бежит машина. Перебирают колёса заснеженные бугорки. Бежит самолёт, а следом несётся танк.
- Стреляй, стреляй! - кричит Носаку Гаврилов.
Да только мешкает что-то Носак. Никак фашиста в прицел не схватит.
Танк не чета быстрокрылому. Всё быстрее, быстрее бежит самолёт. От неровностей поля словно гусь с ноги на ногу переваливается. Не уменьшается между ними - растёт расстояние. Уходит из рук стервятник.
Добежал самолёт до границы поля. Тут проходил овражек. Подпрыгнул. Повис в воздухе. Вот-вот начнёт набирать высоту.
- Стреляй! - дико кричит Гаврилов.
В это время и танк подскочил к овражку. Коснулся овражной кручи и - о чудо!
