Когда они отправились на какую-то гору с труднопроизносимым названием (подниматься на нее было еще трудней) и там, наверху, зашли в ботанический сад, она повела группу смотреть на кактусы, которых здесь было тысяча с чем-то видов. Перед кактусовыми деревьями, многоствольными, прямыми и ветвящимися, были воткнуты в землю таблички, на которых Маша разобрала слово «битте» – по-немецки «пожалуйста». «Неужели, – подумала она, – посетителей просят не трогать кактусы руками? В этом царстве колючек такое вряд ли придет кому-нибудь в голову…» А экскурсовод тем временем взахлеб рассказывала, что раны от кактусовых колючек заживают долго и всегда воспаляются; если колючка вонзится глубоко, нарыв обеспечен и вытащить ее возможно только путем хирургического вмешательства.
Под конец экскурсии они направились к замку Ландхаус на маленьком туристическом автобусе, который караулил их у подножия горы. Вот тут красноречие экскурсовода разыгралось всерьез и прямо-таки забило ключом. Она сообщила, что замок посещают два миллиона туристов в год, а прославился он тем, что в нем обитали потомки «кровавой графини» Эжебет Батори. Эта знатная венгерская аристократка жила в шестнадцатом веке и владела чуть ли не половиной всей страны. Муж графини получил прозвище «Черный бей» за жестокое обращение с пленными турками, а ее дальним родственником был не кто иной, как Влад Цепеш – граф Дракула собственной персоной. Да и сама графиня, как гласит легенда, была вампиршей, колдуньей и чернокнижницей, а главное – серийной убийцей: в течение двадцати пяти лет она убивала молоденьких девушек в массовых количествах и каждый день принимала кровавые ванны, чтобы сохранить молодость и красоту. Когда экскурсовод поведала, что дух «кровавой графини Батори» по сей день витает в замке Ландхаус, девушки опасливо заозирались: казалось, призрачная графиня выйдет прямо из стены и присоединится к экскурсии.
Наконец экскурсовод исчерпала запас страшных историй и милостиво позволила группе побродить по сувенирным лавочкам на набережной Дуная. В одной из них, неподалеку от Старой Ратуши, Маша купила легкую металлическую птицу-брошку. А на следующий день перед произвольной программой заметила, что платье для выступления слегка разъехалось на плече. И хотя нитка с иголкой были под рукой, девушке вздумалось сколоть прореху этой самой птицей-брошкой.
…Маша даже не заметила, что злосчастная брошка во время программы откололась и упала на лед. В отличие от арбитров, присудивших ей «дидакшен»: штраф в один балл, который передвинул ее на второе место.
– И ведь знала, что за отваливающиеся побрякушки снимают баллы! – бушевал Волков. – Сама из-под себя первое место выдернула! Растяпа! Я и сам растяпа, не уследил… Ладно, не переживай. У нас следующий этап на носу.
Проходил он в Лейк-Плэсиде три недели спустя. Маша катала произвольную после американки, призера чемпионата четырех континентов. Из коридора слышала, какую бешеную овацию закатила американская публика.
– Не обращай внимания, – Сергей Васильевич головой показал на трибуны. – Она с флипа упала. Каталась бесцветно. Давай, выложись! Покажи им, что такое артистизм.
Оценки американке выставляли долго. Еще дольше со льда собирали цветы и игрушки. Минуты шли, Машу не объявляли. Она нацепила чехлы и ходила туда-сюда за бортиком. Ее будто нарочно не выпускали на лед, чтобы заставить дергаться и нервничать. «Я сейчас умру», – думала она, готовая поверить, что ее по какой-то немыслимой причине сняли с соревнования, но тут диктор наконец объявил ее имя.
И она выложилась. Дышала вместе с музыкой. Не каталась – жила на льду. И знала, что каждый зритель на трибуне дышал и жил вместе с ней. Выполняя финальный поклон, едва сдерживала слезы радости: никогда еще она ТАК не выступала.
– Ты смотрелась фантастически, – сказал Сергей Васильевич. – Особенно после нее!
Оценки выставили быстро. На табло выплыли высочайшие баллы за технику, и Маша поняла, что она победитель. Следом появились баллы за компоненты. Трибуны взвыли – то ли от негодования, то ли от радости. Скорее все-таки от радости: имя американской фигуристки осталось на верхней строке, а Машино заняло вторую. За компоненты ей поставили намного меньше, чем сопернице…
Вечером Маша посмотрела запись ее выступления. Да, та каталась бледно. Невооруженным глазом было видно, что уж в чем-чем, а в компонентах Маша ее превзошла.
– Высокие компоненты ставят просто за стаж, за то, что много лет катаешься на международных соревнованиях, – говорил Сергей Васильевич. – Да и чего было ожидать!. Протолкнули свою, вот и весь сказ. Заранее назначили на первое место. Плетью обуха не перешибешь! Не горюй. Главное, ты в финале.
