— Сегодня мы свидетели исторического события! — сказал Генка и продудел, фальшивя, начало спортивного марша.
— Учти: когда иронизирует невежда, получается обратный результат.
— А библиотечной книжечки не видно, — сказал Генка, ничуть не смутясь. — Тут без конца можно копаться.
— Этим скифским курганам, — сказал Кирилл Осипович, — немало десятилетий. Памятники той поры, когда наша семья жила вместе… Наверняка тут полно дребедени, а серьезные книги некуда ставить. Ну, вот это, например, откуда возникло?! А это?!
Кирилл Осипович выдернул несколько томиков и, сидя на корточках, почти испуганно их рассматривал.
— Тоже библиотечные? — Генка хмыкнул, веселясь.
— Какие-то детективы! Уже и детективы тут попадаются!
— Посмотрите — может, со штемпелями?
Кирилл Осипович с брезгливостью отодвинул томики:
— Вспоминаю. Это подарок. Одна заботливая дама принесла перед отъездом, чтобы я не скучал в дороге… Марковна!! Почему это здесь?! Кто опять водрузил это на полку?!
— За детективами тоже очередь, — сообщил Генка.
— Могу только скорбеть!
— Не одни дураки их читают.
— Не знаю! — сказал Кирилл Осипович. — Я не привык убивать время. Мне его не хватает. Пожалуйста, несите это добро в библиотеку.
— То есть как?..
— Забирайте. Пусть очередь рассосется.
— Вы хотите… бесплатно отдать?!
— Марковна, веревку!! Выйдет обоюдная польза. И мне, и библиотеке.
Жека разогнулся над своей полкой:
— Они здесь тоже попадаются. Фантастика, приключения.
— В кучу! — распорядился Кирилл Осипович.
— Все подряд?
— Иначе они расплодятся, как тараканы!
Утирая лицо — наверное, только что от плиты, — недовольная Марковна заглянула в кабинет:
— Для чего веревка-то?
— Разгрузим полки. Нужна крепкая веревка — запаковать. Их двое, они много унесут.
— Сперва у Левушки спросили бы, — нахмурилась Марковна. — Повыкидываете, а они нужные!
— Опомнитесь, Марковна, — с обидой сказал Кирилл Осипович. — Все-таки Левушка — мой сын. Он и в детском возрасте это презирал.
— Я видела, он это читает!
— Он не может это читать!! Где веревка?
— Погодите до вечера! Если б ненужные, Левушка их сюда не поставил бы!
— Человек, Марковна, всегда обрастает ненужными вещами. Надо вовремя от них избавляться!
— Некогда мне! Чего важней — пироги к празднику или эти шкапы трясти?
— Я не просил помощи. Я просил веревку.
— До вчерашнего дня везде был порядок… — скорбно произнесла Марковна, извлекая из-под фартука веревку. — А теперь? Придут гости, что увидят?
— Материя вообще стремится к хаосу, — сказал Кирилл Осипович.
— Во, во. Один хаос.
— Это основной закон термодинамики. Строго рассуждая, абсолютный порядок недостижим.
— Да уж! Сколько лет бьюся! — сказала Марковна, принимаясь помогать Кириллу Осиповичу.
Смеющийся Генка подал сверху голос:
— А тут на английском языке, но тоже про шпионов! О ставить?
— В кучу!
— На «спик инглиш»!
— В кучу! Разница невелика.
— Нашлось развлечение… — вздохнула Марковна.
— Вы посмотрите, какие они здоровые! — сказал Кирилл Осипович. — Когда нам подвернутся такие здоровые и трезвые грузчики? Смешно не использовать случай!
Генка, сбросив вниз плотные, лакированные английские детективы, почти сразу же наткнулся на коричневый томик. Из него торчал градусник. А на обложке линючим серебром было оттиснуто: «Дж. Холпин. Бездефектность»…
Генка уже открыл рот, чтобы всех поздравить с находкой, но вдруг отчего-то передумал.
Он осторожно посмотрел вниз.
Там все были заняты работой: Марковна расстилала на полу газеты, Кирилл Осипович укладывал на них отобранные книжки, приятель Жека рылся на своей полке, как крот.
Никто за Генкой не следил. Наверно, про библиотечную книжку на какое-то время просто забыли…
Генка сунул томик на прежнее место и принялся копаться дальше.
— Белиберда требуется? — вскоре закричал он. — Могу предложить!
Через полчаса на полу стояли уже две книжные пачки, перевязанные шпагатом, а рядом вырастала новая груда.
— Не везет! — с оттенком удовлетворения сказал Кирилл Осипович. — Так и чувствую: найдем ее на самой последней полке!
— Может, хватит кидать? — Жека кивнул в сторону разбухающей груды. — Не унесем ведь.
Кирилл Осипович, четко стуча каблуками, обошел вокруг книжного холмика.
