Седой и долговязый тоже было дернулись с места.
— А вы тут сидите, — остановил их милиционер. — Покуда третьего не найдем — будете сидеть. Понаделали работки, флибустьеры!.. — И замкнул дверь на ключ. — Сидите! — еще раз повторил он.
Довольные своей находчивостью, забыв поблагодарить милиционера, ребята скорехонько расстелили на матах свои одеяла, с легким сердцем уснули до утра.
В следующий, последний день похода каких-то особых приключений не произошло. Только у 13-го километра, где они остановились на привал, их нагнал обшарпанный, с крестом на боку автобус. Дверца открылась, выглянул знакомый милиционер.
— Что, устали, пацаны? Двоих-троих могу взять. Девочки, вот вас. Грузитесь вместе с техникой.
— Обойдемся, — отвергла предложение Лена Тищенко.
— Осталось всего ничего. Вон трубы видать, — смягчила грубоватый ответ подруги Молчанова.
— Давай, Леха, полезай в машину. Не упускай возможность, — подтолкнул Лешу Антон.
— Чтоб я — да в машине для алкашей?! — возмутился Леша. — Да я лучше весь маршрут повторю еще раз.
— Нашли того обормота, который ногу ломал? — спросил Андрей, заглядывая в машину.
«Обормот» сидел на переднем сиденье с загипсованной ногой. Два его приятеля тоже были тут и, кажется, никакого стыда за происшедшее с ними недавно в лесу не испытывали.
— То ли дело лисапед… — ухмыльнулся Седой, оценивая преимущество своего положения.
— Ну, ладно, чао! — Андрей прихлопнул дверцу, не дав Седому договорить сомнительную житейскую мудрость.
Автобус газанул на холостых оборотах, лязгая железом, покатил.
Галина Михайловна подвила плойкой волосы, подкрасила глаза, чего уж давно не делала, припудрила нос. «Вечно я как золушка», — укорила себя.
— Ну как тебе, Сережа, мое платье? — прошла из коридора, где у них висело зеркало, в комнату. — Мне кажется, немного полнит, вот если вытачку… Сереж, ты что?..
Сергей Юрьевич спал в кресле.
— Мы же к Денисовым, — сказала она. — Уже шесть… Твои же университетские собираются. Скажут, я против… — Сердце ущемила острая жалость к мужу. Он ей показался маленьким, ссохшимся в своем старом, трикотиновом еще, костюме, только волосы росли по-юношески буйно, как вызов чьему-то педантизму или свидетельство какой-то прежней, далеко отлетевшей в прошлое бесшабашной житухи. Галине Михайловне захотелось взять мужа и перенести на диван, но она ограничилась лишь тем, что расстегнула ему верхнюю пуговицу рубашки, освободила горло от крепко врезавшегося воротничка.
Посидела некоторое время около мужа, потом встала, смыла с глаз косметику, сняла новое платье, вместо него надела привычную клетчатую затрапезку, прошла на кухню. Открыла краны, соединенные дырявой трубкой, тихонько, не брякая, занялась посудой.
Секретарь-машинистка Нина держала телефонную трубку как взрывоопасную.
— Облоно, Сергей Юрьевич, Анисимов.
— Слушаю, — сказал Сергей Юрьевич в трубку, чувствуя легкую, как от привычной зубной боли, тоску.
— Рискованную вы затеяли игру, — сказали в трубке. — Ходите по грани.
— Работа у меня такая… ходить по грани. А что случилось?
— Я ведь вам советовал — осторожнее с этим вашим турклубом. А вы не прислушались. И вот результат.
— Что, родители жалуются?
— Да нет, серьезнее. Докладная пришла из Рудного, из райотдела милиции. Дети, понимаете, без сопровождения взрослых… как вы могли допустить?
— Но ведь ничего страшного не произошло.
— Могло произойти. Товарищи правильно предупреждают.
— Ребята поступили разумно, что обратились за помощью в милицию, и со стороны милиции, мне кажется…
— Хорошо, — перебил смягчившийся начальственный голос. — Будем благодарить бога, что ребята вернулись живыми и здоровыми, но мы обязаны отреагировать на докладную.
— Что, выговор? — заулыбался Сергей Юрьевич.
— Естественно. Я и звоню, чтобы вы морально подготовились. Ну а своего трудовика… как его?..
— Валерий Федорович…
— Вот-вот, его сами накажите.
— С какой это стати?
— Для него будет хуже, если м ы его накажем.
— Понял, — улыбка обратилась в горькую гримасу. — Скажите, Лев Иваныч, у вас рабочий день со скольки?
— С девяти, а что?
— Почему вы мне в восемь звоните?
Ответом был долгий и тяжелый вздох, вздох Антея, держащего на себе небесный свод.
