— и старая мать Харцхи. Тут же готовит на очаге ужин Болха, жена старшего чабана. Она половником достаёт из котла крупные куски по-калмыцки сваренного мяса, смешивает его с лапшой и накладывает в большие деревянные чашки. Кизяк так разгорелся, что жар его стал похож на пламя в кузнице. Будто мехом его поддувают. От яркого пламени лицо Болхи кажется бронзовым.
Молодой чабан Бадма принёс столик и поставил на ковёр.
— Бадма, заодно возьми и мясо! — крикнула ему Болха.
Проголодавшийся чабан вмиг оказался у очага, где на подставке дымилось мясо, и, не скупясь, положил себе солидную порцию.
Подошла старушка, присела у очага, прислушиваясь к разговору, потом спросила:
— А где внучата? Они ведь тоже, наверное, проголодались?
Братья играли поблизости, у водовозки. Услышав голос бабушки, прибежали и уселись у подставки.
— Вымойте руки, — сказала мама.
Бамба встал и пошёл к умывальнику, а Бембя даже не пошевелился.
— А ты? — повернулась к нему Болха.
Бембя захныкал:
— У меня чистые руки…
— Немедленно вымой, а то останешься без ужина!
— Не пойду, они у меня чистые.
Прибежал Бамба. Они с братом ели всегда из одной миски. Но когда Болха поставила перед ними мясо, Бамба вдруг запротестовал:
— Я не буду есть с Бембёй! Он не вымыл руки.
Бембя, скорчив грозную гримасу, незаметно показал брату кулак:
— Мои руки чище твоих!
— Нет, мои чище!
— Нет, мои!
— Мои!..
Подошла Болха.
— Опять схватились? — Она взяла Бембю за руку. — Сейчас же вымой руки.
Бембя снова заупрямился. Пришлось вмешаться отцу:
— Кто же это садится есть с грязными руками?
Бембя снова захныкал. Бабушке стало жаль его, и она вступилась за внука:
— Ну что вы все к нему пристали?
Отец рассердился:
— Мама, напрасно ты берёшь этого лентяя и неряху под защиту! Бембя, встань и ступай мыть руки!
Бембя захныкал ещё громче:
— Пока я помою руки, Бамба всё съест…
Но всё-таки встал и пошёл к умывальнику, а когда вернулся, брат сидел перед дымящейся чашкой и терпеливо ждал его.
После плотного ужина хорошо отдохнуть, поговорить о жизни, вспомнить прожитое, помечтать о будущем. А Харцхе вспомнить есть о чём. Этот чабан, с телосложением богатыря, многое повидал за свою жизнь. Да, с виду он кажется мрачноватым и замкнутым, но если попросить его рассказать о прожитых годах, он поведает о них с удовольствием. Как книгу интересную прочтёт. Особенно любит вспоминать он о Великой Отечественной войне, которую прошёл от начала до конца. Обычно Харцха начинает так:
— Воевал со мной в одном полку очень смелый и честный человек, Иван Болдырев. Русский, из Рязани…
Наверное, с этого он начал бы свой рассказ и сегодня. Но, видно, Бембя раздосадовал его, и Харцха после ужина, попив чаю, сразу же ушёл к овцам. Поэтому разговор о жизни сегодня повёл второй чабан — Наран. Он тоже человек бывалый, многое видел и многое знает. А Бамба уверен, что Наран — удивительный человек. В свои шестьдесят лет он может быстрее молодого оседлать лошадь и как ветер умчаться в степь. Он очень лёгкий и быстрый. А когда работает — залюбуешься. В работе он ловкий и сильный. Бамба помнит, как однажды, когда отец уехал по делам на ферму, Наран с отарой остался один. Зима тогда подходила к концу, на дворе уже пахло весной, и для чабанов наступила самая горячая пора.
Они сидели дома трое: Бамба, Бембя и бабушка. И вдруг прибежал запыхавшийся Наран:
«Где Болха? Пусть идёт скорее на помощь! На кошарах начался окот! Одна овца сразу трёх принесла. Это очень добрая примета — лето будет хорошее. А сейчас ягняткам холодно, ой как холодно! Где Болха? Пусть хоть она поможет!»
Бабушка только развела руками:
«Нету Болхи, она вместе с Харцхой уехала в город».
«Ай-яй-яй! — сокрушённо покачал головой Наран. — А я хотел, чтобы она взяла телегу да помогла запрячь быков. И телеги, значит, нету?»
«Нету, Наран, уехали они на ней».
И тут вмешался Бамба:
«Дядя Наран! Телеги нет, но есть водовозка! Ягнят можно отвезти и на ней. А я с Бембей помогу её запрячь».
«Верно, Бамба, молодец! Можно и на водовозке. А помощь ваша мне не нужна, управлюсь один».
И Бамба видел, как Наран подошёл к водовозке, остановился в раздумье: водовозка оказалась полной воды. Если переливать вёдрами, потребуется много времени, а ягнята могут погибнуть от холода. Выливать же на землю пресную воду жалко. И Наран решился: обхватив бочку руками, чабан рывком поднял её вверх и осторожно стал опускать на землю. На его теле от тяжести напряглись все мускулы, вздулись на висках вены. Казалось, вот-вот не выдержат руки, он упадёт и бочка с водой придавит его. Но этого не случилось — бочка осторожно легла на жёлтый песок.
С тех пор Бамба стал считать Нарана самым сильным человеком на свете. Бамба во всём старался подражать Нарану, хотел быть таким же сильным и ловким, как старый чабан. Вот плохо только, что Наран курит много и от него всегда пахнет табаком, хотя Бембе это и нравится. Сейчас Бамба с Бембей лежат рядом на мягкой подстилке и слушают рассказ Нарана. А чабан рассказывает о звёздах. Интересно рассказывает — заслушаешься.
— Вон та звезда, — говорит он, глядя на небо, — известна всем людям. Называется она Золотой Кол [2], а установлена на самой высокой горе Семи́р. В том месте центр всего неба…
Интересно рассказывает Наран. Только зачем вот он иногда останавливается? Вспоминает или придумывает? Ребятишки во все глаза смотрят на чабана. А Наран будто нарочно медлит. Он достаёт из кармана кисет, тремя пальцами берёт щепотку табаку, насыпает его на клочок бумаги и делает самокрутку. А сам о чём-то думает, думает… Потом неожиданно продолжает:
— Говорят, что возле Золотого Кола днём и ночью пасутся Две Рыжухи…
— Это лошади? — не выдерживает Бамба. — Они привязаны к нему?
— Нет, Бамба, Две Рыжухи — это звёзды. Вон они. — И Наран кивает на небо, где светится и мигает целое море огней.
— Звёзды… — шепчет Бамба. — А как найти Двух Рыжух? Дедушка, покажите…
Наран качает головой:
— На небо показывать пальцем нельзя.
И тут не выдерживает Бембя:
— Почему нельзя? Дядя Наран, покажи!
Болха качает головой, стыдит Бембю:
— Ай-яй-яй!.. Старших так просить нельзя, для тебя он дедушка. Понял, глупенький?
Но Бембе сейчас не до замечаний, его интересует небо, и он пристаёт:
— Почему нельзя показывать пальцем?
— Если на звезду показать пальцем, — спокойно объясняет Наран, — то пальцу потом станет холодно, он начнёт мёрзнуть и высохнет. Там, где пасутся Две
