Увидев, что решение отца твердое, она повиновалась, хотя и с видимой неохотой, стараясь поведение мисс Дэй не показывать в неприглядном свете, и все же сказать правду. Элси ничуть не умаляла свою вину. Отец слушал все это с явным неудовольствием.
— Элси, — сказал он, когда она закончила, — если бы я все это знал в то время, я бы ни за что не наказал тебя. Почему же ты мне не рассказала, что с тобой так скверно обращаются и провоцируют?
— Папа, я не могла, ты меня не спрашивал.
— Разве я не спросил тебя, в самом ли деле ты противоречила ей?
— Да, папа, и это была правда.
— Но ты должна была мне тогда все рассказать, но теперь я вижу, как это все случилось... Я напугал тебя своей строгостью. Доченька, — добавил он, нежно целуя ее, — я постараюсь быть менее строгим, а ты должна меньше стесняться, чувствовать себя со мной проще.
— Я постараюсь, папа, — кротко ответила она. — Но я в самом деле не могу не бояться, когда ты на меня сердишься.
Мистер Динсмор долго сидел в этот день, держа свою маленькую дочь на коленях, лаская ее более нежно, чем когда-либо раньше. Элси была счастлива и говорила более свободно, рассказывая ему о своих радостях и переживаниях. Как сильно она полюбила мисс Аллизон, какое замечательное было время, когда они вместе читали Библию и молились, как она сокрушалась, когда ее подруга уехала. Как восторженно она радуется приходящим от нее письмам. Он все это слушал с нескрываемым удовольствием и интересом, подбадривая ее своими вопросами или одобрением.
— Что это такое, Элси? -— спросил он, беря в руки цепочку, которую она постоянно носила на шее, и вытаскивая миниатюру у нее из-за пазухи.
Как только он коснулся кнопочки, коробочка открылась, и перед ним оказалось милое девичье личико. И в тихом шепоте Элси «мама» не было необходимости, потому что он отлично знал, кто это.
Он пристально смотрел на нее с чувством, которое немедленно унесло его в далекое прошлое, в то время, когда в течение нескольких коротких месяцев она была его самым драгоценным сокровищем. Затем, подняв глаза на ребенка, он пробормотал:
— Да, ты очень даже похожа, то же личико, то же выражение, волосы, да и все... ты будешь ее точная копия, когда вырастешь.
— Папа, я похожа на маму? — спросила Элси, уловив часть его слов.
— Да, моя милая, и очень даже сильно. Я надеюсь, что ты вырастешь и будешь точно, как она.
— А ты любил маму?
— Очень, очень даже любил.
— Ой, папа, расскажи мне о ней! Пожалуйста, папочка!— взволнованно попросила она.
— Я немного могу рассказать, — со вздохом ответил он. — Знал я ее только всего несколько коротких месяцсв, а потом нас разлучили, чтобы мы никогда больше на земле не встретились.
— Но у нас есть надежда встретить ее на небе, папа, — мягко сказала Элси, — потому что она любила Иисуса, и мы, если будем любить Его, то обязательно попадем к ней, если умрем. А ты любишь Иисуса, папа? — робко спросила она, потому что она видела, как он делал некоторые вещи, не присущие христианину. Он, например, катался на лошадях в воскресенье, читал мирские газеты и участвовал в мирских разговорах, поэтому она очень боялась, что он не любит Иисуса. Но вместо того, чтобы ответить на ее вопрос, он сам спросил:
— А ты, Элси?
— О, да, сэр, очень, очень сильно, даже больше, чем я люблю тебя, моего родного, милого папочку.
— Откуда ты знаешь? — спросил он, внимательно смотря в ее лицо.
— Так же, как я знаю, что люблю тебя, папа, или кого-нибудь еще, — ответила она, поднимая глаза с не-, скрываемым удивлением о странности его вопроса. —Ах, папа, — ответила она с присущим ей милым простым выражением. — Я люблю разговаривать с Иисусом, рассказывать ему все мои переживания, прошу его простить все мои грехи и сделать меня хорошей. Да и так приятно знать, что Он любит меня, и всегда будет любить, даже если никто уже не будет.
Он грустно поцеловал ее и поставил на пол со словами:
— Иди, доченька, приготовься к обеду, сейчас зазвонит звонок.
