— Я предложила ей рассказать библейскую историю, или что угодно, подходящее для воскресного дня, — кротко ответила Элси, — но я не могу рассказывать сегодня сказки, потому что это неправильно.
— Вздор какой! Нет ничего вредного в том, если сегодня рассказывать сказки, так же, как и в любой другой день. Это просто твое оправдание, Элси, — зло заключила миссис Динсмор.
— Я не хочу слышать ее старые библейские истории, и хочу эту интересную сказку, — капризно настаивала Анна. — Мама, ты должна заставить ее.
— Ну что это еще за шум тут? — спросил старший мистер Динсмор, выходя из смежной комнаты.
— Ничего, — ответила жена, — кроме того, что Анна немножко приболела и не может пойти гулять, и хочет послушать сказку, которую только Элси знает, но она слишком ленивая и настырная, чтобы рассказывать.
Он сердито повернулся к своей внучке:
— Ах, так вот в чем дело? Хорошо, тогда есть старое выражение: «Не знаешь, научим, не хочешь — заставим».
Элси только открыла рот, чтобы возразить, но миссис Динсмор опередила ее:
— Она оправдывается своими сумасбродными убеждениями, что вроде бы это «не соответствует воскресенью». Но я должна сказать, что это просто наглость для ее возраста ставить свое мнение выше твоего или моего. Я ведь прекрасно знаю, что это не что иное, как оправдание, чтобы не сделать одолжения.
— Безусловно, не что иное, как оправдание! — горячо подхватил мистер Динсмор.
Лицо Элси покраснело, и она ответила с легким негодованием.
— Нет, дедушка, это не просто оправдание, а...
— Ты еще смеешь противоречить мне, дерзкая нахальная девчонка? — Закричал пожилой джентльмен, прерывая ее на средине, и, схватив за руку, он гневно затряс ее, затем, приподняв, он с силой посадил ее на стул.
— Вот так, мисс, сиди здесь, пока не вернется твой отец, тогда мы посмотрим, что он скажет о твоем поведении, и если он не всыплет тебе хорошенько, как ты заслужила, то я ошибаюсь в нем.
— Пожалуйста, дедушка, я...
— Замолчи сейчас же! И чтобы я ни слова не слышал, пока не вернется твой отец, — пригрозил он. — Если ты не хочешь говорить того, о чем тебя просят, то молчи вообще.
Затем, подойдя к двери, он позвал слугу и приказал
ему передать мистеру Хорасу, что он хочет его видеть, как только тот вернется.
Следующие полчаса, которые, казалось, длились бесконечно, Элси сидела и желала, одновременно бо-ясь, чтобы отец поскорее вернулся. Накажет ли он ее так, как хочет дедушка, не остановившись, чтобы вникнуть во все детали? Или он внимательно выслушает ее историю? Но даже если и выслушает, подумает ли он, что она достойна наказания? Но на эти вопросы она не могла дать себе ответа. Несколько месяцев назад она была бы уверена в очень строгом наказании, и даже и теперь она трепетала от страха, хотя и не сомневалась, что он очень любит ее. Она также знала и то, что он строгий блюститель дисциплины и никогда не прощает её ошибок.
Наконец ее слух уловил звук его шагов по коридору, и по мере их приближения сердечко ее билось все чаще и чаще, пока он не вошел и, обращаясь к своему отцу, спросил:
— Вы хотели меня видеть, сэр?
— Да, Хорас, я бы хотел, чтобы ты обуздал эту девчонку, — махнул он головой в сторону Элси. — Она вела себя со мной очень нагло.
— Что? Элси нагло вела себя? Это в самом деле? А я ожидал от нее лучшего поведения.
В тоне его было нескрываемое удивление и, повер-нувшись к Элси, он окинул ее серьезным печальным взглядом, который вызвал слезы в ее глазах. Несмотря на то что она его беззаветно любила, было ужасно трудно слышать прежнюю суровость в его обращении.
— Трудно поверить, что моя маленькая Элси так себя ведёт, но если это так, то, конечно же, она должна быть наказана, потому что я не позволю ничего подобного. Иди, Элси, в мою комнату и сиди там, пока я не приду.
— Папа, — попросила она сквозь слезы.