— Ничего, унесете, — сказал он. — Терпеть не могу, когда из работы не извлекается максимальный эффект! Отправим двумя рейсами, только и всего.
В прихожей заголосил телефон; Марковна заглянула в кабинет и объявила:
— Из министерства, Кирилл Осипыч!..
— Меня нет, я умер, я не приезжал!
— А я сказала — приехавши. Не стану я врать.
— Да? Что ж, страдайте за правду: полминистерства нагрянет на ваши пироги!
Он скрылся за дверью, каблуки его простучали, как затихающая барабанная дробь.
— Раскомандовался, — сказал Жека неприязненно.
— А ты, собственно, чем недоволен? — спросил Генка, сбрасывая очередную книжицу.
— Охота была ишачить. Я не грузчик ему.
— Макулатуру ходил собирать? Давно должен привыкнуть… Ничего, своя ноша не тянет.
— Если бы своя!
— Вынесем за порог — пойди разберись, чьи это книжечки. Он не помнит, сколько их было. В библиотеке тоже не знают.
Жека впервые оторвался от работы и посмотрел верх.
— Мысль пришла, да?
— Я детективы уважаю, — сказал Генка. — Времени мне хватает, могу часок-другой убить… Кстати, детектив развивает сообразительность. И логическое мышление.
— Займи очередь в библиотеке, — сказал Жека.
— А зачем, если можно без очереди?
— Кончай эту логику.
— Боишься?
— Не боюсь, а не желаю мараться.
— Ну и лопух тогда… Кто же такой случай упустит? Вот собираешь ты макулатуру, звонишь в квартиру, выносят тебе журнальчики рваные и какую-нибудь приличную книгу. Ты что, ее сдашь? Не возьмешь себе?
— Кончай баланду. Не стану я мараться, и тебе не дам.
— Хозяину скажешь?
— Сам справлюсь.
— Не забудь меня обыскать, — сказал Генка. — Вдруг я уже под рубаху сунул? Обшарь как следует, ладно?
— Я тебя стряхну оттуда, — сказал Жека, — все лишнее само отвалится.
— А вот если бы ты один был? Тоже бы не воспользовался моментом?
— Кончай, говорю.
— Когда совсем один? И не видит никто?
— Гад ты, — сказал Жека.
— За что это?
— За одни мысли уже гад.
— Спасибо! — Генка наклонил голову, продолжая улыбаться. — А ты, значит, мыслишь по-другому? Ты особенный?
— Я нормальный пока.
— Объясни тогда одну штуку. Зачем замки на дверях повешены? И сторожа везде поставлены? И собаки гавкают на цепочках? Почему это все кругом охраняется, а? Найди хоть самый паршивенький магазин, который на ночь оставили бы открытым!
— От таких, как ты, стерегут.
— Не-е… — сказал Генка весело. — Не умеешь соображать. Читай детективы… От соблазна все кругом заперто, понял? От соблазна! Оставь магазин открытым, так его не жулики очистят, а самые нормальные люди. Рысью побегут чистить, лишь бы никто ничего не узнал…
— Гад ты.
— Не такой уж я гад, Женечка. Я только строить из себя ничего не хочу. И не люблю, когда другие строят.
— Считаешь, что все притворяются?
— Многие, Женечка. Вот у меня дома каждое утро слышу вопли: «Ты опоздаешь в школу! Что за расхлябанность!» А я-то знаю, что мамаша сама в свою контору опаздывает. И отец торопиться не будет, если начальства нет… А взять нашу классную, Тамару Гургеновну, — ведь помрет, если увидит, что я курю. Но мы ее сколько раз с сигаретой видели! Смолит — дым из ушей!
— Она на фронте привыкла курить.
— Ну и что? Я ведь ее не обвиняю! Я вообще никого клеймить не собираюсь — пусть опаздывают, и курят до посинения, и детальки разные с завода волокут. Но только мораль читать не надо! А то ведь заодно внушают, что надо равняться на образцы!
— А без внушения ты не понимаешь?
— Ой, Женечка, все все понимают, — сказал Генка. — Коммунизм еще не построили. Отдельные недостатки не искоренили. А кругом встречаются соблазны, и хочешь — да не всегда удержишься… Очень даже понятно. И не надо пылить на мозги подрастающему поколению, оно же сообразительное… Твердят: «Уважай старших». Я иду, уважаю, потом на углу витрина здоровенная — «Окно дружинника». Ты любовался на фотографии, а? Очень способствуют уважению!
— На свете еще и бандиты есть, — сказал Жека. — И убийцы. Тоже не забудь.
— Я сообразительный, Женечка. Я в крайности не впадаю. Есть герои, есть бандиты. А посередке — обыкновенные граждане. Большинство, Женечка. Иногда дерутся, иногда пьянствуют, иногда обманывают. И всегда будут так жить. И ты, Женечка, будешь.