В Санкт-Петербург на финал Гран-при съехалась половина группы, с которой Маша побывала в Финляндии. И пара, в которой каталась Таня (она снова оказалась Машиной соседкой по гостиничному номеру), и Вероника, и Илья.
В короткой программе Маша стала первой, Вероника – второй.
Еще в Москве у Маши начинался небольшой насморк. А после короткой программы к нему присоединился кашель, который противно щекотал горло и неудержимо лез наружу. Больше всего Маша боялась, что Сергей Васильевич его услышит, и кашляла тайно, по углам. Так что он ничего не заметил. Зато заметила Вероника.
– Слушай, – она остановила Машу в коридоре, потянула ее в оконную нишу. – Ты заболеваешь, да? Васильичу не говорила?
– Не говорила, – осторожно сказала Маша.
– И не говори, он тебя сразу в номере запрет без права переписки. Ты сегодня вполне можешь меня переиграть и должна выступить по максимуму, не подвести сборную, понимаешь? Я же не только о себе думаю. Мы одна команда! Сегодня у тебя золото, завтра – у меня, никто никому не завидует, и все друг за друга радуются.
Маша глядела на нее во все глаза: что это с ней? Тоже, что ли, заболела?..
– Я раньше к тебе относилась, м-м-м… не очень, ты извини, – она просительно тронула Машу за рукав. – Я была не права… Я на самом деле тебя очень уважаю. Ты заслуживаешь первого места, честно.
Вероника смотрела так открыто, по-дружески, что Маша разом простила ей косые взгляды, унизительный допрос в кафе и «классный вечерок» в Финляндии.
– Ты больше меня заслуживаешь первого места, – сказала она искренне.
Как закадычные подруги, они бок о бок пошли по коридору.
– Со мной на «Эн-Эйч-Кей Трофи» такое было!.. Температура поднялась. Потрогала лицо – горячее, – рассказывала Вероника. – В зеркало посмотрела – красное! Ну, думаю, сейчас меня Васильич застукает. И напудрилась белой пудрой. Когда вышла кататься, эта пудра мне в глаз попала. Еду мимо судейского бортика и глазом изо всех сил моргаю. Наверное, судьи подумали, что я им подмигиваю.
Маша рассмеялась и от смеха закашлялась.
– У меня однажды тоже кашель начался, точно такой, как у тебя сейчас. Я скрывала до последнего, но Васильича трудно провести, он все чует, как гончая. На репетиции перед произвольной один раз кашлянула – и кранты, списал в запас. – Вероника помолчала. – Травяной сироп хорошо кашель сбивает. Я его обычно с собой вожу.
Маша призадумалась. Репетиция была через час, кашель усиливался. Принимать лекарства без контроля врача категорически запрещалось, но травяной сироп – это ведь не совсем лекарство…
– А сейчас он у тебя с собой?
– Угу, – кивнула Вероника.
– Дашь отхлебнуть?
– Ну, если хочешь… – Вероника пожала плечом. – Возьми.
Маша запихивала в сумку коньки, когда в номер заглянул Сергей Васильевич.
– Можешь не торопиться, нас перенесли на час вперед, – сообщил он, – репетировать будем непосредственно перед произвольной.
Маша тут же встала между ним и прикроватным столиком, на котором стоял сироп. Поздно!..
– Это еще что? – Он отодвинул Машу за плечи, шагнул к столику и взял в руки бутылочку. – Откуда она у тебя?
– С собой была, – беспомощно пробормотала Маша.
– Зачем?
– От кашля хотела принять…
– Принять?! В лекарства от кашля добавляют бром!! Фигуристы, занявшие с первого по четвертое места, проходят обязательный допинг-контроль! И привет, дисквалификация на два года!! Никаких соревнований, сиди кукуй!! На этом ломаются! Это значит подрубить себя под корень! Так рисковать – преступление! Перед сборной, перед самой собой! Ты это принимала?!
– Нет, – прошептала Маша. Она собиралась «отхлебнуть» сироп лишь перед самой репетицией.
– Точно не принимала?.. Ты что, плохо себя чувствуешь?
– Хорошо! Просто кашель начинался… но уже прошел! Я себя прекрасно чувствую! Честное слово!
Кашель после этого разговора в самом деле прошел, как пропадает икота от внезапного громкого звука, а вот чувствовала себя Маша ужасно. Она ни словом не обмолвилась, что взяла сироп у Вероники (которая наверняка не знала, что в нем может быть бром, раз возила его с собой на соревнования), но ее трясло, как в лихорадке, оттого что она была на волосок от двухгодичной дисквалификации. Через силу, как-то механически откатала произвольную, недокрутила два тройных, при заходе на либелу потеряла центровку и сразу села в волчок. Вращение засчитали первым уровнем вместо четвертого и передвинули Машу на четвертую строку вместо ожидаемой первой. Золото досталось Веронике.
