во Вселенной.
Ты просьбу выполни одну:
на их настройся ты волну,
и расскажи, как мы живем,
как собираем металлолом!
Не было в стенгазете лишь постоянного шахматного раздела, который вел Толя Сныков. Он сказал, что ему сейчас не до этого. В последние дни он неизвестно куда исчезал с третьего урока, чего с ним прежде никогда не случалось. Тамара Дмитриевна пробовала с ним поговорить.
— Вы верите в то, что человеку иногда бывает надо поступить вопреки правилам, чтобы что-то доказать? — спросил он классную руководительницу.
— Верю. Но при чем здесь побеги с уроков? Может, ты с кем-то поспорил? Дай дневник, я напишу твоему отцу.
— Он об этом знает.
— Как? — изумилась Тамара Дмитриевна. — Ничего не понимаю.
То, что я ухожу с уроков, не сказывается на успеваемости.
— Да, но на поведении сказывается. Нет, или я что-то не понимаю, или ты, Толя, попал под дурное влияние! Что-то странное… — Тамара Дмитриевна приложила ладонь ко лбу, словно хотела определить, нет ли у нее температуры. — Пока не буду портить тебе дневник. Я сначала поговорю с твоим папой.
К концу недели операторы школьной радиостанции стали неразговорчивыми. Держались они бодро, но всем было ясно, что дела у них неважнецкие. Лена получила тройку по алгебре. Учительница математики недовольно проворчала: «Прямо не школа, а какая-то телефонная станция! Все только и думают о сигналах, а про учебу забыли. И когда это все кончится?»
В четверг, на большой перемене, протолкаться к стенгазете было невозможно. Кто-то переиначил стихи Коли Лапикова, и все со смехом повторяли:
Ты просьбу выполни одну:
забудь скорей свою волну.
И больше пользы будет в том —
стащи приемник в металлолом!
Когда Лена подошла к стенгазете, все притихли и расступились, пропуская ее. Она прочла стихи, наспех нацарапанные кем-то рядом с ее интервью. Сначала не поняла их смысла, повторила стихи — руки невольно дернулись к газете, но Лена сдержала себя.
Она прижала маленькие кулачки к груди и, ничего не видя перед собой, пошла на стену ребят. Они сгрудились поплотнее, Лена шагнула в другую сторону, и снова ее не пропустили. И ей ничего не оставалось, как идти по длинному-длинному коридору. Спину жгли насмешливые, презрительные, сочувствующие взгляды.
Ноги сами собой принесли Лену на радиостанцию.
Василий Николаевич, засучив рукава зеленой рубашки, что-то подстраивал в передатчике длинной отверткой. Он обернулся на стук двери.
Лена подняла на него глаза, полные слез. Учитель физики все понял, но виду не подал, зная, что кого-нибудь и нужно утешать в таком случае, только не Лену. Василий Николаевич еще ниже наклонился над передатчиком, словно хотел скрыться в этом зеленом, синем, красном, голубом лесу из конденсаторов и сопротивлений.
Лена присела на стул возле окна, положила руки на белый подоконник, на них — голову. Во дворе, на спортивной площадке, третьеклашки гоняли в футбол. Через двойные рамы голоса их были не слышны. Мальчишки дико размахивали руками, толкались, падали и, выясняя отношения, петухами наскакивали друг на друга. Тонкая, словно игла, учительница физкультуры брала не в меру разбушевавшихся игроков за шкирки и растаскивала, словно котят.
— Лена! — тихо позвал Василий Николаевич.
Она не шевельнулась.
Учитель физики положил отвертку на край стола — она скатилась и хлопнулась на крышку блока питания.
От резкого звука Лена вздрогнула, со скрипом провела пальцем по стеклу и сказала, не оборачиваясь:
— Василий Николаевич, я с мамой говорила уже… Наверное, перейду в другую школу.
— Лена, ты не горячись! Может, я виноват, что установил наблюдение. Это лишь привлекло внимание. Вот не подумал! — Василий Николаевич в сердцах стукнул кулаком по столу.
— Да нет, вы все правильно сделали. Вы же хотели мне помочь…
— Лена, ты, главное, не падай духом! Все, возможно, повторится, — Василий Николаевич понимал, что говорит не совсем те слова, стеснялся их, но ему очень хотелось хоть немного ободрить Лену, успокоить ее.
Прозвенел звонок.
— Мне пора. — Лена поднялась.
— У меня, как назло, урок. Ты заходи, мы еще поговорим. А про переход в другую школу забудь. Ты у нас — главный оператор. Скоро женские соревнования по радиосвязи. Кто же будет защищать честь нашей радиостанции? Смотри у меня! — шутливо пригрозил Василий Николаевич.
Лена вошла в класс почти вместе с Тамарой Дмитриевной. Та, как обычно, положила на стол тетради с записями, указку, поправила перекосившуюся карту.
— Опять Сныкова нет? Это уже безобразие! — она прошлась между партами. — Ведь хотела поговорить с его отцом. Пожалела… Выходит, зря. Кто знает, что с ним творится? Почему он уже четвертый раз уходит именно с третьего урока?
— На свидание ходит! — неуверенно сострил Юрка Белоглазов.
— Я серьезно! — учительница географии постучала указкой по столу. — Косичкина, может, тебе что-нибудь известно?
— Я ничего не знаю, — не поднимая головы, ответила Лена.
— У нас есть в классе коллектив или нет? Почему только я переживаю за каждого? — обиделась Тамара Дмитриевна.
— Мы тоже переживаем. Но особо беспокоиться нечего: он уходит, а на успеваемости это не сказывается.
— Ясно. Ты, Белоглазов, опять хочешь сказать, что пора ввести в школе свободное посещение занятий. Только, по-моему, тебе оно на пользу не пойдет. Ты и при обязательном-то с двойки на тройку перебиваешься!
— Я же не за себя. Я за отличников переживаю. А вы все говорите, что у нас коллектива нет! — съязвил Белоглазов.
— Можно войти? — в дверь скользнул запыхавшийся Толя Сныков.
— Входи… — Тамара Дмитриевна с интересом посмотрела на него.
— Я письмо получил! — радостно проговорил Толя, размахивая листком.
— Какое еще письмо?
— От академика Минка! Можно я прочту? Это письмо не только мне, а всему классу!
— Откуда у тебя это письмо? Причем тут наш класс?
— Я за этим письмом каждый день с уроков бегал… — По лицу Тамары Дмитриевны Толя понял, что этими словами он еще больше запутал классную руководительницу, и умоляюще попросил:
— Можно я прочту письмо и тогда все поймете? Можно?
Тамара Дмитриевна кивком разрешила.
«Уважаемый Анатолий! — быстро начал читать Сныков. — Ввиду сложности ситуации, о которой ты сообщил в своем письме, отвечаю незамедлительно. Я восхищен, других слов не нахожу, стойкостью Лены Косичкиной. Она ведет себя как настоящий исследователь. А ребятам из твоего класса я бы посоветовал более чутко относиться друг к другу. Это так важно в жизни: понять другого человека, поверить ему и, если нужно, помочь.
Теперь о физической стороне явления, которое наблюдала Лена. Должен сказать, что оно пока еще относится к тем загадочным явлениям природы, которые предстоит разгадать науке.
Случаи,