— Папа, ты не огорчен? — спросила она, с тревогой глядя ему в лицо.
— Нет, милая, совсем нет, — и он потрепал ее волосы. — Хочешь, я поеду с тобой кататься после обеда?
— Ой, папа, ты в самом деле поедешь? Я буду так рада! — восторженно воскликнула она.
— Тогда все, договорились. Но теперь беги, а то уже звонок. Нет, подожди! — добавил он быстро, когда она вернулась. — Подумай хорошо и скажи, куда ты положила вчера ключи от стола, потому что кто-то все же это сделал. Они у тебя с собой были, когда ты ездила кататься?
Лицо Элси неожиданно вспыхнуло, и она взволнованно воскликнула:
— Ах, теперь я вспомнила! Я оставила их на каминной полке, папа, и... — Но она тут же замолчала, сожалея о том, что уже так много сказала.
— И что?
— Я думаю, что мне лучше не говорить этого, папа. Я боюсь, что я не должна, потому что на самом деле ничего не знаю, а подозревать людей очень даже нехорошо.
— Ты не должна высказывать никаких подозрений, — ответил отец. — Но я должен знать все факты, которые ты только можешь мне представить. Пока тебя не было, тетушка Хлоя все время была в твоей комнате?
— Нет, сэр, она говорила мне, что была на кухне и ушла сразу же после меня, а возвратилась только после того, как я пришла.
— Хорошо. А кто-нибудь другой заходил в твою комнату, пока тебя не было?
— Я не знаю, папа, но я думаю, что Артур был там, потому что, когда я вернулась домой, я увидела, что он читал книгу, которую я оставила на каминной полке. — Тихо и нехотя ответила она.
— Ага, вот оно что! Теперь я вижу, — воскликнул он понимающим кивком головы. — Теперь все ясно, Элси, беги и быстренько приходи к столу.
Но Элси медлила и в ответ на добрый вопросительный взгляд отца попросила:
— Пожалуйста, папа, не сердись на него сильно. Я думаю, он просто не знал, как я дорожу своей тетрадкой.
— Ты все прощаешь, Элси, но иди, дитя, я не буду оскорблять его, — ответил мистер Динсмор с повелительным жестом, и девочка поспешила из комнаты.
Случилось так, что старший мистер Динсмор со своей женой были в гостях, и на время за старшего остался в доме отец Элси. Узнав об этом, Артур, будучи героем происходящих событий, не на шутку испугался последствий своих проделок, потому что, хотя отец и должен был вернуться к вечеру, мать собиралась задержаться там на несколько дней. Страх его был не без причины, потому что брат не на шутку разгневался и решил, что на этот раз парень расплатится за свои поступки.
Артур был уже в столовой, когда вошел Хорас.
— Артур, — властно сказал он, — на минутку зайди в библиотеку, я хочу тебе что-то сказать.
— Я не хочу это слышать, — пробурчал мальчик, смотря исподлобья.
— То, что ты не хочешь, не меняет положения, — ответил его брат, — сейчас же иди в библиотеку.
С видом явного пренебрежения Артур пробубнил еле слышно:
— Как мне нравится, так и поступаю.
Но, сжавшись под угрожающим взглядом брата, он медленно и неохотно пошел.
— Теперь, сэр, — сказал Хорас, когда они остались одни, и он закрыл дверь, — я бы хотел знать, зачем ты испортил тетрадь Элси?
— Я не портил! — последовал злой ответ.
— Осторожно, сэр, я все знаю, — предупреждающе проговорил мистер Динсмор. — Отрицать это совершенно бесполезно. Вчера, пока Элси не было дома, а тетушка Хлоя была на кухне, ты заходил в комнату, взял ключи от ее стола с каминной полки, где она их положила, вошел в класс и натворил дел, надеясь, что она будет наказана, а потом запер снова стол и положил ключи на прежнее место. Ты думал, что замел все следы и избежал наказания, и я почти выпорол мою бедную, невинную маленькую девочку, а всего этого достоин ты.
Артур, пораженный, смотрел на него.
— Кто тебе сказал? Ведь меня никто не видел? — Затем, поймав себя на словах, он добавил: — Я говорил тебе, что я этого не делал, я ничего об этом не знаю!
— И ты еще решаешься говорить мне ложь снова? — зло воскликнул мастер Динсмор, схватив его за воротник и тряся.