— Замолчи, — прикрикнул он с прежней холодностью,— ни слова, но делай, как я сказал.
Затем, когда Элси вышла из комнаты, он сел и, повернувшись к отцу, спросил:
— Теперь, сэр, пожалуйста, расскажите мне все по порядку, особенно, что Элси сделала и сказала, и какие были причины, потому что это все должно быть взято во внимание, чтобы мне быть справедливым.
— Если ты хочешь быть справедливым, то выпороть ее надо как следует, — резко ответил его отец.
Хорас густо покраснел, потому что ничто так не возмущало его, как чье-либо вмешательство между ним и его ребенком. Но, взяв себя в руки, он ответил довольно спокойно.
— Если я увижу, что она достойна наказания, то я не пощажу ее, но я буду очень сожалеть, если вдруг накажу ее несправедливо. Не будешь ли ты так добр, чтобы рассказать мне о том, что она сделала?
Мистер Динсмор направил его к своей жене как к первоисточнику происшествия, и она выставила поведение Элси как могла хуже. Но даже и тогда ее отцу казалось, что она очень мало заслуживала осуждения. Когда же миссис Динсмор должна была признать, что Элси отказалась рассказывать сказку, чтобы развлечь Анну, только из-за того, что она не соответствовала воскресному дню, он с досадой прикусил губу. Затем он надменно заявил, что, хотя он и не приветствует строгих правил Элси в этом отношении, все же хочет, чтобы миссис Динсмор поняла, что его дочь не следует делать рабом прихотей Анны. Если Элси пожелает рассказать ей историю, или сделать что-либо для ее развлечения, он не возражает, но ее никогда не должны заставлять это делать против воли. Анна так же должна понимать, что это делается как одолжение, а не как обязанность.
— Ты прав, Хорас, — заметил его отец, — но это не является для Элси оправданием противоречить мне. Я должен сказать, что согласен с моей женой в том, что это наглость для ребенка ее лет ставить свое мнение выше моего. Да и, кроме того, она без всякого смущения препиралась со мной.
И он повторил все, что он сказал, и возражения Элси, повторяя в точности ее слова, только изменив тон. Он также пропустил тот факт, что прервал ее и не дал сказать до конца то, что она хотела.
Тон Элси, хотя и был немного раздраженным, но все же оставался уважительным, но, прозвучав из уст ее дедушки, он произвел на отца впечатление, что она была ужасно дерзкой. Хорас направился в свою комнату с намерением наказать ее, как его просил отец.
Однако, пока он шел к своей комнате, гнев его чуть-чуть утих, и ему пришло на ум, что с его стороны было бы справедливо, прежде чем наказывать, выслушать ее тоже.
Элси сидела на диване в противоположном конце комнаты, и когда он вошел, она подняла на него заплаканные, умоляющие глаза, и ее взгляд проник прямо в его сердце. Лицо его было печальным и серьезным, но строгости в нем было совсем немножко. Он молча сел и взял ее на руки. Некоторое время он молчал, а она робко смотрела ему в лицо. Затем он заговорил, осторожно убирая волосы с ее лба.
— Я очень сожалею, мне горько услышать такую плохую новость о моей маленькой дочери. Я боюсь, что должен наказать ее, и мне этого совсем не хочется делать.
Она ничего не ответила, только опять заплакала и, спрятав лицо у него на груди, громко всхлипывала.
— Я не буду наказывать тебя, не выслушав, Элси, — и немного помолчав, добавил: — Расскажи мне, как ты могла так дерзко вести себя со своим дедушкой?
— Я не намеревалась быть непослушной, папа, совсем не хотела, — опять всхлипнула она.
— Тогда перестань плакать, — ласково сказал он, — и расскажи мне все по порядку. Я знаю, что произошло какое-то недоразумение между тобой и Анной, и я хочу, чтобы ты мне рассказала все подробно, каждое слово, которое было произнесено тобой или ей, а так же миссис Динсмор и дедушкой. Я очень рад, что могу верить, что моя маленькая доченька всегда говорит правду. Я уверен, что она не будет говорить ложь, даже чтобы избежать наказания, — нежно добавил он.
— Спасибо папа. — Элси подняла голову и почти улыбнулась сквозь слезы. — Я постараюсь рассказать тебе, как это случилось.