Шарахнули барабаны, дробь и лихой перестук разнеслись по коридорам, классам, по всем закуткам школы. Трррум-ту-ту-тум, трррум-ту-ту-тум! Привалившись к столу, Сергей Юрьевич с удовольствием слушал барабаны. Молодцы барабанщики, ничего не скажешь.
В кабинет бодро вошел Валерий Федорович.
— Не хотелось бы, но придется испортить тебе настроение, — сказал ему вместо приветствия Сергей Юрьевич.
— А вот и не выйдет, — засмеялся тот. — Не испортишь.
— Выговор не хочешь? — И грустно добавил: — Тут, видишь, милиция из Рудного цидульку накатала.
— Да ну их! — отмахнулся Валерий Федорович. — Почитай-ка лучше. — И он протянул конверт.
— Ты что, не понял? По выговору нам с тобой.
— Да понял, понял!.. Читай!
— Ничем тебя не проймешь. Кстати, в скором времени еще по выговору ожидается.
— Это еще за что? — вспыхнул вдруг Валерий, Федорович. — Может, все-таки хватит?
— А табуретки из программы выкинули.
— Но мы же вместо них мягкие игрушки.
— Ну вот если узнают.
— Ладно, ладно, не стращай, читай письмо.
Сергей Юрьевич развернул листок, но тут вошла завуч Людмила Анатольевна.
— Линейка, Сергей Юрьевич, вы не забыли? Дети ждут.
— Одну минуту, — пробежав глазами письмо, он пошел с ним к двери.
— Плащ бы сняли, Сергей Юрьевич, — пристыдила завуч.
Он снял плащ, бросил его на спинку стула. Сунувшись в один карман и в другой, не найдя расчески, приглаживал волосы на ходу пятерней.
Барабанов уже не было слышно, — собрав линейку, они замолчали.
Сергей Юрьевич оглядел построившихся учеников, нашел глазами Андрея Старкова и остальных походников, они стояли как бы отдельным классом, между восьмыми и девятыми, — без всякого вступления начал:
— В пятницу возвратились из похода наши туристы. Не скажешь, что им повезло с погодой. Впору лыжи надевать, а они вот на велосипедах. Конечно, все мы волновались, как они там? И они нас не подвели. Не сошли с маршрута, вернулись живыми и здоровыми. Все вы, наверно, читали об их приключениях в стенной газете. Такой поход требовал мужества — и ребята оказались на высоте… И вот еще что я хотел сказать… Бывает, знаете, такое положение… что называется на грани, когда очень легко переступить какую-то невидимую черту и совершить непоправимую ошибку. Дважды возникали такие ситуации. Нет сомнения в том, что ребята поступили правильно, обратившись за помощью в милицию. Или вот первая ночь… Откровенно говоря, я сам не знаю, как бы я поступил на месте руководителя группы, но, видимо, Андрей поступил разумно, есть тому письменное свидетельство… Андрей, ты мне разрешаешь прочитать письмо?
— Читайте, — выдержав паузу, сказал Андрей.
— «Здравствуйте, Андрей! — начал читать письмо Сергей Юрьевич. — Извините, не знаю, как Вас по отчеству. — По линейке пробежал смешок. Кто-то крикнул: «Николаич! Николаич его по отчеству!» — Значит, Андрей Николаевич, — продолжал Сергей Юрьевич. — Пишут Вам хозяин дома из села Ушкуйка Кудимов Петр Михайлович и хозяйка Ефросинья Алексеевна. Я участник войны, имею ранения и награды. Сейчас пенсионер. Ефросинья Алексеевна тоже пенсионерка. В праздник мы гостили в Рудном у моей сестры Клавдии Михайловны, поэтому Вы нас не застали дома. Мы на Вас не обижаемся, что Вы сбили замок. Хотя ключ был рядом, под камнем у крыльца. Вы, Андрей, поступили правильно во всем. На Вас была ответственность, и Вы сохранили ребят. А это самое главное. Если у вас будут еще маршруты через Ушкуйку — обязательно заходите. Это раньше, когда у нас никого не было, мы могли отлучаться надолго, то у сестры гостили, то у сына Петра в городе. Кошка, конечно, животное не большое, но и его нельзя надолго оставлять без присмотра… От чистого сердца поздравляем Вас с праздником Победы! Желаем Вам здоровья и успехов в личной жизни, всем ребятам хороших результатов в учебе и спорте. Кудимовы».
— Вот такое письмо, — широко улыбнулся Сергей Юрьевич и добавил, подумав: — Сдается мне, что Андрей Старков как инструктор, как старший группы заслуживает благодарности. Андрей, я объявляю тебе благодарность.
— Объявляйте, — согласился Андрей и, переждав всеобщий взрыв смеха, сказал: — Только не мне одному. Антону тоже… и Вовику… Объявите всем, если не жалко…
